Джон Френч - Ариман: Неизмененный (Ариман) - Френч Джон - Страница 28

Они остановились в центре широкой чаши посреди руин. Поначалу Игнис не узнавал это место. Землю пересекали разломы, а из холма мусора и грязи торчал кривой палец из бронзы и хрусталя. Затем его разум сложил то, как далеко они зашли, и расположение гор и моря. Они находились там, где раньше располагалась площадь Оккулюма. Сражение, колдовство и эрозия разрушили каменную плитку и вспахали землю настолько, что точка, в которой он сейчас стоял, должна была лежать в десяти метрах под поверхностью. Шпиль из перекрученной бронзы в ее центре был хребтом фокусировочного кристалла, который нес звездный свет к Отражающим пещерам в километре под городом.

Ариман стоял почти в самой середине площади, что была центром города и центром всего царства Тысячи Сынов. Он воздел Черный Посох.

Среди руин каждый воин Рубрики и каждый колдун встали на отведенные им места. С высоты птичьего полета их расположение формировало узор, который перекликался с геометрией разрушенного города. Игнис почувствовал, как тот стер все прочие образы из его сознания. Он принадлежал этому городу, но ощущать, как тот становится реальностью, было несравнимо ни с чем. Над воинами поднялось маслянистое марево, смазывая воздух. Из вскипевшей в лужицах и ручьях воды образовался туман.

Игнис чувствовал, как в его плоть закрадываются жар и лед, пока мысли входили в гармонию с разумами братьев. Наступил миг баланса, в котором он соединился с каждым из Тысячи Сынов на Просперо, а они с ним. Он почувствовал расплавленные мысли Гауматы и дребезжание воспоминаний Ктесия, а за ними холодный пенящийся океан Рубрики. Затем воля Аримана сменила форму, и зубы Игниса клацнули, когда сквозь него хлестнула энергия. Он затрясся и ощутил, как сознание Аримана проскальзывает в новую конфигурацию, восходя по уровням сложности и контроля.

+Это разумно? + — спросил Игнис, когда Ариман объяснил ему, что намеревается сделать.

+Разумно? — мысленный голос Аримана оставался спокойным, без единого признака удивления или оценочности. — Нет. Возможно, это неразумно, но необходимо+.

Сквозь сущность Игниса прошел очередной импульс воли, утягивая его разум в новый образ. Он услышал, как внутри поднимаются голоса, прямо под уровнем сознания.

+Ты не знаешь, кто придет+, — сказал он и почувствовал беспокойство Круга, когда его члены проследили за мыслью.

+ Знаю, и им нужно быть здесь, — возразил Ариман. — Я должен им это+.

Небо над развалинами Тизки прояснилось. Над площадью взошла заря, переливаясь оттенками фиолетового и оранжевого.

+Им не прийти вовремя, — стоял на своем Игнис. — Волны варпа разбросают их по векам. Некоторые уже могли попытаться прибыть, но безуспешно+.

+Нет, — отозвался Ариман. — Призыв достигнет их, и те, кто сможет, появятся+.

Разум Игниса больше не пребывал в теле — он рассеялся по разрушенному городу, небу и земле. Кости Тизки выли, вибрируя в унисон с мыслями Тысячи Сынов. В километре под поверхностью, в Отражающих пещерах, начали светиться осколки хрусталя.

+Они услышат и придут, — продолжил Ариман. — Момент даст клич, и варп услышит. Своим возвращением мы начали создавать образ, образ, у которого есть своя инерция, образ, который притягивает к себе события. Тебе это известно, Игнис. Просперо был нашим домом, и то, что будет сделано — это связующее звено нового начала+.

Игнис ощутил финальный миг перестроения, и поднимавшиеся из него слова хлынули наружу и впились в воздух. Заря полыхнула ослепительным светом. Игнис почувствовал, как вздрогнула земля.

+Они придут, даже если это кажется невозможным, даже если они не знают почему. Время не остановит их. Возможно, некоторых зов уже достиг, хотя мы пока даже не приступили. Это не причинно-следственная связь и не пророчество. Это судьба+.

Наплыв энергии прекратился. Болото вокруг Игниса засохло и растрескалось. Он выпрямился. Игнис чувствовал себя истощенным, но знал, что это лишь начало. Он взглянул туда, где стоял Ариман. К нему цеплялась аура грязного солнечного света, пульсируя будто в такт с медленным сердцебиением.

