Джон Френч - Ариман: Неизмененный (Ариман) - Френч Джон - Страница 61

«Вот, — раздался голос отмщения у него в мыслях. — Вот он».

И он узрел фигуру, стоявшую в самом центре спиралей. Возле находились две другие фигуры, сжимавшие в руках оружие и соединенные с Ариманом нитями молний. От них отслаивались струпья огня душ, пока те силились прийти в движение. Рубрика захлестывала и разрывала их на куски, пытаясь остаться целостной. Только Ариман был неподвижным — единственная точка света в эпицентре разрушения.

«Вот видишь, — произнес его голос, — я держу свои клятвы».

Астрей врезался в землю, расколов корку спекшегося стекла. Калитиедиес, Зуркос и Мемуним приземлились мгновением позже. Они боролись с затягивавшей их в свои объятия Рубрикой, но ему хватало сил, чтобы защитить и их также. Колдуны поднялись; посох, меч и топоры потускнели от колдовской изморози. Два колдуна рядом с Ариманом заставили себя ринуться вперед. Астрею были ведомы их имена — Киу и Гильгамош. Когда-то он знал их, давным-давно, во времена службы Ариману. Они были ему кем-то вроде братьев.

+Взять их+, — повелел он.

Киу воздел меч. Из острия вырвалась волна энергии, принявшая форму лезвия. Зуркос поднял руки и вырвал меч Киу из бытия. Гильгамош бросился перед Ариманом, и его фигура превратилась в тень. Калитиедиес шагнул вперед, и под его поступью треснула земля. Перед ним, словно кинжалы, брызнули осколки стекла. Киу стиснул кулак, и стекло рассыпалось в пыль. Мемуним ринулся в атаку, формируя перед собой черный диск. Прямо перед ним во вспышке света материализовался Гильгамош и рубанул вниз. Мемуним принял удар на щит. Свет и звук на мгновение исчезли, а затем накатили снова. Калитиедиес запел. Воздух начал уплотняться. Киу обволокло мерцающим жаром, который затем испарился, утянув за собой энергию. Сотни слоев силы и мысли формировались и исчезали, пока разумы Тысячи Сынов схлестывались и рубили друг друга.

Астрей чувствовал все, но не следил за происходящим. Его единственное внутреннее око было приковано к застывшему Ариману. Берущий Клятвы сделал шаг и заскользил сквозь бой подобно ножу, волоча крылья по растрескавшейся земле. Его доспехи заблестели вспышками отражений, когда Рубрика снова выбелила тьму и похитила свет.

«Он пытается удержать Рубрику, — сказал голос его мыслей. — Он не отпустит ее. Она трещит по швам, но он знает, что она сработает, что ее можно завершить, что ему почти удалось, что он почти победил».

Астрей поднял руку и прикоснулся к лицевой пластине Аримана. Он ощутил прямо под ней циклон колдовства. Ариман все еще был тут — почти мертвый, но на пороге жизни, пока Рубрика впитывала в себя последнюю секунду его существования.

+Я здесь, старый друг, — послал Астрей; крылья затрепетали от энергии и жара битвы у него за спиной. — Я знаю, ты слышишь меня. Я здесь, и я хочу, чтобы ты знал: я отнял у тебя все, о чем ты когда-либо мечтал и ради чего пошел на жертву. Твоя Рубрика закончится прямо сейчас, Ариман, в момент, когда могла получиться. Твои сердца мертвы, но ты пока здесь, застрял между устремлением и целью. Вырвись, отступи от края и защити себя — и Рубрика не удастся. Не делай ничего — и я разорву твой разум и душу, когда последние нити надежды выпадут у тебя из рук. Ты умрешь не в самопожертвовании, но в поражении. — Берущий Клятвы поднес к подбородку Аримана палец-лезвие. — Выбирай+, — заключил он, и демон отмщения у него в душе рассмеялся.

Диск Кнекку влетел в шквал психической энергии вокруг Аримана. Он завопил, когда сквозь него прокатился взрыв противоборствующих сил. Возвышающаяся спираль энергии рвала воздух. Перед Ариманом стояло существо, закованное в бронзу, со сложенными за спиной крыльями и рукой у горла колдуна. Кнекку ринулся к ним. Диск завизжал и треснул надвое, рассыпая за собой чешуйки из камней, плоти и металла. Кнекку прыгнул. Оставшееся сердце бешено грохотало. Его воля, душа и сущность перетекли в ядро копья. Облаченная в бронзу фигура была окаймленным ореолом присутствием, целиком сосредоточившимся на Аримане.

