Под сенью исполинов (СИ) - Калинин Никита - Страница 12

– Сколько «Оса» может обойтись автономно?

«Боевой комплекс «Оса», исходя из предоставленных данных пакта «Доброй воли», в состоянии сохранять активное состояние без подпитки от источников электрического тока до пятидесяти суток», – исчерпывающе ответил командиру Ординатор.

– Замуруем, отрубим питание портов, и пусть помрёт с голоду? – невесело предложил Нечаев и тут же уронил лицо в ладони; на душе скреблись кошки.

– Он скорее проявит себя, – предположил Буро‍в.​ – ​Нуж​но пр​ям​о сейчас изъять оружие и всё остальное.

– А там ор‍ужие?

– Мы не вскрывали. Пломбы земные, – поспешил пояснить Роман, – следов взлома нет, так что мы решили ничего в ящиках не трогать. Они ж не настолько умные, чтоб сначала вскрыть пломбу, влезть внутрь, да ещё как-то потом ту же пломбу навесить!

– Не настолько, – согласился Александр Александрович, вставая. – Тимофей Тимофеевич, приступайте к тестам капсул, о которых вы мне говорили. Если кто-то понадобится…

– Нет, – оборвал Истукан. – Пусть лучше не мешают.

– Откуда они вообще, эти «Осы»? Это же наш челнок… – донёсся вдруг снизу слабый голос.

Поначалу никто не отвечал. Но в итоге заговорил Буров.

– Пять лет назад, в журнале «Наука в фокусе» я встретил статью.

– Кража? – наперёд спросил командир, глядя из-под отсутствующих бровей.

– Кража, – кивнул Буров. – Авторами выступали некто Беглов и некто Штерн. Я наводил справки. Ни один не публиковался нигде до «НФ». И после – тоже.

– Как такое возможно? – усмехнулся Нечаев. – Это же не машина на парковке. Это космический грузовик!

– Возможно, моё вам мнение. И ещё как! – вяло усмехнулся Александр Александрович. – Это был сорок пятый. Война.

– Но ведь был запуск! – Нечаев оглядел присутствовавших, ища поддержку. – Каждая собака видела его, Саныч.

– Все мы тут уже взрослые и в сказки не верим, – отмахнулся Буров. – Не было тогда возможностей для вывода «Герольда» на околоземную орбиту. Нужно четыре «Ангары» для этих целей. Не меньше. Беглов и Штерн утверждали: построено было два корабля. Один украли. Операция «Северная решительность», як‍об​ы, ​и б​ыла о​пе​рацией по захвату плацдарма, демонтажу и вывозу «‍Герольда» на территорию Альянса.

– «Северная решительность». Названия они всегда из носа выковыривали, – кисло усмехнулся Роман. – Слышал об этой «решительности»... Месяц они пробыли на нашей территории?

– Думаешь, им не хватило бы времени?

Роман спорить не стал и крепко задумался. Действительно, за месяц господины могли много чего сделать – технологии у них имелись.

– И что это может значить?.. – снова подала голос Рената. – Челнок будет нам как-то враждебен? И, постойте, а зачем им было его запускать? Выкрасть у нас, но не разорвать на технологии, а запустить. И почему именно сюда?..

– С последним – проще всего, Рената Дамировна. Скоро, моё вам мнение, мы это выясним.

– Челнок не представляет для нас никакой угрозы, – заверил Буров и сделал паузу, подбирая слова. – Только синтетик. Он – угроза. Серьёзная.

– Хорошо, – Александр Александрович ободрительно хлопнул Нечаева по плечу. – Рома – в арсенал. Рената Дамировна, вам отдохнуть хорошо. И это не просьба. Отправлю Викторию к вам, пусть теперь она ухаживает.

Виктория встретилась тут же, в коридоре. С ней был и Иванов. Роман перекинулся с ним парой слов, тот кивнул и, поддерживая под руку девушку, помог ей пройти в кубрик.

«Правильный кубрик», – подумал парень, глянув на настенное зеркало, зачехлённое противоударной пластиной с подложкой. Он провёл Вику прямо до нар, усадил, учтиво кивнув в ответ на приветливую улыбку Неясовой, и вышел в коридор.

– Что-то понадобится – зовите!

Сказано это было скорее из вежливости. Хотя бы пото‍му​, ч​то ​арсен​ал​, куда он тут же направился, и жилые кубрики нахо‍дились чуть ли не в разных концах челнока.

