Путь пешки 7. Петля - Лемеш Татьяна - Страница 9

Шли годы, понемногу мы притирались друг к другу, но иногда конфликтовали с людьми, ведь живя бок о бок – всегда находилась пища для раздоров. Пару раз возникали серьезные …ссоры, даже с кровопролитием – и тогда первородные спускались и успокаивали нас всех… Они просто стояли группой с закрытыми глазами, нахмурив лбы, и молчали. А агрессия вокруг них сменялась расслабленностью.

Люди всегда были чем-то недовольны. То тем, что едят годами одни растения – но конструктивных вариантов не предлагали… То с обидой кричали – почему, мол, первородные живут в садах, а они здесь, в тесноте? Им внятно и доходчиво объясняли, что, во-первых – они не смогли бы так ухаживать за растениями и получать такой урожай, а во-вторых – их просто-напросто слишком много и жилось бы им там некомфортно…

Как же все относительно, знали бы они, как будут жить их, а тем более наши потомки…

Первородных же всегда было мало – очень немногие добрались именно до нашего купола, да и вообще при своей такой долгой жизни они очень вяло размножались – то ли не могли, то ли не считали нужным… О геометрической прогрессии не было и речи, об арифметической – и то с трудом. Их женщин у нас вообще были единицы, видимо, немногие успели уйти с мест затопления… Они не хотели общаться с нами и людьми и я лишь изредка, когда бывал в гостях у Лориэля, замечал среди лиан и деревьев силуэты этих прекрасных созданий. Чтобы было понятнее – скажу, что общая численность населения верхнего яруса тогда составляла около тридцати человек, с учетом детей и женщин. Точнее я не знаю.

Мы тоже не спешили размножаться, учитывая стесненные обстоятельства нашей жизни. А вот людей это не останавливало. Я рос среди них, я играл вместе с их детьми – и я слышал и видел многое… Видел, как наши горняки уступили свое помещение женщине с пятью детьми, потому что понимали, как им трудно в такой тесноте… Видел, как стекольщик с радостью и энтузиазмом набирал учеников как среди нас, так и среди человеческих мальчиков, несмотря на то, что они …менее сообразительные… Как горняки-мальчишки отдавали свой паек фруктов человеческим детям – при одном и том же возрасте они были настолько слабее и мельче…

Видел, как первородный, спустившись к нам, пригласил всех детей к ним наверх… Он стоял среди толпы людей и горняков – такой благожелательный, такой прекрасный, с длинными пепельными волосами и сияющими яркими глазами и старался ответить на все их вопросы, невзирая на желчность некоторых… Он ведь чувствовал их отношение, их постоянную зависть и недовольство… Но пытался отвечать добром на зло, пытался погасить их гнев. И у него это получалось, хотя даже я видел, как он бледнеет, отдавая нам свою энергию, как устало смотрели под конец беседы его глаза.

Этот день я помню до сих пор, ведь тогда я впервые побывал у них, в волшебном саду. У меня не было ни отца, ни братьев и сестер, а только мать. У большинства из нас тогда были разрозненные семьи – кто-то смог спастись от катастрофы, а кто-то и нет. Но я был любознательным ребенком, и тогда, в двенадцать лет, бегал за всеми мастерами по очереди, все пытаясь найти себя.

И вот я стою и с восхищением смотрю на это …волшебное существо. А он уже так устал от постоянных претензий и жалоб, которыми засыпали его люди. И видно, почувствовал мой взгляд, удивленно так оборачивается и лично мне искренне улыбается. Я и замер в восторге. А он мне руку протягивает и говорит: «Пойдем с нами, я покажу тебе нашу жизнь.» Так за руку и завел в лифт меня и еще десяток детей разных возрастов – и наших, и людей… Кстати, человеческие родители не любили такие экскурсии – ведь между собой они все ругали первородных и не хотели, чтобы их дети увидели правду. Мы поднялись, а Лариэн – так звали этого первородного – прямо вздохнул с облечением, ступив под сень деревьев и улыбаясь им, как старым друзьям. Потом присел передо мной, имя спросил, о родителях, а потом и говорит: «Твоя душа чиста и открыта, маленький горняк. Если хочешь – ты можешь приходить к нам в гости. Мой брат все вам покажет.» Потом так глаза закрыл, немного помолчал и опять открыл и улыбается. А из-за деревьев выходит мальчик, почти как я, чуть старше и спрашивает у него: «Ты звал меня, брат?» Тот отвечает: «Лориэль, покажи все этим детям, и угости фруктами. А это Креон. Ты видишь?» Мальчик на меня так удивленно смотрит, ресницами машет и прямо расплывается в улыбке. А потом за руку меня схватил и повел все показывать…»

