Мадам Икс (ЛП) - Уайлдер Джасинда - Страница 8

Это приятное отвлечение — сосредотачиваться на вымышленных, обычных жизнях случайных людей. Это позволяет мне безопасно задаваться вопросом, на что похожа их жизнь. Безопасно, потому что я не спрашиваю себя, какой была бы моя жизнь там? А вот это опасно. Это — угроза моему здравомыслию, которое зависит от тщательно сбалансированных действий.

Я слышу слабый звук прибытия лифта. Смотрю на настенные венецианские часы: шесть десять — на пять минут раньше. Но проходит минута, вторая, а никакого стука в дверь нет. Преодолеваю комнату на носочках так тихо, насколько это возможно, и встаю у двери, прислушиваясь.

— Да, я почти на месте, — тихо говоришь ты. — Ненавижу эти долбанные ранние встречи. Нет, мой папа заставляет меня идти. В основном какое-то глупое корпоративное обучение. Это сделает меня лучшим лидером, и вся фигня в этом роде. Поставьте мою задницу в очередь. Нет, парень, это не так. Не могу попасть туда. Нет, на самом деле, мне не позволено даже говорить об этом. Я подписал контракт, и если просру его, отец порвёт меня. После того, что случилось с этой шлюхой Ясмин, я реально хожу с ним по тонкому льду, так что лучше не переступать линию... Или что? Или он уберёт пост президента из устава и отдаст всю власть Совету, а это значит, что я не унаследую ни хера, когда он уйдёт в отставку. У него есть подписанные документы. Он показал их мне. Нет, мужик, я их, бл*ть, своими глазами видел, ясно? Это было после того, как он уговорил судью выпустить меня под залог, заплатил дох*я денег, чтобы не поднялась шумиха. Ясмин заплатили полляма, чтобы держать её жирный рот на замке о том, что произошло. Мой план? Мой план такой: пойти на эту учебную программу, делать папу счастливым, продолжать играть в эту игру. У меня есть друзья внутри фирмы, некоторые члены совета, недовольные тем, что отец управляет компанией. Если я потяну ещё год или два, вероятно, смогу заработать немного волшебства за кулисами и украсть всё дерьмовое шоу у старого ублюдка, я имею в виду устроить переворот. И как только получу компанию в свои руки... мужик, всё будет схвачено. У меня есть планы... нет, я не могу сделать это сегодня вечером. У меня... другие планы... Нет, пусть та сучка идёт нахрен, она крикливая. Это новая. Она вся завёрнута, как сладкий маленький подарок. Она не носит ничерта, кроме наручников, и мне даже не приходится ей кляп вставлять. Нет, ты, мудак, не можешь помочь. Последний раз, когда я разрешил мне помочь, ты зашёл пипец как далеко, и я должен был заплатить шлюхе, чтобы она не тявкала о том, что твоя глупая задница с ней сделала. Я уже говорил тебе, что это как искусство. Слушай, чувак, буду поздно. Я должен идти. Сучка, которая рулит этим шоу не трахается, могу сказать тебе это бесплатно. Во всяком случае, я, правда, должен идти. И Брейди? Держитесь нахрен подальше от моего дома, понятно? Серьёзно. Я тебя до смерти затрахаю, если куда-нибудь с ней пойдёшь. Хорошо, пока.

Моё сердце глухо стучит в груди, когда я делаю пару быстрых шагов подальше от двери, сглаживая моё выражение лица до нейтрального.

Глубокие вдохи. Фокусирование. Бронь на месте. Ни одной трещинки, ни одной щели. Тяжело. Холодно. Гладко. Неприступно. Представьте себе когти на месте ногтей. Глаза вампира. Лёд.

Тук-тук.

Я мельком смотрю на часы: шесть семнадцать утра. Глубоко вдохнула и выдохнула сквозь сжатые губы. Крутанув ручку двери распахиваю её.

— Мистер Дрейк, — моя бровь взлетела вверх. — Ты опоздал.

Ты поднимаешь руку, вытягиваешь запястье, обнажаешь свои экстравагантные часы Blancpain. Я ненавижу это движение: поднятие руки, вытягивание запястья вперёд. Это тщетная показуха. И те часы? Около трёхсот тысяч долларов. Кожа аллигатора, восемнадцать каратов золота, сапфировое стекло... все необычные атрибуты опасных богачей. Я не впечатлена.

— Всего на две минуты, Икс, — ты прошёл мимо меня, и я чуть не подавилась запахом твоего одеколона. Ты, наверное, купался в нём, уж очень воняет. — Да ладно тебе. Ничего страшного. Две минуты, что в этом такого. Я же здесь.

