Мадам Икс (ЛП) - Уайлдер Джасинда - Страница 53

— Мне нравится. Но я не эксперт по вину.

— А кто эксперт по вину? Не я, — говорит Джино, — и, конечно, не этот шутник. Тут нет сомелье, mia bella, просто хорошее вино и хорошая еда.

— Mia bella? — спрашиваю я.

— Это значит «моя прекрасная», — отвечает Логан.

— Кто здесь итальянец, приятель? Точно не ты. Ты не отличишь bella от bolla. Оставь язык любви для меня, хах?

— Я думал французский — язык любви? — смеётся Логан.

— Нет-нет. Итальянский. Italiano é molto più bella, — Джино машет рукой. — Фу, французский. Звучит как утка, говорящая себе в нос. А говорить по-итальянски всё равно, что петь, мой друг. Что вы будете есть?

— Удиви нас, Джино. Но учти, мы оба очень голодные.

— Мама на кухне, и ты знаешь её. Вам понадобится кран, чтобы вытащить вас отсюда, прежде чем она закончит с вами. Ты так наешься, что будешь просить о пощаде. И тогда, она сделает вам десерт! — он смеётся и в который раз, я упусткаю, в чём был юмор, тем не менее это цепляет.

Я усмехаюсь и потягиваю вино, которое, как он сказал, очень, очень хорошее.

Опять мы одни. Логан наклоняется вперёд, его руки лежат на столе.

— Джино — старый друг. И он не шутил о Марии. Она будет продолжать выносить еду, пока мы не наедимся до отвала.

Я делаю глоток вина.

— Это идеально, Логан. Спасибо.

Он смотрит на меня, глаза сузились, брови нахмурены.

— Икс, могу я задать тебе вопрос?

— Конечно, если ты и сам сможешь на него ответить.

— Договорились, — говорит он, — ты ведёшь серьёзную сделку. Я тоже не люблю говорить о себе.

— Получается, мы не болтливая пара?

Кивая, он смеётся и отламывает кусочек чесночного хлеба.

— Похоже на то, — Логан жуёт, глотает и его улыбка исчезает. — Думаю, начну с очевидного: как так вышло, что ты так мало знаешь о себе?

Делая большой вдох смирения, я вздыхаю.

— Я могу ответить в четырёх словах: острая глобальная ретроградная амнезия.

Логан моргает, пытаясь усвоить услышанное.

— Амнезия.

— Правильно.

Я пытаюсь скрыть свой дискомфорт большим глотком Мальбека.

— Острая глобальная ретроградная амнезия, — повторяет он и откидывается на спинку стула, когда Джино подлетает с большой миской салата и двумя тарелками, раздавая щедрую порцию каждому из нас, прежде чем исчезнуть ещё раз, не сказав ни слова. Когда он уходит, Логан приступает к еде, накалывая на вилку кусочки салата и свежей моцареллы, и глядя всё это время на меня. — Ты не могла бы объяснить?

Я несколько раз пробую еду, перебирая свои мысли.

— Это просто означает, что я понятия не имею, кем была. Я перенесла сильную черепную травму, которая повлияла на мою способность вообще вспомнить что-либо о себе. У меня нет воспоминаний до пробуждения в больнице. Вообще. Это произошло шесть лет назад, и я ничего не вспомнила, врачи говорят, что вряд ли это когда-нибудь произойдёт. Многие пациенты с амнезией испытывают то, что называется временной ранжированной амнезией, то есть они не помнят события, близких к травме, но помнят релевантную информацию о себе и прошлой жизни, детские воспоминания и тому подобное. Большинство пациентов могут и испытают спонтанное выздоровление, при этом они вспоминают большую часть забытой информации, хотя события, непосредственно предшествующие травме, зачастую отсутствуют. Тяжесть травмы и повреждение нейронных путей определяют тяжесть и постоянство потери памяти. В моём случае травма была чрезвычайно тяжелой. То, что я вообще выжила, что проснулась от комы и тем более, смогла функционировать как нормальный человек? Это считается необъяснимым чудом. То, что я избежала несчастного случая только с амнезией, какой бы серьёзной она ни была, является причиной для празднования. Так мне сказали. Но факт остается фактом: я проснулась без воспоминаний. Я вообще ничего о себе не знаю.

Логан выглядит испуганным.

— Черт, Икс. Что произошло?

— Никто точно не уверен. Я была... найдена кем-то, — я не смею даже думать об этом имени, — я была почти мертва. Считается, что вооружённый грабёж получился ужасно неправильным. Я должна была умереть. И, мне сказали, я умерла на операционном столе. Но они вернули меня, и я выжила. У меня была семья, но они умерли, а я нет. Они были убиты, а я спаслась. Или... так мне сказали.

— И никто не знает, кто ты?

Я трясу головой.

— Похоже нет. У меня не было документов, и члены моей семьи были мертвы. Никто не мог меня опознать.

