Куда улетают драконы (СИ) - Бородина Мария - Страница 14

Было стыдно. За слабость. За слёзы, что так долго копились внутри, и лишь сейчас, в такой неподходящий момент, прорвались наружу. За то, что обнимала незнакомца. И за странное, необъяснимое тепло, которое ощущала, прижимаясь к нему.

Зыркнула через плечо сквозь стеклянную преграду. Абитуриенты, собираясь в кучки, покидали зал. Мне показалось, что я вычленила в толпе лицо Викса. А, может, и не показалось.

— Спасибо, — прошептала я, отводя взор, и мой голос вмешался в пугающий гвалт. — Мне пора.

И великан не ответил, не окликнул, не остановил.

В дверях я всё же обернулась. Кто он? Как его зовут? Вернуться и спросить? Нет. Стыдно же. Вцепилась в косяк, чтобы ринуться вниз и убежать, но задержалась, чтобы запомнить, отпечатать мужчину в памяти. Не имя, так образ. Хотя я была уверена, что такую личность не смогу забыть даже если захочу. А тем более после… Ну, почему я такая нелепая и несуразная? Как можно было раскиснуть при незнакомце?

Он облокотился на перила и уставился затемнённое стекло. Курчавые смолистые волосы свесились на уши и щёки и скрыли его взгляд. Он кусал нижнюю губу и сдавливал дерево пальцами. И не шевелился. Как исполин, что много веков назад окаменел.

Когда я вышла на площадку, и дверь захлопнулась за спиной, слёзы снова пошли горлом. То ли от стыда, то ли от осознания, каким тяжёлым станет мой путь. А, может, виной всему — лицо Сарины, выплывшее из бурных потоков памяти. Чёткое и реалистичное, будто виделись только вчера.

Я навалилась на дверь спиной. Захотелось выспаться. И вымыться. Прошлому — прошлое, мёртвым

— сон. Выгнать бы ещё из памяти сегодняшний конфуз… Получится ли?

Шмыгнула носом. Получится! Почему нет? Я вряд ли увижу этого мужчину снова. Он не носит белую накидку — значит, не лекарь. И уж точно не ведущий профессор иного направления: слишком молод, да ерунды в голове многовато.

А если увижу?!

Я не помнила ни скомканного вечера, ни беспокойной ночи на новом месте, ни сияния ночного светила, что стрелами пронзало плотные занавески. Ни утреннего душа, ни любопытных взглядов Нимеридис, ни завтрака в огромной и просторной столовой с полированными деревянными стенами. Мысли смялись, как ненужные бумажки, и перемешались, будто праздничное конфетти. Сердце кусали злостные сомнения: своим ли путём я иду? Туда ли направилась? Сулит ли мне лучшее эта тернистая дорога в моё личное безвестие?

Сомнений оказалось много, разумных мыслей — мало. Так или иначе, путь назад давно был перекрыт. Платья и наряды заняли своё место в шкафу, книги — расставлены по полкам. В лесу кожаных переплётов заискивающе торчал один бумажный, построченный розовыми нитками.

Стоит ли предать дневнику мою вчерашнюю тайну?

И почему я постоянно думаю об этом?!

Нужно ли говорить о том, что алхимию вечером я не повторяла? Лишь делала вид, что наблюдаю за зубрящей Ними, да подсказывала ей, когда совсем ерунду говорила. В голове вместо сложных алхимических формул и алгоритмов засел хрустальный взгляд. И мой конфуз перед странным, но благородным незнакомцем.

Не хотелось бы мне увидеть его снова.

Я пришла в себя лишь перед комиссией, когда в моих руках оказался экзаменационный билет. Обычная бумажка: два вопроса и практическое задание. И номер рабочего места, на котором находятся нужные реактивы.

Краски перед глазами снова обрели яркость, пятна и силуэты — чёткость. Непривычная тишина актового зала резко втолкнулась в уши и оглушила. Сердце подпрыгнуло и заколотилось, как ритуальный барабан. Потому что я знала свой билет, как свои пять пальцев!

Викса я увидела только утром. Вечером он не появился и с собрания ушел раньше меня. Сколько я ни пыталась его догнать, он будто нарочно петлял в толпе. Нимеридис куда-то уходила перед сном и вернулась румяная и счастливая. У меня были подозрения, куда она ходила, но как-то особо это и не тревожило. Голова была занята другим…

Сейчас земляк сидел на соседнем ряду, и я зыркала на его темный затылок. Не обернулся ни разу! Друг, называется! Ладно, надо отвечать и смешивать все эти порошки и жидкости. Что у нас там должно получиться? Ага! Качественная реакция на белок!

