Зов серебра - Корсакова Татьяна - Страница 7

Его убили, и теперь Еве нечего делать в Чернокаменске, все нити оборваны, перерезаны острым ножом, разумнее как можно быстрее убраться из города и попытаться найти какой-нибудь другой способ. Возможно, она перепробовала еще не все, и еще не все потеряно, надо лишь собраться с мыслями…

Замурлыкал телефон, звонил Гера. Не отвечать бы, просто не отвечать, но тогда брат разволнуется не на шутку, еще, чего доброго, явится за ней следом. Или пришлет кого-нибудь из своих псов. Так что лучше ответить и постараться, чтобы голос звучал бодро.

У нее получилось, сказывались годы тренировки! Гера поверил, что у сестры все хорошо. Ну, или сделал вид, что поверил. Попрощались тепло, по-родственному. Проявлять родственные чувства на расстоянии Еве было значительно проще, чем при личном общении. Такой уж она уродилась. Уродилась уродиной…

Она уже хотела отложить смартфон, когда заметила значок непрочитанного сообщения. Сообщение отправил ей полчаса назад Марк Витальевич, и это означало, что в это время он был еще жив. Вот только она из-за дорожных перипетий не заметила, не услышала сигнала, пропустила. Письмо было коротким, написанным словно второпях и странным…

«Ева, не нужно приезжать ко мне, встретимся в полдень в Кутасовской усадьбе. И ради всего святого, не появляйтесь на Стражевом Камне!»

Значит, вот так. Значит, ей нужно в Кутасовскую усадьбу и нельзя на Стражевой Камень. Пожалуй, она не станет уезжать из Чернокаменска прямо сейчас, а задержится на пару деньков.

Ева повернула ключ зажигания, утробно и успокаивающе заурчал мотор. Вслед за мотором заурчал голодный желудок, напоминая о том, что в последний раз Ева ела больше двенадцати часов назад, намекая на уютное кафе с открытой верандой. Если есть кафе, должен быть и кофе. А к кофе, возможно, круассаны или пирожные. Или хоть что-нибудь съедобное, чтобы унять тошноту, которая накатывала беспощадными приливами, сводила внутренности судорогой.

От мыслей о еде Еве сделалось стыдно. Погиб хороший человек, а она, вместо того чтобы вызвать полицию, размышляет о кофе с круассанами. Она бы вызвала. Честное слово – вызвала! Если бы могла верить, что останется в стороне. Что ее не станут допрашивать или, чего доброго, обыскивать. Если бы знала, как объяснить свой визит к ювелиру. Наверное, стоило бы продемонстрировать их с Марком Витальевичем интернет-переписку, но в таком случае вопросов возникло бы еще больше, и вряд ли Ева смогла бы дать на них вразумительные ответы. Уехать прямо сейчас – вот самое разумное решение в сложившейся ситуации.

– Так и будет, – пообещала Ева самой себе, разворачивая джип. – Когда-нибудь так и будет…

В кафе оказалось малолюдно. По случаю жары немногочисленные посетители расположились на террасе. Ева уселась за дальний столик, рассеянно повертела в руках вазочку с искусственными васильками, придвинула к себе меню. На быстрое обслуживание она не рассчитывала. Немолодой бармен и две девочки-официантки вели оживленную беседу у стойки, девочки казались напуганными, бармен озабоченным. Снова тревожно екнуло сердце. «Они уже знают, – подумалось вдруг, – они уже знают об убийстве!» Ей даже послышалось, как одна из девочек сказала громким шепотом:

– Это настоящий кошмар! Говорят, там все было в крови…

– Леночка, – бармен виновато улыбнулся Еве, давая понять, что инициатором этого неприятного разговора является не он, а вот эта самая Леночка, – мне кажется, девушка уже готова сделать заказ. Вы же готовы?

Нет, она не была готова. Ей хотелось бежать сломя голову из кафе, где с утренним кофе подают новости о кровавых убийствах, но теперь уже точно поздно. Теперь на нее смотрели не только бармен, но и официантки. Та самая Леночка – блондинка с простоватым, румяным личиком. И вторая – чернявая, худощавая, с избыточным макияжем и по-мужски грубыми татуировками на запястьях. Чернявая окинула Еву быстрым взглядом и слегка поморщилась. Ева ей не понравилась. В этом не было ничего удивительного: Ева нравилась очень немногим. Да и те немногие обитали не в реальном, а в виртуальном мире, прятались за никами и аватарами, так же как и она сама. Захотелось если уж не убежать, то хотя бы спрятаться за папкой с меню, но сама виновата, никто ее силой в Чернокаменске не держал, не заставлял остаться и прислушиваться к чужим разговорам.

