Джон Френч - Ариман: Неизмененный (Ариман) - Френч Джон - Страница 53

Часть мозга понимала, что это одна из машин-падалыциков, которые выпустили отсюда раньше. Получив ранение, она возвратилась в свое гнездо. Демоническая машина содрогалась, рассыпая детали. Она возвышалась над ним — трепыхающаяся масса плоти, чешуи и крыльев. Три ящеричьи головы судорожно дергались и огрызались друг на друга. С крыльев на пол сыпались окровавленные перья. Что-то сильно потрепало ее. Пока машина каталась в собственном ихоре, от нее растекалась дикая боль. Наконец ей удалось встать на ряды когтистых лап, и взгляды всех трех голов уперлись в Игниса. Она ринулась вперед, разбрызгивая шипящую кровь. Игнис оправился от шока. Из его кулаков вырвались когти и вспыхнули молниями. Машина встала на дыбы, и ее широкие рты оскалились бритвенными ухмылками.

Жертвенник пришел в движение прежде, чем Игнис успел сделать шаг, попутно открыв огонь. По демонической машине забили снаряды. Во все стороны разлетелись чешуя и куски окровавленной плоти.

Автоматон врезался в машину. Мощные пласталевые кулаки с максимальным усилением поршней протаранили плоть. Игнис бросился вперед, увидев, как Жертвенник вырвал из бока существа кусок подкожного жира и стали, его панцирь забрызгала кислотная кровь. Существо дернулось, пытаясь укусить своего мучителя. Жертвенник вогнал оба кулака в пробитую им рану и выстрелил из огнеметов на запястьях. Огненная жидкость полилась в окровавленную плоть. Демоническая машина забилась в судорогах, раздуваясь от боли. Ее корпус врезался в Жертвенника с силой тарана. Автоматон с разбитым панцирем кубарем отлетел назад. Все три рта демонической машины стошнило кровью и серебряной желчью, а затем она издала последний пронзительный вопль и начала падать.

Жертвенник исчез из виду под содрогающимся телом из плоти и перьев.

Позади Игниса что-то шевельнулось. Что-то красное и черное, и в броне. Что-то, вышедшее из люка подобно тени от восходящего солнца. Игнис повернулся, заскрежетав доспехами, гасящими инерционное ускорение.

В девяти шагах от него стоял космический десантник.

Его броня была твердой оболочкой, вертикально разделенной на полуночно-черный и багровый цвета. Шлем венчали золотые крылья, которые также раскинулись на нагруднике и наплечниках. Он сжимал в руках болтган.

«Выживший из имперской абордажной партии», — догадался магистр Разрухи, оправляясь от удивления.

Секунду они, не двигаясь, разглядывали друг друга.

Игнис бросился вперед, протягивая когти и ментальные щупальца.

Время замедлилось. Магистр Разрухи почувствовал, как в варпе что-то движется, очень близко, словно морской хищник, поднимающий рябь на поверхности неподвижной воды. Его когти засверкали молниями. Красно-черный десантник увернулся от удара, и когти Игниса рассекли пустоту. В его сознании нарушились целые блоки расчетов, разум заметался, в мгновение съежившись до инстинктов и неуверенности. Он хлестнул стеной телекинетической энергии. Космический десантник отлетел назад, и его фигура размылась по краям. Игнис изменил узор своих мыслей и незримой силой прижал врага к палубе.

Вот только его там не оказалось. Враг парил над палубой подобно кукле на ниточках. На мгновение Игнис заколебался. Космический десантник мигнул и исчез, послеобраз его последнего местоположения все еще горел в разуме Игниса. Хоть он и не видел, где его враг, подсознательная мысленная проекция подсказала, где тот должен появиться.

Его когти рассекли пространство как раз в тот миг, когда космический десантник возник вновь. Единственный коготь полоснул его плечо и во взрыве молний распорол керамит. Игнис отпрянул, ожидая новой атаки противника, у которого из поврежденной плоти под пробитыми доспехами должна была струиться кровь.

Но тот оставался неподвижным. Из раны в его оболочке хлестали пылающая энергия и ихор. Враг ринулся вперед прежде, чем Игнис успел среагировать, и вцепился ему в руки с невозможной силой. Разум магистра Разрухи ужалил космического десантника кинетической силой и…

…погрузился в пустоту. Противник приблизил шлем к лицу Игниса. Левая глазная линза исчезла. Изнутри на колдуна взирала чернота.