Стычка вокруг двух фигур приостановилась, когда сражавшиеся обратили разумы на него. Сар’ик нырнул к ним, окружив себя призрачными образами и клубками силы, отражая огонь и молнии. Ариман и демон были прямо под Кнекку, ауры их присутствия представлялись горами света во мгле варпа. Он приземлился, перекатился и ударил. Лезвие копья срубило вершок демонических когтей.

Астрей пошатнулся. Волна психической энергии впилась в руку. Броня отогнулась и стекла на землю. Демон внутри него закричал, когда пропасть между их слившимися душами наполнилась мыслями и воспоминаниями.

Башня под синим небом.

Красный плащ, развевающийся на ветру.

Влажная камера, наполненная запахом крови и звоном цепей.

«Я отниму у тебя глаз, — сказал злобный голос из тьмы, — ради мудрости».

И колдун оказался перед ним с копьем, похожим на застывший разряд молнии. Демон внутри выкрикнул имя.

«Кнекку!»

Черная кровь еще капала с отраставших заново когтей.

Кнекку увидел, как существо отшатнулось. Мгновение задрожало на краю будущего. На бронзовых доспехах существа извивались черные вены, крылья били в наполненном дымом воздухе. Оно встряхнулось… и ринулось вперед.

Кнекку раскрутил копье, разворачиваясь по инерции от первого удара, но знал, что ему конец. У него больше ничего не осталось. Он вложил всю свою волю в нанесенный только что удар, истратил все до последней капли. Он был ничем. На существо налетел Авениси, жаля его скорпионьим хвостом и вопя на демоническом языке. Существо сбило фамильяра тыльной стороной ладони. Авениси свалился на землю, и его изломанное тело объяло пламя.

«Контроль».

Нет, он был не ничем. Он был сыном Магнуса и слугой Алого Короля. Он был верным до последнего. Он был защитником его владений.

«Контроль».

Кнекку отвернулся от возвышавшегося над ним создания. Он не знал, почему оно здесь. Это не имело значения.

«Контроль».

Здесь был Ариман, статуя, закованная в ветвящиеся молнии.

Кнекку прыгнул, обратив острие копья к небу.

«За тебя, мой отец, — промолвил он в тишину. — За тебя, мой король».

Молния Рубрики коснулась наконечника копья в тот же миг, когда Кнекку по инерции врезался в Аримана. По древку заплясали дуги белого света. И Ариман упал, и теперь Кнекку оказался в сердце Рубрики, а заклинание стало изливаться через него, заземлившись в его душу.

Ариман падал.

И падал.

И падал.

Мир внезапно уменьшился, как будто время смялось в шар.

«Нет», — закричал он, но у него не было голоса. Остались лишь постепенно стихающий звук тысяч голосов и колодец тьмы, разверзшийся под ним.

Нет.

Нет.

Он увидел над собой яркий сполох.

Кнекку захлестнул океан имен и энергии. Рубрика нашла новую ось вращения, нашла свою цену, и ею был он. Кнекку ощутил силу, ощутил огонь богов как кровь на своих руках и время как последнее дыхание на устах.

«Контроль — это все».

— Чего ты хочешь? — как будто произнес голос, и Кнекку показалось, словно он увидел под собой всю вселенную подобно земле, видимой с башни невозможно высокой крепости. Увидел, что мог сделать Ариман, увидел, что могло произойти и что могло произойти опять. Он был жертвой, которая принесет обновление. Он отнял эту роль у Аримана, и поэтому сейчас Рубрика принадлежала ему. И только он мог выбирать, как она закончится.

— Нет, — раздался голос, и Кнекку показалось, как будто он увидел падающего Аримана, с отчаянием на лице тянущего к нему руку.

— Это должно закончиться, — отозвался Кнекку. — Круг нужно разорвать.

— Нет! — закричал Ариман, пока тьма разрасталась, а он становился меньше. — Прошу. Это судьба нашего легиона. Не тебе ее выбирать.

— Нет, не мне. — Он замолчал, почувствовав, как последняя искра воли меркнет и он умирает. — Но и не тебе.