Половина моей души (СИ) - Порфирова Елизавета - Страница 22

Она вдруг замерла, уставившись в одну точку, а затем медленно, негромко, отчетливо, без всякого намека на возмущение произнесла:

- Что за странное распределение способностей?..

- Что ты имеешь в виду? – нахмурилась Полина. - Я не понимаю твоих мыслей, у тебя в голове хаос.

- Почему способности появились у нас четверых? Знакомых, подруг? Разве ты знаешь еще кого-нибудь в твоем окружении, кто обладал бы способностями?

Полина задумалась.

- Нет, - ответила она.

- Может, они скрывают? – так же медленно предположила Алиса.

- Нет, - снова ответила Полина. - Я точно знаю.

- Мне кажется, нам стоит задуматься над этим. Раскрыть все карты друг перед другом и всем вместе подумать над этим чертовым распределением способностей, - на последних словах она нравоучительно постучала указательным пальцем по столу.

Полина кивнула:

- Вероятно, ты права. Но пока все же не стоит их торопить. Я чувствую, что скоро они сами придут к этому. А мы будем готовы принять все то, что они скажут. И вообще, - она отпила остывшего уже чая, - я начала говорить про Ладу и Дину потому, что мы заговорили о человеке, который мог бы нам помочь. Может быть, тот человек, который помогает Дине, поможет и нам?

- Ты уверена, что есть кто-то? - с сомнением поинтересовалась Алиса.

- Вполне.

- Тогда надо спросить у Дины.

- Вероятно да, - сказала Полина, ставя пустую кружку. - Но пока подождем. Может быть, сны прекратятся или появится какой-то другой знак. По крайней мере, подождем, пока Дина сама нам все не расскажет. Если все останется как есть и я буду продолжать потихоньку превращаться в зомби, тогда придется просить у Динки помощи. Неприятная будет ситуация, не хочется, чтоб так оно все вышло.

- Определенно, - кивнула Алиса и повернулась к Сереже: - Что думаешь?

Сережа, так и не осиливший третий кусок торта, но внимательно слушавший разговор, сказал:

- Мне кажется, стоит подождать. Не надо торопиться создавать проблему, если возможно обойтись без нее.

- Мудрые слова, - кивнула Полина. - Ну ладно, спасибо за чай и за разговор! Я, пожалуй, пойду.

Алиса была не на шутку озадачена разговором. Случайное чаепитие переросло в серьезное обсуждение, она не была готова к такому. Голова ее была забита, и как не пыталась она оставить на потом все размышления, они все же не давали покоя.

С задумчивым видом она проводила Полину, с таким же видом вернулась на кухню, положила Сереже четвертый кусок тортика рядом с третьим, погладила его по голове, как обычно гладила младшего брата, а потом замерла рядом с подоконником, глядя на уходящую по двору подругу.

Она не заметила, как прямо тут же, рядом с подоконником, «села» по-турецки прямо в воздухе, не переставая при этом глядеть в окно. Сережа наблюдал за ней, не притрагиваясь уже ни к какому торту, а просто сидя за столом и подперев голову рукой.

Она была милой. Милой, родной, необычной, красивой. А сейчас, когда висела задумчивая в воздухе, сжимая в руках ложку из-под торта, она особенно нравилась ему. Ему нравилось, что она так непринужденно чувствует себя рядом с ним, нравилась серьезность, сочетающаяся с какой-то ребяческой капризностью. Нравились голубые глаза, обрамленные черными ресницами, и ямочки на щеках. Нравилась хрупкость ее тела. Он не хотел прерывать ее, но нельзя было допустить, чтобы сюда вошла ее мама или брат – они не знали еще о том, какой способностью обладает их дочь.

- Алиса, - позвал он неуверенно.

- М? – задумчиво отозвалась девушка, не отрываясь от своих мыслей.

- Алиса, - чуть громче произнес Сережа. - Лись.

- Что?.. – она медленно повернула голову.

- Ты паришь, - сказал он, указывая взглядом на ее ноги.

Девушка медленно и недоуменно проследовала глазами за его взглядом. И лишь через пару секунд до нее дошло, что происходит. А когда она поняла, то тут же бухнулась на пол, не успев вовремя выпрямить ноги. Сережа бросился к ней.