+Что мы будем делать теперь? — поинтересовался Ктесий, передав через послание всю свою боль. — Ждать?+

Ариман указал на небо:

+Смотрите+.

Там — на линии вытянутой руки колдуна — в угасающей синеве неба засияли звезды.

— Корабль… — шумно выдохнул Киу.

Рука Аримана упала.

+Они услышали. Они здесь+.

XII

Врата

«Монолит» выпал назад в реальность. Державшихся за его корпус демонов разорвало пятнами света и теней. Остались только сильнейшие — те, чьи ауры присутствия продолжали цепляться за бытие, даже когда тела ссыхались. «Монолит» изменился, пока скитался по Морю Душ. В некоторых местах камень и железо растеклись, словно расплавленный воск, приняв невозможные формы. Трупы валялись рядом со следами от когтей демонов или сплавились в одно целое с агломерацией. Смертные существа внутри корпуса вопили, чувствуя, как варп покидает коридоры и обломки. Сотни тысяч выживших рыдали от радости возвращения в реальность, но еще больше стенали из-за того, что более не ощущали на себе длани богов. Их радость и отчаяние будут недолгими. «Монолит» вернется обратно в Великий Океан, и полог из демонов укроет его вновь. Так пуля прошивает воздух, затем плоть и снова воздух — его выход в реальность был не более чем мимолетной вспышкой на траектории сквозь время и пространство.

В огромном центральном зале, опоясывающем тронную комнату, Берущий Клятвы ощутил возвращение реальности и погрузил свой меч в круглое озерцо крови у ног. Лезвие холодно блеснуло. Из взвихрившейся жидкости поднялись красные змеи. Мемуним, Зуркос и Калитиедиес, стоявшие вокруг озерца, отшатнулись. Змеи нырнули вниз, обвиваясь вокруг них, затекая в них, сквозь них и наружу, к кругам качающихся смертных во внешнем зале. Тишину раскололи крики, нарастающие и нарастающие в диссонирующем ужасе, когда свет и кровь непрерывным потоком хлынули все дальше и дальше.

Берущий Клятвы чувствовал, как вари задрожал, а затем начал свиваться спиралью. Он ждал, когда «Монолит» выйдет обратно в реальность. Поразительной чертой того, чем он занимался, было то, что соединить две точки в физическом измерении оказалось проще, нежели пробовать пробиться из вар-па в определенное время и место. Кровь в озерце принадлежала шестидесяти четырем рабам: треть сама попросилась умереть ради него, треть сопротивлялась, а последняя треть ничего не ведала о своей участи.

Крики смертных достигли пика.

«И вот оно», — раздалась улыбающаяся мысль у него в разуме.

Поверхность озерца пошла рябью, а затем внезапно застыла. Крики стали безмолвием. Каждая фигура в зале повалилась ниц. В тишине росло низкое биение.

Тук-тук. Тук-тук.

Берущий Клятвы посмотрел в зеркальную гладь озера. Оттуда на него глядела сжимающая в руках посох фигура в бронзовых доспехах и с горящим посреди шлема единственным синим драгоценным камнем, похожим на око. За спиной дергалась рваная тень.

Тук-тук. Тук-тук.

«Каждая нить жизни в этом зале принадлежит тебе, — подумал он голосом демона. — Каждое биение жизни — это мгновение времени, которое ты похищаешь у них, и мгновение в том месте, куда ты отправишься».

Тук-тук. Тук-тук.

Он вошел в озеро. Воронка под поверхностью опускалась сквозь реальность. Берущий Клятвы взглянул вниз. Его отражение было таким отчетливым, что фигуры по обе стороны стеклянной глади сделали шаг с совершенной синхронностью.

Тук-тук. Тук-тук.

«Ты со мной, демон?» — подумал он.

«Всегда», — донесся ответ, и его отражение исчезло в воронке.

«Ариман, — подумал он, когда вихрь начал затягивать его призрачный образ глубже и глубже сквозь бури и звезды. — Я иду за тобой».

Черно-золотой корабль был последним из тех, что подошли к вратам Просперо. Он назывался «Воплощенный» и прибыл один, выскользнув из пологов пыли, которые висели над звездами. Его корпус был черным, будто закопченное железо. По носу и корме вились золотые вены, каждая из которых была боевым шрамом. Он был господином разрушения, и те, кто знал его название, боялись этого корабля — не мощи его орудий, но того, что знаменовало его прибытие. Кого знаменовало его прибытие.