Джон Френч - Ариман: Неизмененный (Ариман) - Френч Джон - Страница 26

Но перья испятнала кровь, а медная кожа туго обтягивала выпирающие кости. Единственный глаз во лбу был полуприкрыт, словно на то, чтобы держать его распахнутым, ушло бы слишком много сил. От Магнуса не исходило слепящего света, лишь туман усталости, который поднимался и опадал подобно дыханию моря.

+Где вы были, владыка?+ — вырвался у Кнекку вопрос, прежде чем он успел остановить себя.

Алый Король поднял голову и взглянул на колдуна так, будто только что заметил.

+Сын мой… — послал он, слабо шевеля губами. — Сын мой…+

Кнекку поборол нахлынувшую волну раздражения.

+Чем я могу служить, владыка?+

+Я… — Алый Король глядел на него, мысленно находясь где-то в другом месте. — Я ходил по дорогам. Я ходил по штормам. Я видел, где рождаются молнии, Ктесий. Ты здесь? Я был молнией и яростью…+

Кнекку почувствовал, как от его сердец отхлынула кровь.

«Ктесий? — в смятении подумал колдун. — Почему он назвал меня Ктесием? Какое отношение это иссохшее исчадие имеет к..? Контроль, — напомнил он себе и отсек спираль вопросов и паники. — Контроль».

Кнекку сообразил, что не в первый раз разговор с Алым Королем походит на общение с существом, которое говорит в нескольких местах одновременно и не всегда с одной и той же личностью.

+Владыка, я позову Сар’ика+.

+ Нет! — Сила приказа свалила Кнекку наземь. В черепе взорвались боль и свет. Прошло долгое мгновение, прежде чем Магнус заговорил снова, и его послание было слабым, почти хрупким. — Нет… Сар’ик — орудие. Ты понимаешь. Мне нужен ты, сын мой. Мне нужен ты+.

Кнекку поднял голову и увидел, что Алый Король дрожит.

+Я… Я пытался увидеть его, Кнекку. Я пытался выторговать будущее в сердце вечного двора. Я…+

Мысли Кнекку застыли. Череп наполнился пустотой, и он падал, не двигаясь с места, постигая смысл того, что ему говорил владыка.

+Но я не был один. Я… я не видел их. — Алый Король покачал головой, но жест, более присущий смертному, потрясал сильнее, чем все, что приходилось видеть Кнекку доселе. — Я думал, что они ушли. Они должны были уйти. Там должен был быть только я+.

С последними словами худая фигура поднялась с трона, ее рот распахнулся, кожа пошла трещинами и стала истекать магмой. От него во все стороны распространились злость и гордость. От неимоверного жара на вершине башни раскололись камни. Колдун отступил, ощущая, как его собственные мысли захлестнула ярость. Он пытался взять ее под контроль, но…

Алый Король упал назад на трон, огонь и жар исчезли так же быстро, как вспыхнули. Его голова поникла, а око закрылось. Когда его голос раздался снова, он был надтреснутым и ломким.

+Мне нужно, чтобы ты послужил мне, Кнекку. Я…+

Мысль стихла.

По спине Кнекку пробежал холодок.

«Где вы были, владыка? Что происходит?»

Тело Алого Короля выгнулось дугой. Пальцы вцепились в подлокотники. Черный камень раскрошился. Кончики пальцев начали рассыпаться пеплом. Кнекку шагнул вперед, и от трона спиралью взвихрилась серая пыль, когда руки восседавшего на нем существа стали распадаться. Его кожа была уже не медной, но тускло-серой, крылья — сгоревшими ветками искривленных деревьев. На вершине башни задул дребезжащий сухой ветер.

+Владыка! + — закричал Кнекку, пока Алый Король рассыпался на части и рассеивался в воздухе.

В сердце пылевой бури на мгновение всплыла огромная рогатая голова, и ее глаз, вздрогнув, распахнулся. Вокруг рта побежали трещины.

+Я совершил ошибку, сын мой. Я совершил ужасную ошибку+.

Ветер усилился. Кнекку прыгнул на помост, и его рука потянулась к повелителю. Затем порывы стихли, и на троне уже никого не было.

XI

Просперо

Мертвый мир носил свое разрушение, словно корону. Ее окутывал плотный облачный покров. От нескончаемых бурь ширились молнии, ветвясь на тысячи миль. Горные пики, будто когти, пронзали железно-серые небеса. Вокруг планеты кружили кольца мусора. Временами молнии тянулись из атмосферы на невозможную высоту, касаясь их внутренних орбит.

