А дело было так (СИ) - Колибри Клара - Страница 2

– Но там же должна быть девочка…толку-то… И не успеть тебе – до них день пути.

– Коня загоню, но поспею. И уверен, что мой сын меня дождется.

– Снова это твое упрямство? Сын?! Тебе же ясно лекарь сказал, что…

– К черту лекаря! Знаю, что это мальчик. А если и девочка, то следующий ребенок точно будет сын.

– Ты одержим, Виль! – выдохнул король. Но тут к нему в спальню вбежала супруга, и глаза его сразу же потеплели. – Скачи.

– Обещаешь дождаться меня? – развернулся герцог к дверям, но медлил сорваться на бег. – Обещаешь! Держись, Гарольд! Рано думать о кончине. Еще поживем!

Уильям Карельгтон прибыл к дому возлюбленной через семь часов. По дороге загнал коня и второй, бедолага, был тоже в плачевном состоянии. А когда герцог решительно прошел внутрь, его оглушили сообщением, что роженица промучилась уже около двух суток и очень слаба. Герцог отстранил слуг и направился в ту комнату, где его любимая в окружении повитух пыталась произвести на свет его ребенка. Вошел, посмотрел на ее бледное изможденное лицо, на мокрые от пота прилипшие ко лбу и щекам волосы, на чуть вздымающуюся от слабого дыхания грудь, и заскрипел сжатыми зубами.

– Да что же вы все…помирать-то сегодня собрались?! Не позволю! Где священник? Здесь? Готовьтесь, святой отец, к свадебной церемонии. Вы не ослышались! Быстро, я вам сказал! А вы все, что разахались? Накиньте на госпожу платье. Немедленно! Любое, мне без разницы. То, что легче надеть, так полагаю. Или какую-то нарядную накидку. Отлично. Готовы, святой отец? Что вы говорите? Что слаба, что может долго и не протянуть? Не нам с вами о воле Господа судить. Свое дело делайте. А если и судьба этой женщине меня покинуть, то уйдет из этого мира герцогиней Амвийской. Если же останется жива, то пойдет по жизни за руку со мной, ее мужем, Уильямом Карельгтоном. Приступайте!

Будь проклят тот день, нет, тот час, или даже не так, а будь проклята та минута, когда на меня накатила вселенская тоска, и в голову пришла мысль озвучить ту самую судьбоносную фразу:

– И мне тоже замуж, что ли, податься?!

Если бы знала, чем для меня лично обернутся эти несколько слов, произнесенные в вопрошающей форме и с безграничной грустью в девичьих глазах, я бы ни за что, никогда, никому и… в общем, рот бы себе зашила толстыми такими нитками. Но слово, как говорится, не воробей. Вот и у меня, вылетела глупость несусветная, соскользнула с алых пухлых губок и… получите историю.

А дело было так!.. Сидела я в папенькином доме, что на Рублевке, и скучала. На Новорижском у него тоже коттедж имелся, но нет, в тот день меня замуровали не там. И вот! Очень похоже было мое сидение на то самое, как описывалась царевна Несмеяна в старой русской сказке. То есть, она тоже заперта была в отцовском доме, примостилась около окошка на самом верхнем этаже терема и с тоской посматривала на добрых молодцев, что собрались в отдалении, планируя завладеть ее вниманием и повеселить. Как там эта сказка называлась? А, похоже, прямо так и называлась «Царевна Несмеяна». Что до меня, так мое имя было Аглая, папу звали Степаном, и царем, в том самом смысле, он не был. Но денег имел на счетах не меряно, недвижимостью тоже успел к тому времени обзавестись знатно, в общем, был «владельцем заводов, газет, пароходов», снова в некотором смысле. А молодцы, что обивали пороги папенькиного дома, так это были мои друзья. Обычные такие «золотые» ребятки, которых знала с детства и которые жили все больше по соседству. И наблюдалось их там человек семь. Мальчики прибыли к нашим въездным воротам на своих внедорожниках, а Гришка Скаутов так вообще на вездеходе Тингер, том самом, который мы все дружно несколько дней назад обмывали и обкатывали. После чего, собственно, и взъелся на меня мой папенька и выходить из дома запретил.

