Орден - Мельников Руслан - Страница 64

— А на холме позади, под красной хоругвью с белой стрелой, — то, должно быть, сам Генрих Благочестивый, — продолжал Дмитрий. — Вижу там знамена Силезии, Вроцлава и великопольской знати. Да, Генрих не глупец, лучших воинов держит при себе, в резерве. А вон туда глянь! В самом тылу тевтонов — это ж штандарт Конрада Тюрингского. И рядом — куявский стяг! Казимир, видать, нынче при магистре.

— Откуда у тебя такие познания в геральдике? — изумился Бурцев.

Дмитрий хитро прищурился:

— Я же говорил тебе о новгородских лазутчиках. От них и известно нам о всех тевтонских союзниках и их гербовых знаках.

С противоположной стороны Доброго поля донесся рев рогов и труб.

Сигнал к атаке?!

Нет, пока еще нет. Но вражеский строй шевельнулся. Сбившиеся ряды рыцарей выравнивались, растягивались по всему фронту.

— Частокол строят, — со знанием дела прокомментировал Дмитрий.

— Частокол?

— Да. Впереди — рыцари. За ними — оруженосцы, стрелки, кнехты, слуги. В сплошную линию, вишь, становятся. Польские паны гордые — жуть! Не желают идти в атаку за хвостом чужой лошади. Не то что орденские братья.

— А что орденские бра…

Рога загудели снова. Напротив новгородцев — там, где развевались знамена с черными крестами, — тоже началось движение. Из линейного строя выдвигался хищный «клюв», обрастая все новыми и новыми рыцарями, словно железными опилками на магните. Боевой порядок тевтонов отличалось от бесхитростного «частокола» поляков. Глубокое построение крестоносцев напоминало заостренный таран. Такой, если разгонится, способен пробить и расчленить любой «частокол».

Впереди, в голове «тарана», плотно — стремя к стремени — выстраивались тяжеловооруженные рыцари. Тела всадников защищали длиннорукавные кольчуги. И надетые поверх них панцири из толстой кожи, кое-где обшитой сталью. И кольчужные чулки. И металлические поножи… На руках — латные перчатки или мелкокольчатые рукавицы, на плечах — широкие, плоские пластины наплечников, смахивающие на погоны… У многих топорщились наколенники и налокотники.

Глухие шлемы-топхельмы тевтонов с перекрестием на лицевой стороне издали походили друг на друга, будто сошедшие с одного конвейера ведра. Лишь редкие украшения — рога, раскинутые орлиные крылья да деревянные руки на макушках горшкообразных головных уборов несколько разнообразили всадников. Впрочем, общая униформа — белые плащи и накидки с крестами вкупе с однотипными треугольными щитами сводили на нет слабо выраженную индивидуальность орденских братьев.

Рыцарские лошади тоже казались подобраными из одной конюшни. Рослые, раза в полтора выше степных лошадок, сильные… прямо не коняги, а целые слоны! Четвероногих гигантов прикрывали плотные, поблескивающие металлом попоны. А стальные шлемы-маски на мордах превращали животных в мифических чудовищ. «Чудовища», однако, беспрекословно повиновались наездникам. Этому способствовала жесткая конструкция поводьев, безжалостно раздирающих пасть и огромные острые шпоры. Иначе и быть не могло: только покорность лошадей позволяла всадникам удерживать сложный боевой порядок.

Перед предстоящей атакой тевтоны выстраивались с истинно немецкой тщательностью и основательностью. За первым рядом из полудюжины бронированных конников следовал второй, в котором было уже на два рыцаря больше. За ним шел третий — еще плюс два крестоносца. Четвертый, пятый, шестой… Белые плащи, черные кресты… По-своему даже красиво.

В ордене германского братства Святой Марии нет места спеси и греховной гордыни, присущей светским феодалам. Стоять одному брату-крестоносцу позади другого вовсе не считалось зазорным. Все разумно, все подчиненно строгой орденской дисциплине и рациональному подходу. У каждого воина — свое место в общем строю, обусловленное качеством вооружения и боевым мастерством рыцаря.

В бронированном кулаке крестоносцев отсутствовали оруженосцы и слуги, которые в изобилии толпились позади польских панов. Вся рыцарская прислуга вместе с пешими кнехтами располагалась в центре трапецеобразного построения. Там сейчас было черным-черно от сгрудившейся толпы пехотинцев. Именно черно: тевтонские кнехты носили черные плащи, котты и нехитрые доспехи из кожи или плотной стеганой материи. Металлом поблескивали лишь шляпообразные шлемы с широкими полями да нагрудные щитки с Т-образными крестами.

