Игра. Первый от человечества (СИ) - Даждев Игорь - Страница 2

Оба человека, сидящие в кабинете понимают - именно так и произойдет. Они уже никогда не увидят собственных семей. Они оба к этому готовы морально. Они оба гнали от себя эту мысль, все время работы.

- Нет. Боюсь, мне за это влетит.

- Не влетит. Слова не скажут. То, что ты накопал бесценно.

- Они придут минут через двадцать.

Виктор Васильевич уже нажал заветную кнопку. Он решил за себя и своего лучшего друга. И подчинённых Иллариона Геннадьевича, которых он даже в лицо не знает.

Дальше все начинает крутиться с бешеной скоростью. Разговоры с людьми в неприметных серых костюмах. Тысячи подписанных бумаг. Самолеты, поезда, машины. Переезды по отдельности и все вместе. Под конец они уже точно не могли сказать в какой части необъятной родины они находятся. И вот они уже не первую неделю живут в роскошном здании где-то в глуши леса.

- Все не так уж и плохо.

- Не согласен. Мне к этому еще долго привыкать.

Друзья сидят на веранде старого особняка. Особняк находится в лесной глуши. Он конфискован, у какого-то «врага народа» еще в революционные годы. Сейчас это секретный объект. Об этом говорит забор с колючей проволокой вокруг особняка.

Всех посвященных свезли сюда. Они умерли, для всех кто их знает. Все подписали нужные бумаги. Надписи в бумагах безжалостны и циничны - проходят калёным железом по самой душе:

«... никогда и ни при каких обстоятельствах не идти на контакт с собственными друзьями, родственниками и коллегами...». - Эту мысль они гнали от себя когда работали на самом острие атаки, и она их все же настигла.

«...никогда и ни при каких обстоятельствах не появляться в местах, где можно встретить друзей, родственников, коллег...». - Это сделать будет сложнее всего. За последнее время еще никто не покидал особняк. Сюда, в особняк, только привозят людей.

«...никогда ни при каких обстоятельствах не контактировать с прессой и не печатать свои работы, в каких либо изданиях ...». - Это вообще звучит смешно, но тем не менее все подписали и этот документ.

После подписания бумаг все кто как-либо контактировал с Сигналом, стали невольными заложниками. Да, особняк раскошен, с поистине барскими площадями. Тут у каждого своя комната. Никто не испытывает неудобств с проживанием. Тут есть все для комфортной жизни, и для научной деятельности. Это могло бы быть идеальным местом. Но нет - глаз периодически режет вид трехметрового забора.

За забором стоят вышки. На каждой из них два человека в военной форме. Принадлежность непонятна. Таких погонов и нашивок никто из живущих в особняке раньше не встречал. Служившие коллеги пришли к выводу, что о таких знаках различия нигде не прочтешь. Такому не учат - секретность.

У этих людей четкий приказ - после обращения к ним, или приближение на определённое расстояние - стрелять на поражение. Игра в волейбол это ярко показала.

Волейбольный мяч отскочил к забору с колючей проволокой. Вечно улыбчивый Саша - его, с еще одним человеком, начальником - тоже привезли в особняк. Они обнаружили этот Сигнал. Саша подошел на десять метров к забору, громко крикнул:

- Можно я мячик заберу? Мы тут играли, он...

Договорить он не успел. Одновременно с трёх вышек по нему ударили автоматные очереди. Игравшие в волейбол люди, кинулись помогать. Илларион Геннадьевич и Виктор Васильевич еле успели их остановить. Они понимали, что к трупу подходить опасно - можно схлопотать такие же очереди.

То, что Саша умер, сомнений не остаётся. Три очереди на полмагазина АК-47 - развеивают всякие надежды.

Через пять минут приехали люди в форме, забрали труп, увезли за забор. Следом приехал какой-то высокий чин, собрал их всех в самой большой комнате Особняка. Наверное именно тут до революции, бывший хозяин устраивал балы и званные вечера. Высокий чин долго объяснял, шокированным такой быстрой расправой людям, правила поведения на секретном объекте. Затем уехал. Да этого его никто не встречал и после.

Частенько выстрелы слышатся из далека. Живущие в особняке понимают - забор не единственный круг охраны. Есть еще. Они подсознательно надеются, что стрельба ведется по диким зверям, а не по заблудившимся грибникам, или туристам.