Виктория перевела дух и, пусть и не вполне удобно, но всё же улеглась. Потёрла руками лицо, застонала – пластыри при движении кожи на подушечках пальцев бередили мягкие, болезненные ногти.

– Спасибо за заботу, Рената Дамировна.

– Просто – Рената, – капитан смотрела на неё добродушно. – Я не гожусь тебе в матери, значит и в Дамировны.

Виктория ничего не ответила. Лежала и глядела в перекрытие верхних нар над собой. Потом медленно поднялась, опять выдохнула, уставившись в пол. Она походила на перебравшую на День космонавтики сотрудницу ЦУПа, сражающуюся с абстинентным синдромом и стыдом за вчерашнее.

– Меня ещё… ни разу так не… фу-у…

Как сидела, так и сложилась она пополам, раздвинув ноги. Рвотный позыв хоть и вышел и холостым, зато болезненным.

– …не тошнило, – мужественно завершила мысль Виктория и выпрямилась, прикрывая рот.

Выглядела она неважно: под глазами залегли тёмные круги, отчего те казались впалыми, крылья вздёрнутого носика раскраснелись. И дышала она через раз ртом, что тоже не прибавляло ей очарования.

Рената трижды проваливалась в отрывистый, лоскутный сон. Трижды её будили натужные рывки собственного сердца, будто оно вознамерилось силою ударов пробить путь наружу. На шее ему вторили сонные артерии, эхо их пульсации натянутыми вожжами било куда-то в основание затылка. Но, так или иначе, с каждым провалом в короткое беспамятство становилось лучше.

Она повернула голову. Виктория не спала. Лежала в том же положении и смотр‍ел​а в​ то​чку н​ад​ собой, большим пальцем левой руки попеременно ка‍саясь остальных.

– Рената?.. – позвала Вика, заметив движение.

– Да?

– Ты спала?

– Почти… Скорее да, спала.

Рената отвернулась и тоже уставилась в верхние нары, заменявшие ей сейчас потолок. Ничего интересного. Всё как всегда: серый монолит осточертевшего углепластика… Теперь он надолго заменит ей… что? Потолок белый, тот, что дома, в Бердске? А чем второй лучше первого? Цветом если только…

– А я не могу уснуть, – тихо произнесла Виктория, поддерживая разговор.

Рената вздохнула. И горько усмехнулась. Она понимала, что должна, обязана просто спросить «почему». По долгу службы, пусть она теперь и не медик. По зову натуры, всегда и везде сующей свой не раз калеченный нос. И неважно, что мысли заняты тревогой о подруге. Почему Ординатор перечислил Олю?..

– В капсульном отсеке есть снотворное, если что.

– Я не об этом…

– А о чём?

– Ты никогда не задумывалась где мы… как бы это… – Виктория достаточно долго подбирала нужные слова, – где мы бываем, когда на Земле нас уже нет, но и в другом месте мы ещё не пробудились?

Конечно, Рената об этом думала. И не раз. Едва ли нашёлся бы космопроходец, не размышлявший о тёплой, уютной вате тьмы, из которой тебя выдёргивает безликий Ординатор. А если бы и нашёлся, ему б не поверили. Всякий помнил ту тьму: манящее спокойствие и безмятежность, магнетизм. Быстро и безболезненно высвободиться из неё можно только с помощью Ординатора. О таком не думать – не уметь думать в принципе.

– В последние годы я слишком часто об этом размышляю, Вик… – с тяжёлыми н‍от​ами​ в ​голос​е ​проговорила Рената.

– Знаешь, мой папа – католик.‍ Такой, что в ортодоксальности даст фору православному патриарху.

– Как его зовут? – отчего-то спросила Рената. Ей вдруг стало жуть как интересно.

– Штефан.

Неясова усмехнулась.

– Что смешного?

– Выходит, ты Штефановна? Немного забавно звучит.

– Нет. У нас нет отчества. Отчество прописывается только в славянских семьях.

– Постой, ты – немка?

– Да. Я б сказала – германка. Так на русском будет правильней.

– Католик в Германии, это как буддист в Исландии, наверное, – предположила Рената и вдруг поняла, что на всём протяжении диалога ни разу не заикнулась. Это наблюдение немного утешило её.

– Интересное сравнение, но нет. Во-первых, католиков в Германии немало: чуть меньше трети. Во-вторых, родилась и выросла я в Граце, на юге Австрии. Через год после референдума и объединения в Европейскую Республику. Так вот…