Половина моей души (СИ) - Порфирова Елизавета - Страница 19

- Вы заколдовали меня? – изумилась и слегка возмутилась мама.

Силл кивнул.

- Но эта магия не повлияла на ваше решение. Вы бы приняли его. Только позже. Возможно, успели бы сделать какие-то ошибки, пока пытались справиться с произошедшим. Но теперь эти ошибки исключены.

Я почувствовала себя свободнее. Руки сами потянулись к бутербродам с колбасой, настроение становилось лучше. Сказывалась только усталость. Убедившись, по-видимому, что со мной все в порядке, Силлант встал из-за стола.

- Поймите, - сказал он, - если бы в Вас не было потенциала «понять и принять», то магия, которую я применил, просто не подействовала бы. Но в Вас этот потенциал есть.

Силл смотрел маме прямо в глаза. Она серьезно кивнула, подтверждая, что понимает. Маг кивнул в ответ.

- Спасибо за кофе, - сказал он на прощание. - Не провожайте меня. Я уйду сам, - он обернулся ко мне: - Отдыхай. Все будет хорошо.

Я хотела сказать «спасибо», но комок в горле, вызванный явно не бутербродами, не позволил произнести ни звука. Силл, наверное, прочитал мои мысли. Он снова улыбнулся, кивнул и вышел из кухни. Я не слышала, чтобы открывалась и закрывалась входная дверь. Но Силл ушел.

Мамино спокойное восприятие моих превращений еще некоторое время пугало меня. Мне казалось, что с ней все-таки что-то не в порядке. Лишь гораздо позже я смогла полностью осознать магию, примененную Силлантом. Лишь тогда, когда я сама окончательно приняла себя такой, какой я стала, и прекратила считать свои превращения уродством. Мне потребовалось на это много-много времени, но в итоге я успокоилась точно так же, как и мама.

Однако сейчас до этого было далеко, поэтому меня встревожил разговор на следующий день после полнолуния, когда мама спросила, уйду ли я сегодня ночью. Мне было неловко обсуждать с ней это. Я сказала, что если влияние волчицы будет так же сильно, как вчера, то мне придется уйти. Не хочется, чтобы кто-нибудь пострадал.

Она кивнула. Сказала, что я могу разбудить ее утром, когда вернусь, если вдруг решу все-таки уйти сегодня. Вечером она пожелала мне спокойной ночи, поцеловала и ушла в свою комнату. Я осталась ждать превращения. Но его не было. Легкие отголоски сознания волчицы достигали меня, но, кажется, сил и энергии у нее пока было недостаточно. Поэтому мне удалось спокойно поспать.

На следующий день мы вместе позавтракали. Мама спросила, как прошла ночь. Потом она отправилась на работу, а я на первую пару.

Вчера мне не хватило смелости рассказать о своем приключении подругам. В голове и без того было много переживаний. Да и день выдался пасмурным и снежным. Не было ни сил, ни желания делиться тайнами.

Я заметила, что и Полина была какой-то опечаленной. Она рассказала нам, что ночью ей приснился кошмар и обрывки его до сих пор крутятся в голове.

- Клыки, звери, рычание, кровь, - говорила она, хмурясь. - Как будто какой-то ужастик про бешеных собак.

Я почему-то тогда не обратила внимания на ее слова. Видимо, была больше поглощена своими переживаниями. С Ладой в этот день нам увидеться не удалось.

Мы встретились на следующий день на тренировке. Но и тогда я не осмелилась ей рассказать. Мне почему-то казалось, что превращение в зверя – это что-то дикое. Не каждый готов продолжать дружить с таким человеком. Да даже просто общаться, наверное, в ближайшее время не осмелится. Будет испуганно смотреть, сторониться. Если, конечно, не применить к нему ту же магию, что и к моей маме. Но вряд ли Силл будет это делать для всех моих знакомых. В общем, мне пока не хотелось ничего говорить. Наверное, я выглядела и вела себя как-то не так, потому что Лада иногда внимательно на меня смотрела и почти ничего не говорила.

Примерно так же было и во время тренировки в пятницу. В субботу же я не встретилась ни с кем из подруг. Не было пар и каких-либо срочных дел, поэтому я позволила себе остаться одной и хорошо подумать о том, что делать со всей этой информацией дальше.

