Портрет тирана - Антонов-Овсеенко Антон - Страница 46

Разматывала Лубянка.

К тому времени Сталин успел отменить право коммунистов на ношение оружия. Сам он с револьвером не расставался никогда, обзавелся многочисленной личной охраной. Большой Вождь вышел на тропу войны против собственного безоружного народа.

Официально личная охрана членов ПБ была учреждена в двадцать восьмом, после неудачного покушения на жизнь сотрудников ОГПУ. Летним днем 1928 года в здание ОГПУ на Лубянке злоумышленники подложили две бомбы. Одна взорвалась (в Комендантском подъезде), вторая — нет (в подъезде № 3, где дежурили оперативники). На розыски были брошены все. Схватить террористов удалось Петру Колосовскому. За эту операцию ему присвоили звание почетного чекиста.

Тогда-то при Секретно-оперативном управлении (СОУ) было создано специальное отделение по охране членов правительства. Позднее Сталин сконструировал самостоятельное управление по охране, во главе с Николаем Сидоровичем (Сергеевичем) Власиком.

Полномочия и власть этого охранного управления были сравнимы разве что с политбюро. Имя Власика приводило в трепет наркомов, членов ЦК, самых-самых доверенных лиц…

К каждому члену ПБ был приставлен свой особый комиссар охраны.

…У Наполеона Бонапарта начальником личной охраны служил грузин Рустам Одзелашвили. Сталин доверил этот важнейший пост венгру Карлу Викторовичу Паукеру, бывшему парикмахеру Будапештской оперы. Паукер сделал карьеру при Менжинском. Двуличный, пронырливый, он быстро втерся в доверие к Сталину, сумел «подружиться» даже с таким нелюдимом как Ульрих. Вскоре Паукер получил пост начальника оперативного отдела ОГПУ. Карл Викторович находился подле Хозяина неотлучно.

Личный кабинет монарха охраняли особые стражники, подобно чапарам при грузинских царях. Сталин не один год подбирал под себя людей, не способных на самостоятельный шаг. Но кровопролитная бойня могла подвигнуть кого-нибудь на акт отчаяния… Одним словом, «береженного Бог бережет».

Пришла пора подумать о расширении террора. 29 июля 1936 года Сталин рассылает на места секретное письмо ЦК. Согласно этому письму, несмотря на огромные успехи кампании активной бдительности, некоторые враги народа, ныне арестованные, сумели сохранить партбилеты (в резолюции декабрьского пленума 1935 года говорилось об исключенных из партии, сохранивших партбилеты).

ЦК призвал повысить революционную бдительность и повести решительную борьбу с замаскированным врагом.

Так массовый террор, развязанный Сталиным после провокационного убийства Кирова, получил второе ускорение.

В эти годы Сталин уничтожает одного за другим своих родственников и ряд близких по многолетней совместной работе товарищей. Алексея Сванидзе, воспитавшего своего племянника Якова, первого сына Кобы, Хозяин арестовал вместе с женой Марией Анисимовной Короне, солисткой Тбилисского театра оперы и балета. «Разоблаченных» (в чем?..) супругов Сталин отправил в разные лагеря. Начало войны застало узников в Орловском политизоляторе. Здесь их посетил некий агент. Он предложил Сванидзе от имени Хозяина покаяться во всех грехах. В этом случае он обещал сохранить им жизнь. Алексей Сванидзе ответил: «Я не знаю за собой никаких грехов перед партией, каяться мне не в чем».

Упрямую чету казнили. Позднее Сталин с деланным восхищением скажет: «Вот это герой! Он принял смерть, но так и не попросил пощады».

А ведь Алеша Сванидзе надеялся на милосердие. Иначе бы он в тридцать седьмом не пришел к Сталину вымаливать жизнь Енукидзе:

— Мы же все его хорошо знаем. Он не может быть врагом.

— Вот всыпят ему как следует, — ответил Вождь, — тогда он сразу признается во всех своих преступлениях.

С Авелем Енукидзе Сталин в начале века делил опасности подпольной партийной работы. Но вот Енукидзе написал брошюру, в которой рассказал, между прочим, об организации подпольной типографии в Баку. Без участия Кобы. Рассказал о сталинских интригах. И повторил наивную правду в статьях[138]. После этого генсек перевел секретаря ЦИК Енукидзе во вторые секретари, к случаю сконструировав новую должность.