— То есть, ты очнулась одна и была без понятия, кто ты такая?

— Не... одна. Нет.

— Давай вернёмся к тому дню, у меня лично возникли подозрения, — наступает очередная пауза, когда Джино забирает наши тарелки с недоеденным салатом, и взамен ставит маленькие квадратные с лазаньей. Мы оба пробуем, и после нескольких кусочков, Логан продолжает: — Думаю, ты способна вспомнить кое-что новое, как считаешь?

— Да. Это ещё одна амнезия, невозможность сформировать новые воспоминания. Это называется антероградной амнезией.

Лазанья невероятна, и я не хочу разрушать удовольствие, разговаривая, поэтому мы оба замолчали, поскольку начали есть.

— Итак, — Логан снова начинает, после того, как мы доели.

Я перебиваю его:

— Мне кажется пришла моя очередь.

Он пожимает плечами.

— Справедливо.

— Расскажи о своём детстве.

Логан улыбается, и мне кажется, это немного грустным.

— На самом деле, до удивления обычная история. Мать-одиночка, отец ушёл, когда я был ребёнком. Мама работала на двух, иногда на трёх работах, чтобы обеспечить крышу и хоть изредка трёхразовое питание. Она была хорошей женщиной, любила меня, заботилась обо мне наилучшим образом. Жалоб нет. Она просто... работала много. Не могла держать меня в узде, как это нужно было. Я часто прогуливал занятия. Отец моего приятеля за городом управлял магазином, где продавалось всё необходимое для сёрфинга. Он знал, что мы пропускали школу, но и сам не закончил её, так что, думаю, ему было всё равно. Я не знаю. Он одалживал нам доски, и мы занимались сёрфингом весь день. Мы сходили на берег, только чтобы перекусить, а затем опять возвращались в океан, стояли на волнах, пока не уставали до такой степени, что не могли даже плыть. Вот такой была жизнь для Мигеля и меня, начиная с пятого класса. Пропустить школу, заняться сёрфингом. В конце концов, его отец просто отдавал нам доски, и мы бегали по пляжу, охотясь за лучшими волнами. Звучит здорово, не правда ли? Так и было. До тех пор, пока мы не стали старшеклассниками. У Мигеля был двоюродный брат, Хавьер, и с его помощью мы подсели на травку. Также он заставлял нас сбывать её. Это привело к тому, что образовалось некое подобие банды. В которой были я, Мигель, его двоюродный брат и ещё несколько чуваков. У нас было много неприятностей. Я бросил даже притворяться, что меня волновала учёба. Мама притворялась, что не знала до тех пор, пока меня не арестовывали и я давал ей знать, что жив каждые пару-тройку дней. Вот так всё и было, понимаешь?

Логан опять умолкает, когда появляется Джино, на этот раз он принёс тарелки с курицей, пармезаном и пастой, щедро политой красным соусом.

— Дела шли... нехорошо, но ничего сумасшедшего, думаю. Никто не попал в тюрьму, никто не пострадал. Мы курили травку, занимались сёрфингом и продавали понемногу то здесь, то там. Ничего значимого, этого было недостаточно, чтобы действительно привлечь внимание более серьёзных дилеров. Но за лето до выпуска, полагаю, мне было семнадцать. Почти восемнадцать. Двоюродный брат Мигеля связался с крупным дилером, чувак называл себя Сервантесом. Хотел, чтобы Мигель и Хавьер были его мулами, продвигали товар на юг. Большие деньги, большой риск. Меня в это не втянули, потому что я был белым, понимаешь? В большинстве случаев это не имело значения, но для этого имело. Поэтому он подошёл к ним, когда меня не было рядом. Они пошли на это. Продвигали товар, получали деньги, и считали, что выиграли джек-пот. Да, всё шло нормально несколько месяцев, пока Хавьер не попал в беду. Его взяли пограничники из Управления по борьбе с наркотиками. Хави стал доносчиком. Подставил Мигеля, чтобы тот оказался крайним. А Сервантес... подумал, что именно Мигель донёс и крупная партия товара была схвачена, которая стоила двести тысяч долларов. Мы с Мигелем занимались сёрфингом, и как всегда, это было рано утром. Лучшие волны, знаешь, сразу после рассвета, — Логан опустил голову и отпил пару последних глотков вина из своего бокала. — Сервантес и трое его солдат поджидали нас на берегу. Не произнеся ни слова, они просто... расстреляли его. Дюжина пуль попала ему в грудную клетку. Всё произошло у меня на глазах. Вот и всё. Никаких угроз, никаких предупреждений, допросов. Ни хрена мне не сказали. Было очевидно, что если бы я что-нибудь рассказал полицейским, то был бы следующим. Мигель был моим лучшим другом. Он был как член семьи, понимаешь? Мы были друзьями с третьего класса. Бам-бам-бам, мёртв. Прямо у меня на глазах.