– Сиди дома и к сессии готовься! И никаких балбесов чтобы около тебя не крутилось! А надумаешь снова на их железяках по соседним полям гонять и снег с землей вспахивать и перемешивать, да в канавах переворачиваться так, что чуть руки ноги не переломала, то… в общем так, узнаю чего – сам их тебе того. Как говорится, я тебя породил, я тебе и указ! – пророкотал на меня позавчера родитель, глазами сверкнул, дверью, уходя, хлопнул, а охране приказал никого не впускать и не выпускать вплоть до его прибытия.

Вообще-то он у меня не часто ругается. А что бы угрожать?! Не! Это большая редкость. Папе вообще-то такой ерундой заниматься и некогда. А вы думали, капиталы не мерянные наживать запросто? Ничего подобного! Он с утра и до ночи как белка в колесе. Все крутится и крутится! Спросите меня, сколько я его в своем детстве или юности видела? И я отвечу, что считанные часы. Ну, может быть, наберется несколько суток, если все сложить. А так, меня все больше нянечки да прислуга воспитывали. И еще бабушка по отцовской линии. Но это было совсем в раннем детстве. Она тогда уже старенькая была, а домик у нее находился в какой-то заброшенной деревеньке. Да, вот там бы вездеход очень пригодился…

Спросите, не сиротка ли я? То есть, где же моя родительница? Жива маменька! И нормально так существует. Но не в РФ, как мы с папенькой. Подалась в теплые страны, туда, где морской воздух полезен для здоровья и нервов, наверное. Ей здесь тесно и невмоготу стало после развода. Да, так она когда-то и сказала:

– С этим кобелем по кличке Степан в одном городе задыхаюсь! – крикнула мать, стоя на пороге, собираясь с треском захлопнуть за собой дверь.

Такой я ее теперь и вспоминаю чаще всего. Так сказать, картинка из детства получилась. Это когда она с последним чемоданом в руках, вся такая гневная, ругательства в нашу сторону выкрикивала. Эта красивая и высокая рыжеволосая женщина и снующие мимо грузчики с одной стороны, и наша троица, то есть папа с бабушкой и со мной, с другой. Но это все было давно. И вообще, моя мать была у отца супругой номер раз. Они с ней еще в институте на последнем курсе поженились. Наверное, любили друг друга. Меня, вот, родили. Дурацким именем назвали. Но это оттого, что в те годы мода пошла на всякое такое народное безобразие. Аглая! Блестящая! Фу, ты, ну, ты! А в школе меня Агой дразнили, или иногда, просто, жабой. Вот вам и престижное учебное заведение! Ну, да, не до отвлечений, я же про судьбу маменьки вспоминала. А мама в ту пору отцу требования предъявила.

– Деньги, крохи те, вместе копили? На гроши умудрились обоюдными усилиями фирму открыть? Вот и давай мне от всего половину!

Папа отступного предложил. Мать согласилась на квартиру, на машину и дачу. В общем, у отца тогда осталась только его первая фирма. И оказалось, что не прогадал. Хоть и пришлось нам с ним некоторое время пожить у бабушки в том самом ее домишке. Вернее, я пожила у нее, а он у той дамы, что потом стала его второй женой. Нормальная такая тетенька, но опять на голову выше папеньки. Что поделать, нравились ему, выходило, женщины статные. А сам при этом роста был ниже среднего, лицом круглолиц, простоват, фигура же под стать всему перечисленному ранее. В общем, женщины его обожали за ум, наверное. Тот же имелся точно и в приличном количестве. Иначе быть не могло, так как отец из бедного студента, прибывшего в столицу из захолустья, за считанные годы превратился в крутого бизнесмена.

– Ты меня вокруг пальца обвел! – это снова были слова матери, когда отец уже новую квартиру купил и прибыльное дело развернул и многократно преумножил, а она явилась высказать свою неудовлетворенность от былого раздела имущества. – У тебя теперь хоромы и Мерседес! А у меня малогабаритная двушка и старый Опель! Давай снова делиться!

Только отец с ней теперь особенно не разговаривал, перепоручил это своему адвокату. Вот тогда родительница решила, что ей пора на море. Продала все добытое и уехала жить к иноземному новому мужу. С тех пор мы ее не видели. Но жизнь наша от этого спокойнее не сделалась.

– Детка! – обратился ко мне как-то папа, я же к тому времени уже училась в пятом классе, кажется. Сидела в своей комнате и делала уроки, когда он вошел ко мне и позвал пройти в гостиную. А глаза у самого какие-то странные… – Познакомься. Это моя новая супруга.