В этом месте, ребят, Креон совсем расклеился – так горько рыдал, прямо сердце разрывалось от жалости. Сайян на него растерянно смотрит, а я Апреля прошу: «Ну сделай же что-нибудь, ты же можешь!» А Апрель от всех этих историй просто в шоке сидит с круглыми глазами. На Креона поглядел, ладонь на голову ему положил и тот стал успокаиваться. А потом гном Апрелеву руку с головы берет, ко лбу своему прижал и сидит, уже молча плачет – слезы градом… Ну, мы сидим и ждем. Поплакал он, пошмыгал, а потом и продолжает:

«Долгие годы длилась наша …дружба. Я почти каждый день виделся с Лориэлем, он рассказывал мне о воде и о растениях потрясающие сознание вещи, да и о другом тоже – о планете, о звездах, вселенной… И он всегда был мне искренне рад– когда я приходил и видел его сияющую улыбку, мне как-то и жить больше хотелось. Я, в свою очередь, пригласил его к нам. Эти пещеры были тогда более …обитаемы, в них работали и горняки и некоторые люди… Он бегал по мостикам и тоннелям и светился от радости. Чуть позже он рассказал о способностях своего народа. Сам я не расспрашивал, я вообще вел себя очень скромно – мне все казалось, что я недостаточно красив для них, в их присутствии я чувствовал себя таким неуклюжим… Но, глядя на них всех и на моего друга в частности, меня распирало такое неземное счастье, что только ради этого я не мог отказаться от визитов к ним. Хотя у нас, на нашем ярусе, на меня поглядывали предосудительно и люди и горняки. Даже моя мать высказывала мне свое недовольство, но все же я регулярно поднимался наверх. Там ко мне уже привыкли, они видели и чувствовали мой постоянный восторг, улыбались и угощали фруктами.

Так вот, когда Лориэль рассказал мне о своих способностях, я не очень-то и удивился – они и так были для меня сказочными существами, так что от них я примерно такого и ожидал – как они могут звать друг друга на расстоянии, как делают перчатку – вот как вы сегодня, как могут влиять на сознание других и многое, многое другое…

Мы росли, но неравномерно – я, например, к двадцати годам был уже взрослым горняком, мы же рано созреваем… А Лориэль в свои двадцать четыре все еще был мальчишкой – вот они-то взрослеют медленно, хотя при их долгой жизни это не так критично. Так что с ним я продлил свою юность – мы играли в перчатку, купались в бассейне перед очисткой, с риском для жизни глубоко спускались в древние тоннели… Это были самые счастливые годы моей жизни…

А потом я привел к ним ретрансляторов… В один прекрасный день я, как обычно, ближе к вечеру, собрался наверх. Тут подходит ко мне один из людей и ведет за собой троих молодых парней. Удивительно похожих, смуглых и черноглазых. Говорит: «Вот – это ретрансляторы, отведи их к первородным, может, они смогут использовать их способности.» А таких, сильно одаренных – во все времена было мало. Среди нас я их вообще не встречал, да и среди людей – большая редкость. А тут трое, уже почти взрослые, знающие о своей способности и умеющие ей пользоваться! Я обрадовался, ну, думаю – вот это удача, они ведь много пользы куполу принесут! Как я проклинаю тот момент! Ну почему лифт не грохнулся в шахту, пусть даже и со мной?! В общем, мы поднялись вместе и я представил их Лариэну, который вышел нас встречать.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.