Надо отдать должное братьям-рыцарям: своих более уязвимых соратников они хорошенько упрятали от самого опасного — первого — столкновения с противником. Зато уж если тяжеловооруженная ударная группа тевтонских всадников рассечет ряды новгородцев и вся эта чернота хлынет на помощь рыцарям в тесноту вязкой рукопашной схватки, будет тяжко.

Бока живого тарана, как и его бронированный лобешник, надежно прикрывала рыцарская конница. Правда, на флангах белые одежды орденских братьев щедро разбавлялись серыми плащами сержантов-наемников и рыцарей-полубратьев. Их кресты, как и у чернодоспешных кнехтов, были Т-образными — со срезанными верхушками.

Еще один отряд братьев и полубратьев ордена оберегал тыл, где сконцентрировались арбалетчики. Стрелков было немного. Крестоносцы делали ставку в бою не на дуэльные перестрелки, а на мощный натиск, копейную сшибку и скоротечный рукопашный бой.

В знаменитый тевтонский клин не уместились все желающие — позади него копошилась бесформенная разношерстная масса орденских союзников и наемников с пестрыми знаменами. Конные, пешие… Вероятно, они тоже пойдут в атаку вместе с крестоносцами, но, как и упрятанные в «коробочку» кнехты, будут выполнять вспомогательную функцию.

— Свиньей ударят, псы латинянские. — Новгородский десятник мрачнел на глазах.

— Как думаешь, скоро? — Бурцеву тоже было не до веселья.

— Не-е, торопиться немцы не любят. Строиться будут еще долго, выравнивать ряды, ужимать дистанцию. Потом, как магистр команду даст, — шагом поедут. Но зато когда разгонятся — не остановишь. Могут весь тумынь рассечь, как нож масло. Тяжелая нукерская конница в резерв ушла, а без нее совладать с тевтонами, ох, непросто. А вишь, Василь, куда свиное рыло нацелено-то? Прямо на наш новгородский стяг. Псы-рыцари ведь нас тоже не жалуют. Так что готовься. Первыми мечи с крестоносцами скрестим мы. И коли не остановим немцев — и нам конец, и Кхайду-хану тоже.

Бурцев прикинул расклад. В самом деле, если сразу не сбить орденскую атаку, дальнейший исход битвы предсказать нетрудно. Бронированная свинья и идущие в кильватере союзники развалят татаро-монгольскую рать надвое, пробьются в тыл, стянут на себя ханские резервы. А польский «частокол» тем временем густым гребнем прочешет все три тумена. Степные луки и стрелы хороши только в начале сражения. А потом… Вряд ли легковооруженные стрелки сдержат тяжелую рыцарскую конницу противника.

— О, глянь-ка, Василь, сам хан пожаловал!

По передовой действительно ехал Кхайду — в боевых доспехах, окруженный суроволицыми нукерами. За ханом следовал Сыма Цзянь. За китайцем — две лошади. На каждой — по связке снаряженных к бою шипастых «громовых шаров». После Вроцлава, где, не без участия Бурцева, сгорели тяжелые осадные орудия татаро-монгольского войска, уроженец Поднебесной упрямо вез вместе с пороховыми турсуками и эти ненужные, казалось бы, уже боеприпасы. Метать теперь их было нечем, однако бережливый и хитроумный Сыма Цзян считал, что бомбы можно успешно использовать вместо таранов — подкладывая их с зажженными фитилями под ворота вражеских крепостей. Выйдет ли из этого толк, не знал никто. Но в споры с советником Кхайду-хана скептики вступать не решались.

Хан внимательно изучал построение крестоносцев. Выдубленное степными ветрами лицо было хмурым. Кхайду сразу распознал опасность, исходившую от тевтонского клюва.

— Воины! — громко, но без пафоса обратился внук Чингисхана к бойцам авангарда. — Ценой своей жизни вы должны остановить немецких богатуров. Это будет нелегко. Почти невозможно. Но если тевтоны пройдут сквозь ваши ряды, значит, их не удержат и стоящие за вами. Победить в этой битве можно, лишь заманив врага в узкий проход между холмами у реки. Крестоносцы же, прорвав наш левый фланг, не попадут в ловушку — они направятся в обход холмов. Тогда битва будет проиграна.