- Ударилась? – обеспокоенно спросил он.

На шум прибежала мама:

- Что тут такое?

Алиса, опираясь на крепкие руки друга, уже поднималась с пола. Она больно ударилась бедром, но это, по крайней мере, привело ее в чувство.

- Со стула упала, - сказала она, потирая ушибленное место. - Ой! – вдруг вспомнила девушка. - Полина же тетрадь не взяла! Я еще успею ее догнать!

Мимо удивленной мамы и Сережи она пробежала в свою комнату. Обнаружив ложку в руках, она не нашла ничего лучше, как сунуть ее в рот, чтобы не мешала. Нужная тетрадь лежала наверху стопки, девушка схватила ее и, накидывая по пути пальто, бросилась на улицу.

Даже через двойное стекло кухонного окна, куда Сережа и мама Алисы выглядывали, было слышно, как девушка, несясь в домашней одежде и осеннем пальто по двору, сжимая в зубах ложку, а в руках тетрадь, кричит:

- Фылина! Фодожди! Фефрафь жавыла!

- Беспокойная, - покачала головой мама.

- Заботится, - с каким-то странным оттенком в басовитом голосе сказал Сережа.

- Иногда слишком, - вздохнула мама и, посмотрев на стол, спросила: - Еще чаю налить?

Очередной понедельник свалился на город свинцовой тяжестью серого холодного неба. Еще неделю назад люди жаждали снега, который мог бы скрыть безрадостные черные силуэты деревьев, грязь дорог и тротуаров, подарить приятный глазу переливающийся блеск белоснежных сугробов, напоминающий о скором наступлении Нового года. Но вот выпал первый снег. А потом второй. Третий, четвертый… И за семь дней город завалило так, что многие уже успели пресытиться такой зимой и возжелать скорейшего наступления лета. Белая глазурь, радовавшая глаз в первые дни, стараниями людей и машин быстро превратилась в грязный лед, а мрачные тропинки – в непроходимые сугробы. Если центральные улицы еще чистили, то во дворах и на маленьких улочках дело обстояло намного хуже: ноги утопали в снегу, протоптанные дорожки были настолько узкими, что даже одному человеку на них не хватало места.

Город продолжал оставаться городом не для людей, погода не давала повода отдыхать, а время свалилось на голову хмурым понедельником. Сил и желания работать или учиться не было в таких обстоятельствах, наверное, ни у кого.

У меня не было точно. Я спала до последнего. Пара должна была начаться в половине двенадцатого, и я провалялась в теплой постели почти до одиннадцати. А потом, не позавтракав и наспех одевшись, побежала в университет.

Чувствовала я себя усталой. На прошлой неделе я почти каждую ночь, кроме первой после обращения, становилась волком. Каждый раз мои кости и мышцы словно переламывало в мясорубке, а потом склеивало вновь. После таких трансформаций я обычно некоторое время лежала, приходя в себя, пытаясь разобраться в образах волчицы и думая, стоит ли мне куда-то бежать или все же лучше остаться дома. Волчица хотела бежать, и с каждым днем это желание становилось все сильнее. Дошло до того, что в эту ночь она попыталась сама себя, то есть меня, цапнуть за бок. А все потому, что я противилась ее порыву мчаться в метель по городу. Ее агрессия начинала меня пугать, поэтому я решила, что сегодня, если ночь будет спокойной, мы с ней снова отправимся к Силланту. После давящей серости города хотелось как следует проветриться.

Как это нередко бывает после слишком долгого сна, голова казалась тяжелой и слегка болела. Сказывалась, конечно, и погода. Я торопилась в университет, увязая в снегу, как в зыбком песке, и думая о том, способен ли снежный настил выдержать вес волка и мягкую поступь его лап. Совсем не хотелось сегодня ночью так же прокладывать себе дорогу в сугробах волчьими лапами, как сейчас я это делала тяжелыми подошвами зимних сапог.

В университет я пришла за пару минут до звонка. Я так тропилась, раздеваясь в гардеробе, что не заметила, как из пуховика выпало на пол карманное зеркальце. Только высокий звук от удара о бетонную плитку пола привлек мое внимание. Я посмотрела вниз и увидела, как маленький зеркальный прямоугольник покрылся сеткой трещинок.