Закусив палец, нацелилась пером в бумагу, но мысли ворочались, как пауки, и выталкивали наружу образ черноволосого громадины. Вот же прицепился!

У кого-то в конце зала зашипели реагенты. Резкий запах серы и кислого молока взволновал мой живот. Стало не по себе. В голове помутнело, а ответ, который я считала простым, вмиг стал далеким и непонятным. Нужно было на воздух, и побыстрей.

В лицо прыснуло жаром. Я нацарапала первые слова, но руки задрожали, и получилось неаккуратно.

Викс обернулся через плечо. Прищурился. Неужели почувствовал мое недомогание? Но я знала, что два метра, разделяющие нас, меня не спасут. Чтобы помочь, надо прикоснуться к человеку — связаться с его сейзой.

Значит, я должна спасать себя сама. И я справлюсь. Чего бы это ни стоило!

Глубоко вдохнула тёплый воздух, пропахший реагентами и чужим дыханием. Грудь расперла боль. Задержала вдох внутри, и мысли остановились. Лицо черноволосого незнакомца растаяло, и перед глазами снова проявились баночки и колбы с разноцветными реагентами.

Теперь я могла лишь смеяться над собой. Вот глупая! Нашла, о чём — вернее, о ком — думать во время экзамена! Что я там должна сделать? Качественную реакцию на белки? Ух, я им сейчас задам!

Уверенно потянулась к реагентам. Смело брала, сыпала, смешивала, пока содержимое моей колбы не обрело фиолетовый окрас.

Выдохнула с облегчением и потянулась к перу. Осталась голая теория. И уйма времени. Судя по озадаченным лицам абитуриентов, никто и не думал идти отвечать.

Осторожно привстала и перегнулась через парту, наблюдая за Виксом. Он неуверенно сыпал в колбу с жидкостью белый порошок. Пальцы его тряслись, а вещество в стеклянных стенках пробирки обретало голубой цвет. Я даже залюбовалась. И любовалась бы дальше, если бы громкий звук, прорвавший тишину, не заставил меня вздрогнуть и упасть обратно на скамейку. У кого-то в соседнем ряду взорвалась колба. С пронзительным звоном битого стекла смешался испуганный женский визг. В пространство между рядами выскочила худосочная девушка с черными волосами и понеслась к выходу. По её руке ленивой струйкой стекала кровь.

Викс дернулся, но, перекинувшись испуганным взглядом с Нимеридис, тут же вернулся на место. Она сидела левее и позади него.

Абитуриенты взволновано загудели, и главная лекарка моего возможного курса встала.

— Успокойтесь. Девушке сейчас помогут. Нет причин поднимать шум. Пишите быстрее. Сложить реагенты — это ещё не всё, главное, понимать, что вы делаете. Письменный ответ будет оцениваться выше, чем практический, — она монотонно говорила и шлепала туфлями на низком каблуке между рядами. Остальные члены комиссии восседали впереди, развернутые к нам лицом. Один дремал, второй говорил с женщиной рядом и горячо жестикулировал, а последняя экзаменатор склонила голову над документами и быстро что-то выписывала, изредка бросая расфокусированные взгляды в конец зала.

Я глянула на Нимеридис и заметила, как девушка что-то говорит Виксу. Тот немного повернулся и затравлено зыркнул на экзаменаторов. Затем быстро переложил на столик моей соседки крохотный листик. Подсказывает! Ну, конечно! Ему же не страшно вылететь на первом экзамене! Да и она хороша! Тоже по блату: поступит же, наверняка. Но выдавать я их не стала, как и остальные поступающие. Все только ниже головы опустили.

Тишина укрыла плечи, и я вслушалась в неприятный скрип перьев. Снова заныло под грудью, и живот заурчал. Пришлось прижать локоть и сцепить зубы. Наверное, я утром выпила много сливового сока. Надо быстрее писать и отвечать!

Едва спазм отпустил, как за ним пришёл следующий: ещё сильнее и омерзительнее. Меня словно из тела выбросило на миг. Зал и пёстрые макушки экзаменующихся подернулись прозрачным маревом. Взмахнув рукой от напряжения, я едва не расплескала свою колбу с результатом практического задания. Я готова была волком взвыть, но спазм отпустил столь же внезапно, как и начался, оставив под рёбрами неприятное, зловещее тепло.