Снег уже укрыл землю плотным слоем. За две прошедшие ночи его намело достаточно, чтобы дети могли катать во дворе шары для снеговиков. Погода выдалась мягкая, сквозь тучи проглядывало улыбчивое солнце, и я отправилась прогуляться. Почти без всякой определенной цели. Был один магазин, в который мне хотелось зайти, но это было не срочно, поэтому я шла не спеша, размышляя.

Встреча с Иваном была как минимум внезапной. Он шел навстречу, и я не видела его, погрузившись в собственные мысли, до самого последнего момента, когда он поздоровался.

- Привет!

Он улыбнулся. Растерявшись, я постаралась взять себя в руки и, тоже улыбнувшись, сказала:

- Привет!

И я остановилась. Он тоже. Нет бы просто разминуться, как обычно это делают случайно встретившиеся на дороге люди. Но мы остановились. И нужно было теперь о чем-то говорить. Сложность была в том, что мы вчера виделись и уже успели узнать, что у кого нового и как у кого дела.

- Гуляешь? – спросил Ваня.

В его мыслях, видимо, происходило что-то похожее.

- Да, решила пройтись. Погода хорошая, - ответила я, чувствуя всю банальность перехода разговора на тему погоды.

- Да, это точно.

- А ты? – спросила я.

- Иду к Шуру. Я вчера забыл у него книги, которые взял из университетской библиотеки.

- Ясно, - ответила я.

- Если хочешь, пошли вместе, - сказал вдруг Ваня и поспешно добавил: - Если, конечно, тебе некуда спешить.

Я поморгала, глядя на него и обдумывая не только само предложение, но и его подтекст. Впрочем, подтекста могло и не быть: я просто бесцельно гуляю, сама об этом сказала, мы с Ваней вроде как неплохо общаемся, а Шур наш общий знакомый, который всегда рад видеть любого из нас. Так почему бы не пойти вдвоем?

- Совсем не против, - ответила я.

И мы пошли. Неспешно, разговаривая о каких-то университетских событиях. Я вдруг подумала: а не рассказать ли Ване о том, что со мной произошло? В конце концов, мы не так близко знакомы, чтобы бояться потерять его дружбу, но зато я точно знаю, что молчать и хранить секреты он умеет.

Но вдруг я с удивлением для себя обнаружила, что все-таки боюсь. Боюсь рассказать ему о себе, увидеть ужас в его глазах и потом видеть этот ужас каждый раз на тренировках, если, конечно, он продолжит туда ходить. Боюсь, что он перестанет говорить со мной, улыбаться мне. Боюсь, что он, может быть, сразу примет меня за сумасшедшую. Действительно, кажется, боюсь.

- Дина?

Видимо, он что-то спросил, а я не отвечала, думая о своем.

- М? Прости, я задумалась.

- Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

Я удивленно взглянула на него, не совсем еще опомнившись от только что мучивших меня мыслей.

- Спасибо, хорошо, - ответила я стандартной фразой, не несущей никакого смысла.

Он так внимательно посмотрел на меня, что я забеспокоилась, а потом сказал:

- Ладно.

Конец пути мы шли молча, чувствуя какую-то неловкость. Я старалась не думать о том, что мы рядом и вокруг никого из знакомых. Но только об этом теперь и думала. И не понимала, хорошо это или плохо. Даже мои переживания по поводу превращения в волка отошли сейчас на задний план.

Что думал Ваня, я не знала. Но тоже об этом думала. От всей этой ерунды меня избавила калитка, ведущая на знакомый стадион.

- Пришли, - сказала я скорее для себя самой.

Дверь в помещение была открыта. Из прихожей мы попали в спортивный зал. Из него был проход в комнатку, где жил Шуруп. Дверь была открыта, горел свет и пахло какой-то выпечкой.

Видимо, Шуруп услышал звук шагов, потому что не удивился, когда мы появились на пороге.

- Здравствуйте, тренер! – поздоровался Иван.

- Здравствуйте, ученик! – дружелюбно откликнулся Шур. - Я так и думал, что ты зайдешь. Хорошо, что вас двое!

Он указал на стол, где лежала большая квадратная коробка.

- Заказал себе пиццу, но понял, что один не справлюсь, так что вы как раз вовремя.

Он сделал чай, мы уселись за стол и с удовольствием стали уплетать теплую пиццу на пышном тесте с колбасками и тянущимся сыром.