Половина моей души (СИ) - Порфирова Елизавета - Страница 14

Нос чуял множество доселе неизвестных мне запахов, глаза видели дальше и лучше. Через толстую шкуру не чувствовался холод осени, морозный ветер не мешал свободно дышать при беге. И вот, наконец, я очутилась на вершине холма, с которого была видна небольшая деревушка, где сейчас, на пороге полуночи, светилось всего пару окон. Дальше, за деревней, был еще один холм, на вершине которого темнела неровная полоса елового леса, а над ним ярко сияла полная луна. В этот лес мне и нужно было попасть.

Предчувствуя скорое освобождение от контроля, зверь, сидящий внутри меня, возбужденно рванулся вперед. Я попыталась унять его порыв, но наши сознания спутались, отчего тело потеряло координацию, лапы заплелись и в какой-то момент не нащупали нужной опоры. Я повалилась на землю и кубарем, тщетно пытаясь вернуть контроль над телом, покатилась вниз с холма. Торчащие голые ветки маленьких кустиков, камни, корни неприятно били по бокам. Пришлось зажмуриться, чтобы случайно не лишиться глаз.

Наконец спуск кончился ударом о широкую стену без окон. Наверное, это был сарай или конюшня. Послышалось жалобное скуление. Я испугалась, не сразу сообразив, что оно исходит от меня. Некоторое время мы обе: я и волчица – приходили в себя, навалившись на бревенчатую стену и тяжело дыша. Затем я встала и рысцой побежала по улочкам.

В первую минуту мне удалось рассмотреть деревеньку. Она была добротная, аккуратная, достаточно современная. По пути мне встретилось лишь пару домов, построенных много лет назад из сруба. Другие, тоже из дерева, выглядели новее, лучше. Попался и совершенно современный дом, сделанный из кирпича.

Все дома были огорожены забором. Улица, по которой я бежала, была мощеной. Конечно, не такой, как в крупных городах, но сделанной на славу, крупными камнями, по которым удобно было идти и ехать.

Вот все, что я успела приметить до того, как волчица вновь почуяла скорую свободу и попыталась вытеснить меня из моей же головы. Теряя контроль, я сосредоточила все мысли на конечной точке – первых деревцах леса – и ускорила бег.

Вот, наконец, холм. Подъем. Теперь коренья и камни служат удобными ступеньками, позволяющими быстрее подниматься. Вот и ели, темные и холодные. Спасительные. Лапы ступили на жесткую, устеленную опавшими иглами землю под деревьями.

На мгновение мир закружился перед глазами. Затем я провалилась во тьму.

Сознание приходило медленно, как после обморока или глубокого сна. Оно появлялось, затем я снова на несколько секунд проваливалась в темноту. Потом оно снова появлялось. И так несколько раз. С каждым разом мысли становились все яснее.

И вот я уже понимала, что лежу в небольшом овражке, в колючих кустах и боюсь пошевелиться, так как телу не хочется больше испытывать боли. Я все еще в образе волчицы, но теперь ее сознание утомлено, оно отступает.

Я открыла глаза, прислушалась. Вокруг были ветки колючего кустарника. Они упирались мне в бока, лапы, шею, морду. Где-то сверху слышался шелест ветерка и далекое уханье совы. Я попыталась понять, цела ли: подвигала лапами, глубоко вздохнула. Кажется, все в порядке, не считая нескольких царапин от падения в этот колючий овраг.

Нужно было выбираться. Я медленно поднялась на лапы и начала подъем, стараясь ступать в промежутки между ветками, на землю. Ступать оказалось больно: правая передняя лапа, кажется, была вывихнута, или я ее растянула.

«Вот волки – что за люди? - недовольно подумалось мне. - Как дети, ей-богу! Дали свободу, так используй ее с умом. А она – нет. Лучше сломя голову я буду носиться по еловому лесу, чтобы потом свалиться в овраг и что-нибудь себе сломать!»

Я устала и была раздражена тем, что мое тело использовали так неаккуратно. Еще, кажется, в пасти ощущался неприятный привкус какого-то железа и чего-то еще… Я поняла, что это был за привкус, только когда выбралась из оврага. Точнее, каким-то образом вспомнила, как будто сон, как волчица, мчась по лесу, схватила на бегу какого-то мелкого зверька, не успевшего спрятаться в норку, и проглотила чуть ли не целиком.

