Последняя воля Нобеля - Марклунд Лиза - Страница 3

Рев мотора смолк, когда лодка пристала к набережной ратуши.

Ветер резал тело тысячами ледяных лезвий, когда она спрыгнула со ступени набережной.

Кошечка отчетливо слышала плеск волн о корпус лодки, когда неуклюже и тяжело приземлилась на корму.

Чувство торжества мгновенно улетучилось, сменившись невероятным раздражением. Она прикоснулась к раненой щеке. На пальцах темнела кровь. Пустяк, лишь бы не осталось шрама. И какой же мерзкий холод!

Только когда из вида исчезла башня ратуши, Кошечка обнаружила, что потеряла одну туфлю.

У трехмесячного ребенка полицейского инспектора Антона Абрахамссона была колика. Дитя кричало круглыми сутками уже в течение восьми недель, сводя родителей с ума. Антон мог отдохнуть на работе, но положение жены было практически безвыходным. Единственное, что Антон мог делать, — это успокаивать супругу по телефону:

— Дорогая, ну это же когда-нибудь кончится. Он отрыгивал? Ты давала минифом?

Сигнал тревоги прозвучал в отделении полиции безопасности в тот момент, когда жена Антона безутешно зарыдала в трубку.

— Я приеду сразу, как только освобожусь, — пообещал Антон, положил трубку, оставив жену наедине с ее рыданиями, и принял вызов. Злился он не в последнюю очередь потому, что вызов был не из подразделения службы безопасности, а из городской полиции.

Это означало, что городская полиция, в задачу которой входило обеспечение безопасности движения и оцепление мест преступления от любопытных зевак, засекла преступление, которое проморгала полиция безопасности.

Это был первый вывод Антона Абрахамссона.

Второй забрезжил в мозгу через секунду: «У кого-то будут серьезные неприятности».

От третьего у него встали дыбом волосы: «Черт, они уже здесь».

«Надо позвонить в газету». Это была первая мысль Анники.

Она лежала лицом вниз на мраморном полу, ощущая голыми руками его холод. Одного мужчину тошнило, второй стоял у нее на руке. Не чувствуя боли, она выдернула руку. Где-то справа истошно верещала женщина, длинные юбки то и дело касались головы Анники. Оркестр умолк на середине такта, и звуковой вакуум тотчас заполнился воплями, которые ледяной волной затопили все залы ратуши.

«Где моя сумка?» — подумала она и попыталась встать, но случайный удар по голове снова уложил ее на пол.

В следующее мгновение вся толпа, как по мановению волшебной палочки, исчезла из вида. Мужчина в темно-сером костюме приподнял и посадил ее спиной к залу. Теперь Анника видела только дубовую дверь.

«Мне надо связаться с Янссоном», — подумала она и попыталась оглянуться, чтобы посмотреть, на месте ли сумка. Она оставила ее у медной двери, ведущей в палату «Три короны», но увидела лишь мятущуюся толпу и деловито снующих мужчин в серых костюмах.

У Анники задрожали колени, она ощутила прилив знакомого страха, но постаралась взять себя в руки: это не опасно, это не опасно. Она заставила себя глубоко вдохнуть и постаралась оценить ситуацию.

Сделать она не может ничего.

Мозаичная фигура на стене ободряюще смотрела на нее, неженское лицо было обрамлено клубками змей. Какая-то толстая дама в черном кружевном платье закатила глаза и упала в обморок. Молодой человек кричал так громко, что у него страшно надулись вены на шее. Пьяный старик уронил на пол бокал, который с грохотом разлетелся на тысячу осколков.

Куда делся Боссе? — подумала она.

Анника понемногу успокоилась, сплошной шум начал члениться на отдельные слова и внятные фразы. Она услышала звонки, переговоры и распоряжения — говорили по большей части люди в серых костюмах. Они говорили стальными бесстрастными голосами в микрофоны, соединенные со вставленными в уши динамиками. Провода от микрофона прятались во внутренних карманах пиджаков.

— Служебный лифт очень мал, носилки туда не войдут — придется выносить их через церемониальный вход в башне.

Анника слышала только слова, но не могла понять, кто их произносит.

— Здание надежно оцеплено. Мы отобрали свидетелей, а теперь очищаем банкетный зал.

