Звезда Нибелии (СИ) - Арлейт Ива - Страница 12

Корт накрыл ее руку своей и благодарно улыбнулся. Затем мягко освободился и направился к столу, где ожидала завершения каменная заготовка. Он сел на низкую табуретку, спиной к комнате, где Леда хлопотала по хозяйству.

Утагиру подошел к столу и улегся у ног, заглядывая Корту в глаза. Он тихо заскулил, и Корт рассеянно положил руку зверю на загривок. Он смотрел на заготовку каменной чаши, но не видел ее. В его синих глазах, перед которыми проплывали картины совсем не здешних пейзажей, не было печали или грусти. В них плескалась злость.

***

Юта бросила машину через несколько кварталов. Она понимала, что далеко уехать не удастся – вскоре исчезновение заметят. Но все же она получила некоторую фору и, вероятно, сумела сбить преследователей с толку.

Юта завела машину на верхний этаж пятиэтажной парковки и вытащила ключ из зажигания. Обессиленно девушка откинулась на сиденье. Рука болела нестерпимо, но в больницу идти нельзя. Она должна найти телефон и позвонить Бабли, но сперва надо зайти в аптеку – с такой рукой она будет привлекать внимание. Да и терпеть боль становилось все труднее. Адреналин начал улетучиваться, ему на смену пришли усталость и отчаяние.

Левой рукой Юта залезла в карман джинсов в поисках денег. С собой у нее была лишь пара рингов – деньги остались в сумочке в баре. Тогда девушка снова пошарила в бардачке, но там не было ничего полезного. Она заметила отделение между сиденьями. В нем не нашлось кошелька, зато валялись мятые купюры – пара десяток, но на аптеку и на звонок должно хватить.

Юта вытащила деньги и застыла. На дне отделения затерялся мобильный телефон. Девушка выхватила его и раскрыла последние контакты. В основном тут были номера телефонов, не занесенные в записную книжку, но нашлось и несколько имен. Среди них было одно, которое Юта узнала – Лэнс. Если это тот самый Лэнс, который убил мэра, то с помощью этого телефона она могла получить ответы на многие интересующие ее вопросы.

Юта сунула мобильник в карман и вылезла из машины.

В переулке за аптекой она намазала руку мазью от ожогов, которую только что купила, и неуклюже перебинтовала левой рукой, помогая себе зубами. Юта подождала пару минут, пока боль немного стихнет, и двинулась дальше.

В аптеке ей указали на ближайший городской телефон, который находится в отделении связи. Само отделение связи уже закрылось – было больше одиннадцати часов вечера, но была открыта внешняя дверь. Между ней и внутренним помещением, в небольшом закутке, стоит телефон, которым можно пользоваться круглосуточно.

Юта зашла внутрь и закрыла за собой дверь. Здесь было темно и тесно. Она была одна. Девушка прислонилась к стене, впервые за этот день почувствовав себя в безопасности. После яркого уличного света ей казалось, что темнота скрывает ее. Хотя на улице уже почти нет прохожих, ей постоянно мерещилось, что она находится на виду. Свет Тауриса преследовал ее, будто тюремный прожектор, осветивший ее в тот момент, когда она пыталась совершить побег.

Юта отдышалась и дрожащей рукой набрала номер. Каждый длинный гудок словно холодными железными клещами вырывал из ее груди по кусочку. Четыре гудка - четыре кровоточащих раны, шесть гудков… Юта снова закусила губу, и рот моментально наполнился соленой вязкой кровью.

- Алло.

- Бабли! Бабли, это ты? Слава богу!

К горлу подступил ком. От облегчения Юта готова была расплакаться. Она крепко зажмурилась и сглотнула.

- Юта, это ты? – раздался на том конце провода неуверенный голос. – Юта, у тебя все хорошо, ты в порядке?

Даже сквозь помехи и шум разделявшей их линии, Юта могла расслышать тревогу в голосе друга. Она прислонилась горящим лбом к холодному телефонному автомату и улыбнулась.

- Да, Бабли, я в порядке.

- Юта, здесь кое-что случилось. Тебе нельзя приходить домой. Слышишь? Не возвращайся сегодня домой. – Последние слова Бабли произнес громко и четко, и у девушки вновь свело желудок от страха.