Я по-прежнему стою у двери, с высоко поднятой головой, глядя сверху вниз на тебя.

— Нет, Мистер Дрейк. Ничего не знаю, — я жестом указываю на дверь. — Ты можешь идти. Мы закончили.

Ты для приличия даже немного заволновался:

— Да ладно, Икс. Две минуты. Кого *бут эти две маленькие минуты? Я разговаривал по телефону.

Я знаю, слышала, однако понимаю, что не стоит говорить об этом.

—Меня волнуют две минуты, Мистер Дрейк. Одна минута, или тридцать секунд, или один момент. Поздно, значит, поздно. Вы должны стучать в эту дверь в шесть четырнадцать. Пунктуальность является ключевым признаком успеха, Мистер Дрейк.

— Мой папа всё время опаздывает на заседания совета, — укалываешь ты меня, зайдя в комнату на три шага и остановившись.

Я подняла бровь.

— Твой отец является основателем, генеральным директором и основным акционером одной из самых мощных корпораций на земле. У него есть власть, которая даёт привилегию опаздывать, чтобы показать каждый раз, когда хочет, что он держит в руках контроль. Ты не создал ничего, Уильям. Ты получаешь пособие. Тебя терпят. Твой удел в жизни — это делать то, что тебе сказано, где сказано и когда сказано, и не одной секундой позже. Твой отец — один из самых крутых акул в океане, а ты — гуппи. Прощай, Уильям. Возможно, на следующей неделе ты подумаешь дважды, прежде чем тявкать по своему мобильному телефону за дверью, и при этом тратя моё время, которое, я должна напомнить тебе, неизмеримо более ценное, чем когда-либо будет твоё.

Ты пересекаешь три шага между нами в одно мгновение. Рукой, схватив меня за горло, ты перекрыл мне дыхание. Оставляя синяки, конечно. Касаешься своим носом моего, глазами излучая ярость, панику и ненависть.

— Что ты слышала, шлюха?

Я моргнула, заставляя себя сохранять спокойствие. Пальцы моих ног едва касаются пола, высокие каблуки свисают. Не могу дышать. В глазах мерцают звёздочки и какие-то вспышки. Я не борюсь, не царапаю твои руки или запястья. Смотрю на тебя, убеждаясь, что ты прикован к моему взгляду. И потом, сознательно, позволяю себе поднять глаза вверх, в угол потолка, где спрятана камера. Твои глаза проследовали за моими, и хотя ты не увидишь эту камеру — она слишком хорошо спрятана — мой намёк понятен. Я поднимаю свой подбородок, выгибаю бровь.

Ты резко отпускаешь меня. Я глубоко вдыхаю, заставляя себя делать это медленно, чтобы зафиксировать колени и оставаться в вертикальном положении, стоя на ногах. Инстинкт вызывает желание рухнуть на пол, задыхаясь и потирая горло. Но я этого не делаю. Достоинство — это моя броня.

Динь.

Дверцы лифта со свистом распахнулись, и твоё лицо побледнело. Моя дверь всё ещё открыта. Ты отступил на шаг... два... три... и покачал головой. Четверо огромных мужчин медленно вошли через дверной проём, одетые в одинаковые чёрные костюмы, белые рубашки и узкие угольные галстуки, с наушниками в ушах, шнуры которых спрятаны под воротниками.

— Пройдёмте с нами, Мистер Дрейк, — сказал один из них, но его губы едва двигались, поэтому разговаривать мог любой из них.

Конечно же, он разговаривает вежливо, ведь ты — наследник многомиллиардной компании. Но когда ты поднимаешь на меня руку, Калеб этого не прощает. Ни за что. Никому. Если бы ты не был таким ничтожным, мерзким куском дерьма, я бы тебя пожалела. Я знаю этих людей, и они не испытывают милосердия.

Теперь и я тоже.

Ты выставил грудь колесом, а твой рот изогнулся в насмешливой ухмылке:

— Отвалите. Вы не можете приказывать мне делать всякое дерьмо.

Ты прошёл мимо меня.

Ты делаешь, пожалуй, четыре шага, и выходишь из моей квартиры в коридор. Даже завернул за угол. Большая ошибка, Уильям. Камер там нет. Один из охранников движется, как нападающая кобра, быстрее, чем умеет думать. Единственный удар, как отбойный молоток для печени. Ты падаешь как мешок с мукой, стонешь и извиваешься.