На веранду особняка, где сидят друзья, выходит старик. Он направляется в другую сторону веранды.

- Алексей Ипполитович здравствуйте! - Громко кричит, по старой привычке Илларион Геннадьевич.

- Здравствуйте!

Старик неспешно подошел к друзьям, поздоровался за руку.

- Со слухом у меня все уже в порядке.

Алексей Ипполитович, первый человек который прочувствовал алгоритмы сигнала - он дал первый толчок. После него все закрутилось, завертелось. Раньше он был глуховат - несмотря на все физические недостатки, которые идут прицепом к такому понятию как старость - его не увольняли. И как оказалось не зря. Хотя все живущие в Особняке так не думают.

Этот человек имеет богатый жизненный опыт. Он рубил лес в Сибири. Он поднимал целину. Строил БАМ. Выращивал бахчу в Астрахани. Работал на сапожной фабрике в Армении. Работал электриком, кузнецом на заводе, разводил индюков в Украине. Пас овец в Башкирии, ловил рыбу в трёх океанах, гулял по льдам Арктики и Антарктики. На старости лет посвятил себя наукам.

Илларион Геннадьевич заметил подслеповатого и немного глуховатого старика, взял себе в команду. Его всегда удивлял свежий взгляд этого человека на канонические и неоспоримые вопросы. Несмотря на старческие физические недостатки к нему быстро привыкли все.

Сейчас - недостатки пропали. Сигнал дал ему новое физическое здоровье, а вместе с ним - новый смысл жить.

- Да знаю я, что слух вернулся, как и зрение, просто старые привычки очень долго не прощаются. Вы меня простите, если что не так.

- Да ничего страшного. Не только у вас привычки засиделись в гостях. Не буду вам мешать.

Старик возвращается на прежний курс и уходит в другой конец веранды. Некоторое время сидит на кресле качалке. Встаёт. Перепрыгивает перила как молодой юнец, не желающий тратить время на поход к лестнице. Затем также по старчески, неспешно направляется в парковую зону. Скрывается за деревьями.

- Он нас слышит?

Виктор Васильевич не отрывает взгляда от места, где скрылся старик.

- Да кто его знает.

- Мне жалко его.

- Не стоит проявлять к такому человеку жалость, это оскорбительно для него.

- Он белая ворона.

- Толпе всегда нужно кого-то винить в своих проблемах.

Это правда - все винят Алексея Ипполитовича в том, что они тут заперты. Если бы он в своё время не переложил непонятные закорючки, цифры, буквы, в музыкальную мелодию - то глядишь, их всех миновала такая незавидная судьба.

- Как думаешь, этот старик прав, когда говорит что это перенос разума?

- Много доводов за такую теорию. Понять бы еще эти доводы.

Охраннику, стоящему на вышке надоели комары. Он замучался их убивать. Он замучался чесаться. Его напарник прибывает в таком же состоянии. Еще и эти «объекты» охраны.

Сейчас убив еще одного комара, он посмотрел на особняк. У людей праздник - суббота все-таки. Каждый субботний вечер они собираются. Надевают красивые наряды - женщины в вечерних платьях, мужчины в костюмах.

А у него не праздник, у него робота. Нет в его взгляде ненависти, нет презрения, ни капли недовольства - одно лишь сожаление. Они там, а он тут.

Именно этот охранник стал причиной череды ужасных событий. Он ничего не спровоцировал, он всего лишь стал маленьким камешком, который повлёк за собой каменный обвал.

С той же смелостью можно обвинить комара. Он залетает охраннику в нос. Большой, широкий, выдающийся нос. Охранник бьёт себя по носу. Комар всмятку. Охранник прочистил нос. И пальцем и прогоном воздуха. Но часть обломанного крылышка остаётся в носу.

Всем охранникам по периметру запрещено держать оружие на предохранителе. Пальцы со спускового крючка, также запрещено снимать.

Охранник чихает, прикрывая лицо левой рукой. Правая рука держит ручку автомата, указательный палец на спусковом крючке. Рефлекторное сжатие мышц на руке. Раздаётся выстрел. Одиноко стоящий человек на веранде падает.