Игнис повалился на колени, его мысли оцепенели от холода. Космический десантник перед ним изменился. Секунду у него была одна форма, а в следующую…

Сознание Аримана поднялось из тела.

Небо, поприветствовавшее его, было горнилом света и шума. Вокруг были воины Рубрики, выстроившиеся линиями и кругами. Еще больше стояло на расплавленной стеклянной равнине — будто лабиринт из статуй. Над ними в тени военных кораблей кружили механические существа. Битва превращалась в закручивающийся циклон, расходившийся от километровой ширины глаза, внутри которого собрались силы Аримана. Плеть творимого ею разрушения была фоновым гулом в его сознании.

Он стал мыслеформой, спаянной с энергией варпа, — чистой волей и намерением. Глаза простых смертных не могли нормально видеть это эфирное выражение силы. Но на Планете Колдунов, на размытой границе между варпом и реальностью, мыслеформа Азека была слепящей звездой, подымающейся к небесам.

Тела колдунов неподвижно стояли на земле. Их доспехи замкнулись на конечностях. Ариман посмотрел на них глазами из звездного света. Вокруг рубрикантов переливались ауры, подобные развеваемым ветром плащам. Его окружил растущий хор голосов, когда из братьев начали подниматься имена живых и мертвых.

+…Кидат, Мисхарн, Алтпет, Катамат, Сортет…+

Каждое имя будет произнесено. Каждое имя каждого воина Тысячи Сынов. Литания из имен катилась вперед, становясь все громче, становясь единым голосом, произносимым многими, становясь призывом, выкрикнутым в вечность.

+…Аштагот, Табакис, За’афарок…+

Ариман слышал, как к хору присоединялись все новые и новые голоса, тысячи имен барабанили по тугой мембране вселенной.

+…Гелио Исидор, Мадаэт…+

Грозовой очаг битвы и колдовства раскручивался быстрее и быстрее, глаз становился шире, и Ариман почувствовал, как его мыслеформа достигла пика своего вознесения.

+…Ариман…+ — взревело сквозь него собственное имя. Его мыслеформа лопнула, и частички золотого света просыпались, словно снег. Он раскололся. Он стал тысячей идей, падающих с неба. Он стал тысячами тысяч слов, никогда не произнесенных.

Литания из имен звучала дальше и дальше.

Он был воспоминанием Киу об Арканакте, его брате, погибшем под секирой Волка.

Он был Мабием Ро, пустым отголоском жизни, дребезжащим внутри скорлупы своих доспехов.

Он был Киу, чье чувство вины и мощь спеклись, создав силу.

Он был…

…ими всеми. В его жизни был лишь один момент, подобный этому.

Он заговорил, и голоса братьев стали его голосами.

И из его души и разума в бытие вырвались первые слова новой Рубрики.

Ктесий закричал, когда земля под диском размылась. Тот без приказа двинулся прямо к титану. По руинам вокруг забили колонны пылающих снарядов. По доспехам заколотил шквал кусков металла и камней. На дисплее шлема закишел рой предупреждений. Титан стал небом над ним, рев его орудий — единственным звуком. Ктесий ощущал, как из горла проталкиваются имена демонов, стремясь попасть на язык и быть произнесенными. Но сначала им было нужно, чтобы из его уст вырвался последний крик в жизни. Титан взревел. Ливень разрывов отдался в позвоночнике Ктесия, когда на него упала тень демонической машины. Призывающий был достаточно близко, чтобы прочесть начертанные на корпусе письмена и увидеть застывших в янтаре бледных мутировавших существ, что свисали с его кабелей.

Он был теперь прямо под титаном. По его сознанию барабанили ауры присутствия закованных внутри демонов. Синева и серебро его доспехов вихрились, будто мираж. Он обернулся. Его броня поглощала жар воздуха. При каждом движении с плеч срывался колдовской лед.

Диск под ногами Ктесия рванулся, пытаясь остаться в секторе огня титана. Атенеум молчал, его пустые глаза походили на бездонные черные озера.