От этой мысли меня страшно замутило. Я попыталась абстрагироваться и не думать о том, чем может быть заражен съеденный зверек и где он ползал, пока моя волчица его не поймала.

Я стояла на краю овражка, оглядываясь. Стволы деревьев возвышались передо мной, ветви почти скрывали небо. Земля темнела, тут и там вздымаясь холмиками, кустиками, упавшими стволами сухих деревьев. Все та же неведомая сила потянула меня в сторону от овражка, и я пошла, осторожно ступая и не понимая, как волчице вообще пришло в голову тут бегать. Впрочем, скоро и я привыкла к поверхности. Перестала обходить тонкие веточки и маленькие кусты, шла прямо по ним или перепрыгивала, если хватало сил. Иначе пришлось бы ужасно долго петлять.

Минут через десять я вышла на аккуратную полянку, окруженную со всех сторон деревьями. Слева у самого леса стоял небольшой деревянный домик. Свет в его окнах словно бы был живым: он переливался, как от костра. Были еще какие-то небольшие постройки, огороженный забором участок и колодец. Сам дом не был отгорожен от мира ничем, кроме стены леса.

Справа от домика гармонию стройных стволов нарушало поваленное дерево. На нем, что-то перебирая в руках, сидел человек. Заметив меня, он выпрямился, отложил свое занятие и поднялся навстречу. Когда он вышел на свет, падающий из окна домика, я увидела, что глаза у него зеленые, волосы каштановые, а лицо заросло бородой так, что нельзя точно было сказать, сколько ему лет. Мне показалось, что где-то около сорока. Сам он был высоким, но крепко сложенным мужчиной. На нем был надет свитер, на ногах – старые потертые джинсы и удобные ботинки. Он был достаточно красив собой, его вид и его теплый взгляд не отталкивали, а притягивали, возникало желание познакомиться поближе, поговорить.

- Я ждал тебя, - сказал он, подходя ко мне, и я тут же узнала голос, который этим вечером успокаивал и наставлял меня.

Я осторожно пошла навстречу, пока не зная точно, можно ли ему доверять. Но мне очень хотелось.

Наконец мы приблизились друг к другу. Он присел прямо передо мной и протянул руку. Я, вспомнив традицию мужчин пожимать руки, приветствуя, протянула ему лапу. Он улыбнулся и крепко, но осторожно пожал ее.

Я заскулила от боли. Совсем забыла про то, что именно эта лапа повреждена! Шла всю дорогу, хромая, а теперь, отвлеченная встречей, забыла.

Мужчина тут же перехватил лапу, взяв ее обеими руками так, что теперь она лежала у него на ладонях. Легчайшими движениями крепких пальцев он прощупал суставы. Когда я снова заскулила, произнес:

- Все кости и мышцы на месте. Вероятно, ты просто растянула лапу. Это пройдет. Я наложу тугую повязку и привяжу мешочек со льдом, чтобы не было отека. Когда доберешься до города, обратись к врачу, пусть посмотрит твою руку в человеческом виде.

Он встал и направился в сторону домика. Заходя, оставил дверь открытой, видимо, приглашая и меня последовать за ним. Но я не рискнула. Через некоторое время он вышел с бинтом, ножницами и небольшим платяным мешочком, вновь сел передо мной, взял мою лапу и занялся ее спасением. Он действовал ловко, словно имел большой опыт в лечении животных или людей. Я сидела и смотрела на его действия, а он говорил:

- Нелегко, наверное, пришлось сегодня, - его голос был спокойным, добрым, даже ласковым. - Тебе придется привыкнуть. То, что с тобой произошло, уже никак не исправить.

На секунду он заглянул мне в глаза. Взгляд его был серьезным, но в нем не было ни жалости, ни отвращения, ни осуждения. Лишь понимание и желание помочь.

- Месяц назад тебя оцарапал оборотень. Как ты уже, наверное, догадалась, последствий избежать не удалось, - он слегка улыбнулся. - Теперь ты тоже оборотень, но это не значит, что ты превратилась в клыкастого монстра, который каждое полнолуние жаждет людской крови и плоти.Все не так.

Он закончил перевязывать лапу, отпустил ее и теперь просто сидел, глядя мне в глаза и продолжая свой рассказ: