Злоключения начались в пятницу, или Сон в руку (СИ) - Колибри Клара - Страница 46

-- Я так понимаю, что мы оба получили удовольствие от танца. Разве, нет?

-- Конечно! Получили! – это уже говорил вовсе не Павел, а Вячеслав.

Он появился откуда-то справа, и был для нас полной неожиданностью. Именно для нас двоих, потому что Павел тоже дернулся и резко повернул голову в сторону голоса.

-- Можно к вам присесть? – наш новый собеседник не стал дожидаться ответа, уже сел на свободный стул и оказался за нашим столом третьим лицом.

К нему моментально подошел официант и предложил меню, но оно не понадобилось, так как заказан был только кофе.

-- Здравствуй, Паша. Добрый вечер, дорогая, – обвел он нас взглядом и замолчал, как если бы приготовился слушать, что скажем в ответ.

Мы пребывали в замешательстве. Я, как только из него вышла, приветливо заулыбалась и расслабленно откинулась к спинке стула, потому что мне вдруг стало очень весело и интересно наблюдать за этими двумя мужчинами. Павел же, наоборот, подобрался и посуровел взглядом, причем не понятно было, на кого сердит был больше: на меня или своего старого знакомого, потому что глазами посверкивал на нас двоих.

-- Рад тебя видеть, – еле выдавил из себя в ответ на приветствие Вячеслава.

-- А ты, милая, рада меня видеть? – спросил тот меня, источая миролюбие и изображая добродушную игривость.

-- Здравствуй, Слава. Какими судьбами в моем городе? Что заставило тебя бросить без присмотра свой бизнес? – особое ударение я сделала на слове «моем» городе и свой «бизнес».

-- С чего ты взяла, что я что-то могу бросить без присмотра, дорогая? У меня всегда и все под контролем. Вот, и Павел может тебе подтвердить мои слова. Как, Паша, подтверждаешь?

Тот не проронил ни звука, только пристально всматривался в его лицо.

-- Я тут недавно встретила Виктора. Он ничего тебе об этом не рассказывал?

-- Мы с ним постоянно на связи и говорим о многом. А ты сейчас мне на что намекаешь?

-- С чего ты взял, что стану говорить недомолвками? Мне это ни к чему. И сейчас прямо тебе так и скажу, что приняла извинения Виктора и твои тоже. И теперь, мне кажется, между нами с тобой не осталось нерешенных вопросов.

-- Это, как посмотреть.

На этом он замолчал. Принялся с удовольствием за свой кофе, а разговор прекратил совершенно, как если бы он совсем закончился. Я тоже взяла в руки чашку и сделала из нее глоток, посматривая то на Вячеслава, то на Павла. Последнему принесли его заказ, и он, вооружившись ножом и вилкой, стал увлеченно его поглощать, по всему, и, правда, здорово изголодавшись. И так, мы все занялись делом, а за нашим столом воцарилась тишина.

Мы с Вячеславом допивали по второй чашке кофе, когда Павел закончил ужинать и тоже принялся за кофеек. На нас троих было приятно посмотреть, все тихо и мирно сосредоточились исключительно на своих чашках. У меня возникло подозрение, что эти двое и дальше продолжат тянуть время молчанием, по всему никуда не спешили, мне же завтра надо было вставать на работу, поэтому засиживаться здесь с ними не собиралась. А это значило, что тишину нарушать, предстояло именно мне.

-- Ты, Слава, так и не просветил нас, по какому поводу порадовал своим присутствием в этом ресторане.

-- Разве? А мне казалось, что это и так понятно…

Я уставилась на него и смотрела во все глаза, ожидая продолжения начатой фразы. Но он снова замолчал, видно, что-то там с его чашкой опять произошло, оттого и принялся с интересом ее рассматривать. Еще, возможно, что занялся гаданием на кофейной гуще, так крутил и вертел в руках остатки кофе. И я догадалась, что говорить надо было по-прежнему мне, раз и Павел принялся пристально разглядывать старинную лепнину под потолком, будто ничего важнее в тот момент не могло и быть.

-- Может, кому-то и понятно, но я, определенно, не в их числе, – произнесла грустно, а для убедительности еще и вздохнула. – Вот, мы с Павлом оказались в этом ресторане потому, что он хотел рассказать мне что-то очень важное, касающееся того случая с покушением на ограбление его фирмы. Правда, Павел?

-- Да. Именно так, – кивнул тот головой и, наконец, посмотрел на меня, а не на потолок.