Енукидзе был первым, кто увидел мертвую Надежду Аллилуеву со следами пальцев убийцы на горле. И вообще Енукидзе слишком многое знал. И слишком жалостлив был.

В «деле» Енукидзе, помимо обвинения в организации убийства Кирова, фигурировала подготовка вооруженного захвата Кремля, намерение устранить Горького, Куйбышева и, наконец, — отравить Вождя (с помощью неких старорежимных дам, проникших в домашнюю библиотеку генсека.). И еще Енукидзе инкриминировали монархизм, политическое и моральное разложение, связь с группой Тухачевского, с «правыми» и с крайне левыми итальянскими экстремистами. Нет, последнего, кажется, не было, но все остальное в деле присутствует.

После убийства Авеля Енукидзе Троцкий опубликовал за границей статью под названием «Каин, где твой брат Авель?»

Кобра четко реагирует на тепло. Почуяв даже на большом расстоянии, в темноте, нечто живое, она жалит безошибочно. Коба метил свои жертвы среди умных, одаренных. Но более всего он опасался людей волевых. Чужая воля — враждебная воля. Со змеиным чутьем выискивал он волевых и — убивал, убивал, убивал.

Станислав Реденс, муж Анны, сестры Надежды Аллилуевой, возглавлял одно время ГПУ Закавказья, в годы партийного правления Берии. В тридцать седьмом Реденс был начальником Московского управления ГПУ. Верный соратник Дзержинского, его личный секретарь, Реденс был способен на решительные действия, но, скованный партийными предрассудками, не мог поднять руку на генерального секретаря. Когда пришла его очередь отведать сталинской тюремной похлебки, да плетки в лубянских подвалах, Реденс остался мужчиной. А Сталин ой как не терпел людей стойких. Он жаждал видеть революционеров перетрусившими перед машиной пыток.

Как радовался он каждому предательству, совершенному в тюрьме бывшим ленинцем. Если кто из арестованных «врагов народа» отказывался подписывать фальшивки, Хозяин лишался покоя. Всесильный Вождь терял веру в собственное могущество.

Узнав, что Реденс отверг домогательства следователей, что и пытки его не сломили, Сталин вызвал Анну Аллилуеву. Он обещал супругу свободу, ей с детьми — неприкосновенность, если Реденс признается в контрреволюционной деятельности.

Что было делать бедной женщине, матери?..

…Ее привезли в Лефортово и впустили в одиночную камеру к изуродованному пытками мужу. Она бросилась к нему, умоляла покориться, подписать все, что ОН хочет. — Коба обещал тебя сразу же освободить.

Реденс пытался доказать ей, что этому человеку нельзя верить ни в чем. Но женщина продолжала надеяться, настаивать. Тогда Реденс подошел к двери и сильно постучал. Явился надзиратель. Реденс попросил вызвать дежурного по корпусу.

— Уведите эту дуру, — сказал он дежурному.

Это были последние слова мужа, которые ей довелось услышать.

…После смерти Сталина Анна Аллилуева долго добивалась реабилитации мужа. Дождавшись, наконец, «справедливости», потеряла рассудок.

Слово «справедливость» мы взяли в кавычки не случайно. Никто иной как Реденс истреблял партийный актив Москвы, потом руководителей Казахстана.

Г.П. Бройдо, бывший присяжный поверенный, бывший член ЦК меньшевистской партии, в 1918 году был заместителем народного комиссара по делам национальностей. Наделенный умом и хитростью, весьма деловитый, он избавил Кобу от значительной доли хлопот по наркомату. На XVII съезде партии его избрали кандидатом в члены ЦК. Одно время он заведовал партиздатом, работал секретарем ЦК партии Туркмении. По сталинским меркам, бывший наркомнац, а потом генсек должен был посадить товарища Сталина за сотрудничество и потворство активному в прошлом меньшевику (а на Лубянке Бройдо признался бы и во враждебной деятельности в годы торжества социализма), но он предпочел арестовать Бройдо.

Избыв свою семнадцатилетнюю лагерную долю, сподобившись реабилитации, Григорий Бройдо умер в 1970 году.