- Что произошло, Бабли? Ты в порядке?

- Да, я…, - друг замялся. – Кто-то был у нас дома. Я ходил в ЛАС, узнать, что с моей заявкой, а когда вернулся… Словом, здесь все вверх дном. Я не знаю, что произошло, но боюсь, что…

- Меня нашли, – закончила Юта за него, и Бабли потрясенно замолчал.

- Тебя нашли?! Как? Когда это произошло? Ты…

- Я жива и здорова. По большей части, – добавила журналистка, рассматривая руку в бинтах. – Не могу рассказать всего, наш телефон могут прослушивать. Послушай, Бабли, тебе нельзя там оставаться. Ты меня понял? Иди к нашему другу, у которого мы в прошлом году отмечали твой день рожденья. Убедись, что за тобой никто не идет. Я встречу тебя там.

- Д-да, хорошо, я в-все понял, – ответил Бабли, сильно заикаясь. Голос был подавленным.

Юта положила трубку. Ей больше не хотелось плакать, и пульсирующая боль в руке как будто утихла. Бабли в порядке, но он нуждается в ней. Из-за нее он может пострадать. Если люди, убившие мэра, найдут Бабли, то могут убить. Боже, они даже могут его пытать, чтобы узнать, где скрывается Юта. Если друг в опасности, то она должна его защитить.

От мысли о том, что кто-то может причинить Бабли боль, ей стало тошно, словно вот-вот могло случиться что-то ужасное и непоправимое. Не медля ни секунды, Юта осмотрела улицу и быстро выскользнула из-за двери.

***

Работа не шла, и Корт, никак не в состоянии придти в себя, поднялся из-за стола.

- Мне надо пройтись.

Быстро, не оборачиваясь, он вышел из комнаты.

Леда посмотрела мужу в спину, но ничего не сказала. Она не хотела отпускать его, не хотела оставлять одного, особенно сегодня. Но Леда знала, что ничем не может помочь. Это мучило ее сильнее, чем Корт догадывался. Ей хотелось поговорить с ним, расспросить, помочь и утешить. Но она не делала этого, потому что понимала – он не ответит. Это был один из тех редких дней, когда муж возводил между собой и ней стену, через которую она не могла пробиться.

Корт тихо задвинул за собой полог. Он не смотрел на Леду, но знал, что она смотрит на него. Знал – то, что терзает его, мучает и ее, но ничего не мог с этим поделать. И за это ненавидел себя.

Конечно, Леда в курсе, где он был. Он не смог бы скрыть этого от нее, даже если бы и пытался. Иногда ему казалось, что она понимает его лучше, чем он сам. Что ж, может так и есть. Но он так ни с кем и не поделился своим бременем, даже с Ледой. Она думает, что это – всего лишь ностальгия, а он не находит в себе сил разубедить ее.

Корт вышел в коридор, но далеко от дома не отошел. Он завернул за угол и остановился перед невысоким узким проходом, закрытым большой каменной глыбой. В коридоре было пусто. Мягкий рассеянный свет, льющийся словно из ниоткуда, золотил песчаные стены и свод коридора.

Мужчина уперся в пол ногами и изо всех сил надавил на глыбу, перегородившую вход. Он толкал до тех пор, пока камень не подался, медленно отъезжая в сторону. На песчаном полу стали видны глубокие, словно порезы, следы в том месте, где глыбу неоднократно отодвигали и задвигали обратно.

Боком, обдирая плечи о неотесанные выступы, Корт втиснулся в проем. Убедившись, что его никто не видел, он задвинул камень на место.

Перед ним открылось небольшое квадратное помещение. Как и все остальные комнаты в Утегате, оно освещалось специальными окошками, выточенными в толще песка. По стенам до самого потолка вырублены стеллажи, на которых покоятся различного размера и формы камни, а также инструменты – долота, сверла, зубила и резцы.

На нижних полках камни разложены по размеру и по виду. А на средних и самых высоких стоят каменные фигуры. Некоторые – уже законченные скульптуры, другие – только заготовки или наметки, по которым мастер всего пару раз ударил зубилом, примериваясь. Но все скульптуры, собранные здесь – это изображения многочисленных богов, в которых верят атлурги.