Вдох, задержка дыхания, выдох… Когда Ева переворачивала страницы меню, ее пальцы уже не дрожали. Не нужно паниковать. И даже не потому, что она не сделала ничего плохого, а потому, что, совершенно очевидно, речь шла о каком-то другом убийстве. Иного и быть не могло, слишком мало прошло времени, чтобы о смерти Марка Витальевича узнал весь город.

– Я буду черный кофе без сахара. – Ева захлопнула меню.

– И? – Леночка подошла к ее столу, машинально поправила вышитую льняную салфетку под вазочкой.

– И чего-нибудь поесть. – Ева выдавила из себя вежливую улыбку.

– У нас есть пирожные. – Леночка махнула рукой в сторону витрины-холодильника, а Ева тут же вспомнила другую витрину, разбитую. – Все вкусные и свежие, но лучше возьмите пирожки с яблочным джемом. Их печет Эмма Львовна, и они просто волшебные. Их раскупают почти сразу же. Пирожные не берут, а пирожки Эммы Львовны любят все! – Она говорила торопливой скороговоркой, и румянец на ее щеках разгорался все ярче. – Я вот, к примеру, могла бы за один присест съесть сразу пять штук, но фигура. – Она похлопала себя по крутым бедрам, смущенно улыбнулась.

– Ленка у нас все время на диетах! – Оказывается, чернявая девица прислушивалась к их разговору.

– Брось ты, Динка! – огрызнулась Леночка. – Не всем же так повезло с фигурой, как некоторым. Ты вот, когда психуешь, что делаешь?

– Курю, – хмыкнула чернявая Динка.

– А я ем! Психую и ем, как не в себя.

– А почему вы психуете? – спросила Ева. Не нужно было спрашивать. Оно как-то само вырвалось. – День такой хороший. – День не был хорошим, но ей не привыкать врать.

– Видно, ты не местная. – Леночка вздохнула и плюхнулась на стул напротив. Переход на «ты» у нее получился весьма гармоничный, словно бы Ева хоть и не местная, но все равно давняя знакомая. – У нас тут такое творится…

– Леночка, – с мягкой укоризной сказал бармен, – девушка не за тем к нам зашла. И вообще…

– А что «вообще», Дмитрий Палыч? – вскинулась Леночка. – Вы вот сами только что сказали – девушка! И я девушка, и Динка! – Динка снова скептически хмыкнула, поскребла татуированное запястье. – А он на кого нападает? Уж точно не на мужиков! Он как раз на девушек и нападает! А она вообще не местная, она не знает ничего. Еще сунется куда по дури, и что потом?

– Что потом? – спросила Ева, из последних сил стараясь не отодвинуться вместе со стулом подальше от Леночки. – Ты про что вообще?

– Она, детка, про тот ужас, что у нас тут в Чернокаменске приключился. – На террасу вышла крупная, статная женщина в цветастом платье и повязанном поверх него белоснежном переднике. Полные руки она скрестила поверх передника, бросила неодобрительный взгляд сначала на Динку, потом на Леночку, спросила строго: – Вы работать сегодня вообще собираетесь? Вон клиент необслуженный сидит.

Клиент и в самом деле сидел. Высокий мужчина в солнцезащитных очках и низко надвинутой на лоб бейсболке. Вид у него был расслабленный, длинные, скрещенные в лодыжках ноги торчали из-под стола, занимая часть прохода, пальцы рассеянно барабанили по столешнице.

– Что желаете? – Динка перестала чесаться, оттолкнулась от барной стойки, направилась к клиенту.

– Ромашковый чай и три фирменных пирожка с яблочным джемом!

Голос у мужчины оказался приятный, с бархатным подтоном. Услышав про фирменные пирожки, женщина одобрительно усмехнулась, из чего Ева сделала вывод, что она и есть та самая уникальная Эмма Львовна. Динка хмуро кивнула и, вихляя тощими бедрами, удалилась обратно к стойке, будто опасалась, что клиент одумается и закажет что-нибудь еще.

– Уже две, – сказала Леночка громким шепотом.

– Чего две? – спросила Ева. Похоже, у Леночки была скверная привычка не договаривать фразы до конца.