«Мне нужна сумка», — снова подумала Анника.

— Мне нужна сумка, — произнесла она вслух, но никто ее не услышал. — Я могу взять сумку? Там мой мобильный телефон.

Она оглянулась. Люди перемещались по залу медленно, как муравьи перед первыми заморозками. Из палаты «Три короны» в зал выбежала женщина в белом халате, толкая перед собой носилки на колесах, вслед за ней появился мужчина с другой каталкой. Кроме них Анника увидела людей с фонендоскопами, кислородными масками и капельницами. В Золотом зале люди стояли стеной — бледные, словно призраки с черными провалами открытых ртов. Вопли прекратились, стояла оглушительная тишина. Анника слышала негромкие голоса медиков. Потом тела погрузили на носилки. Анника заметила, что мужчина, упавший на пол, жив, в сознании и стонет. Женщина лежала неподвижно.

Спустя мгновение их увезли.

Толпа снова взорвалась криками, и Анника, воспользовавшись моментом, прокралась мимо двух агентов в серых костюмах и сумела наконец завладеть своей сумкой. Один из агентов схватил ее за руку как раз в тот момент, когда она начала рыться в сумке.

— Вы никуда не пойдете, — с излишней грубостью сказал агент.

Анника выдернула руку.

Она позвонила на прямой телефон Янссона, но в ответ услышала три коротких гудка.

Сеть занята.

Что за?..

Контакты, нажать, Янссон, нажать.

Бип, бип, бип. Сеть занята.

Контакты, нажать, Янссон, нажать.

Бип, бип, бип. Сеть занята.

Анника подняла голову и огляделась, словно ища помощи. Но на нее никто не смотрел.

— Твое имя?

Перед ней вырос человек в джинсах, державший в руках блокнот и ручку.

— В чем дело? — спросила Анника.

— Отдел расследования преступлений. Как тебя зовут? Мы пытаемся выяснить, что случилось. Ты что-нибудь видела?

— Я ничего не видела, — ответила Анника, глядя на потемневшие пятна крови на мраморном полу.

Никаких ангелов, успела подумать Анника. Слава богу, ангелы молчат.

Вздрогнув, она вдруг поняла, что уронила шаль, бабушкину шаль, которую та носила, когда была экономкой в резиденции премьер-министра. Шаль валялась на полу рядом с лужей крови.

Сухая чистка, будем надеяться, поможет, подумала она.

— Меня зовут Анника Бенгтзон, — ответила она наконец полицейскому офицеру. — Я должна написать репортаж о нобелевском банкете в «Квельспрессен». Что произошло?

— Ты слышала выстрелы?

Выстрелы?

Анника качнула головой.

— Ты заметила что-нибудь подозрительное в связи с выстрелами?

— Я танцевала, — ответила она. — В страшной толчее. Меня кто-то толкнул, но ничего подозрительного я не заметила, нет…

— Толкнул? Кто именно толкнул?

— Женщина. Она пыталась пробиться сквозь толпу и наступила мне на ногу.

— Хорошо, — сказал полицейский, что-то записывая в блокнот. — Подожди здесь. Сейчас придет наш сотрудник и продолжит допрос.

— Я не могу ждать, — возразила Анника. — Мне надо писать статью. Как тебя зовут? Я могу на тебя сослаться?

Человек в джинсах довольно грубо прижал Аннику к стене.

— Ты останешься здесь и дождешься моего возвращения.

— Ни за что в жизни! — крикнула Анника, едва не сорвавшись на фальцет.

Полицейский страдальчески простонал и повел Аннику в палату Трех корон.

«Влипла, — подумала Анника. — Как, черт возьми, мне выбраться отсюда?»

Главный редактор Андерс Шюман удобно устроился рядом с женой на диване в гостиной, чтобы посмотреть новый фильм Альмодовара, когда позвонил ночной редактор.

— На нобелевском банкете была стрельба, — сообщил Янссон. — Пять человек получили ранения, но мы не знаем, живы они или нет.

Андерс Шюман тупо смотрел, как жена нажимает на пульте кнопки, тщетно пытаясь найти нужные субтитры.

— Жми круглую кнопку, — сказал Андерс и показал ее жене. Смысл сказанного Янссоном еще не вполне до него дошел.