Ариман стоял в высочайшей башне «Слова Гермеса» и через хрустальный обзорный экран наблюдал за тем, как перед ним растет Просперо. В его разуме витали мысли братьев. Он видел, как в космосе движется остальной флот. Никакой суеты, никакой лихорадочной спешки, чтобы запустить посадочные партии, только точные приказы, передаваемые ментально. Они спустятся на ультранизкую орбиту со всеми предосторожностями. А когда окажутся на месте…

Он поднял голову и закрыл глаза.

+Готовьтесь к спуску на поверхность+, — мгновенно достигла его братьев мысль.

+Кто пойдет с тобой?+ — Это был Киу, его разум — тверд и напряжен.

+Все вы, — ответил он. — И все наши братья+.

Двигатели постепенно стихали. По фюзеляжу боевого корабля хлестал дождь. Игнис огляделся. Ни одна другая фигура в отсеке не шевелилась.

Ему инстинктивно захотелось потянуться мыслью, но он остановил себя. Ему совсем не улыбалось пробовать варп здесь. Пока нет. Пока ему не придется.

Стоявший рядом Жертвенник издал низкий треск статики и бинарного кода. Колдун не ответил. Он смотрел на Аримана. Их повелитель оставался неподвижным.

В желтом освещении отсека сине-багровые одеяния Аримана казались черными. Его посох покоился на коленях, то и дело выскальзывая из фокуса. Напротив сидел Ктесий, приникнув головой к собственному посоху. С доспехов призывающего демонов, словно плащ из перьев, свисали покрытые письменами полоски иссохшей кожи, которые тихо шуршали, пока он перекатывал в пальцах левой руки жемчужину. Игнис сказал бы, что Ктесий молится, не будь подобное заявление просто смехотворным. Возле них неподвижно сидели шестнадцать воинов Рубрики.

— Другие корабли уже проходят верхние слои атмосферы, — пророкотал сквозь вокс-решетку Игнис; с тех пор, как корабль выключил двигатели, прошло семьдесят пять секунд — он считал.

Ариман резко дернул головой, но не встал. Как и Ктесий.

Игнис подождал еще пять секунд, а затем поднялся. Его терминаторские доспехи отсоединились от стены, когда он выпрямился во весь рост.

Ариман снова огляделся, а затем последовал примеру Игниса. Люк находился прямо перед ним. Звук дождя походил на барабанный бой. Ктесий буквально вскочил, зашелестев полосками высохшей кожи. Игнис почувствовал, как от Аримана исходит бормотание воли, и воины Рубрики встали как один.

Ариман опустил руку на панель управления люком. Игнис увидел, как закованные в броню пальцы коснулись кнопок, и дыхание у него перехватило. В изменчивой геометрии его мыслей он утратил счет проходящим секундам.

Ариман открыл люк.

Раздался стук поршней и шипение выравнивающегося давления.

А затем на краю штурмовой рампы возникла узкая полоска света.

Она росла, расширяясь в квадрат исхлестываемой дождем серости. Рампа опускалась, пока не вжалась в грязь. Ариман вышел наружу. По его доспехам потекла вода. Игнис увидел, как начала вздуваться краска, пожираемая кислотой. Ариман дошел до края рампы. Теперь магистр Разрухи смог различить и другие очертания — смутные пятна гор, скрывавшихся вдалеке. Азек нагнулся, и перчатка на левой руке, издав череду щелчков, обнажила пальцы. Дождь зашипел, коснувшись кожи. Ариман медленно наклонился еще и зачерпнул горсть земли. Серое болото начало растекаться, пока колдун катал его между пальцами.

Затем его рука упала.

Игнис ощутил, как из легких вырывается затаенное дыхание. От Аримана поднялось мерцание, и вокруг него свилась дымка дождя, испаряющегося прежде, чем упасть на броню. Покрывшаяся волдырями кожа на руке вспыхнула и вновь стала гладкой и целой. В ладони Азека лежала горсть серой земли. Он сжал кулак и сошел с рампы на поверхность Просперо.

Где-то на краю сознания, там, где разум сохранял образы, объяснить которые было не под силу даже ему самому, Игнис ощутил, как пришло в движение нечто исполинское, эфемерное и потрясающее.