-- Да?! – Вячеслав бросил чашку на блюдце и изобразил живейший интерес к вопросу об ограблении, живее даже было некуда, прямо так и вывернулся весь в сторону Павла, начав пожирать его глазами. – И что там с тем случаем? Тебя, Паша, еще что-то обеспокоило? Не уж-то?! Откройся мне, не таись. Ты меня знаешь, для друга сделаю все.

-- Спасибо тебе, конечно, но проблем никаких нет. Ничего такого, с чем бы не смог справиться сам. Нам просто надо было с Лизой поговорить. Вот и…

-- О чем? О чем тебе разговаривать с моей Лизой?

-- Стоп, стоп, стоп, – не смогла остаться я в стороне вопроса. – Вношу поправку, насчет слова «моя», Лиза ничья, это Марина твоя.

Меня проигнорировали, причем, оба. Уставились глаза в глаза, и стало казаться, что могли вот-вот подраться. Именно от этого подозрения в мою душу закралась паника. Вячеслава я в деле уже видела: был скор на расправу. Павел мне слабаком тоже не представлялся. Еще к месту вспомнилась пословица про рубку леса и отлетающие щепки. Поэтому быть рядом с этими двумя мужчинами  мне моментально расхотелось.

9

-- Пожалуй, мне пора… -- начала тихонько приподниматься из-за стола.

-- Сиди! – рявкнули на меня оба, да так, что моментом снова опустилась на пятую точку.

-- Сейчас Павел расскажет тебе все, о чем хотел поговорить, и мы поедем домой. – Вячеслав принял расслабленную позу на стуле, но нас с Павлом не оставило ощущение, что нам угрожали, причем, самым нахальным образом.

-- Никуда я с тобой не поеду. И вообще, ни с кем не поеду, – пискнула, как мышь, и поспешила сделаться невидимой, потому что Славка вдруг удостоил меня косого взгляда, да такого, что впору было спрятаться под стол.

Я не представляла, что он мог бы сделать, приди мне охота и дальше демонстрировать упрямство и своеволие. Но узнать это прямо сейчас желания не было. Более того, было не по себе и даже страшновато снова вызвать его неудовольствие. И еще подозревала, что не только у меня были подобные мысли и ощущения. Павел, хоть и находился в точке кипения в тот момент, но явно старался усмирить себя и найти выход из создавшейся ситуации без возможного конфликта.

-- Так, что ты хотел сказать Лизе? Говори уже. Нам пора уезжать.

Я поняла, что Вячеслав давал Павлу возможность закончить эту сцену без урона его самолюбию. И тот настроился воспользоваться предложением. Но меня-то, как раз, больше взволновала вторая часть фразы Славки, та, где было про скорый наш с ним отъезд. Интересно было, куда. Ни о чем другом уже не могла думать, так не приемлем мне был вариант снова оказаться вдалеке от родной квартиры. Поэтому Павла слушала без особого внимания, была рассеяна и не сразу смогла понять, что за карту он мне протягивал через стол.

-- Это мое тебе вознаграждение. Помнишь, мы о нем говорили? Там, еще у нас в городе? – его рука положила передо мной яркий прямоугольник пластика. – Здесь лежит миллион. Снять сможешь в любой момент. И еще, Елизавета, я буду всегда тебе рад. Если приедешь ко мне или хотя бы когда позвонишь. Запиши мой телефон, вдруг пригодится.

-- На этом все? – начал подниматься из-за стола Вячеслав, спокойно дождавшийся, когда я уберу в сумочку и банковскую карту и телефон. – Прощайтесь, мои дорогие. В следующий раз увидитесь, скорее всего, на моей свадьбе.

Я открыла, было, рот от недоумения, о чем это он говорил, но заметила, что это мне одной было невдомек, а Павел, как раз, понимал Вячеслава совершенно точно, хоть и хмурился. Поэтому не стала выставлять себя неразумным существом, задавая лишние вопросы, тем более что ответы мне могли и не понравиться. Может, это и было похоже на повадки страуса прятать голову в песок, но решила, что так оно, все же, спокойнее.

Мы трое вышли из ресторана и остановились на освещенном пятачке площадки верхней ступени. Рядом шелестели листвой старые клены, проходили отдельные прохожие, шуршали колесами проезжающие мимо по улице автомобили. Движение в этот час оживленным не было, но жизнь ночного города продолжалась. Легкий теплый ветерок приятно овевал и шевелил волосы. Я поправила прическу и решительно настроилась продемонстрировать спутникам свою готовность с ними проститься.