Белорусский набат - Черкасов Дмитрий - Страница 53

• Предыдущая
• 53/68
• Следующая

— Пока постгоимся, пегесчитаемся, — Богданкович плюхнулся на диван и стал яростно протирать очки. — К нам еще должна пгисоединиться колонна «Белогусской Пгавозащитной Конвенции»... Час идти, если по пути никто не остановит. А могут и остановить. Вон, в пгошлом месяце наши хотели отойти по пгоспекту Машегова, так им догогу бэтээгами пегекгыли. Сатгапы!

— Но ты же мне сказал, что сегодня все с в властями согласовано? — в голосе Щекотихина проскочили нотки недоверия к болтливому оппозиционеру.

— Сегодня — да.

— Значит, волноваться н не о чем. Или я не прав?

— Пгав.

— Тогда сейчас кофе попьем и д двинем,

Вода в поллитровой банке вскипела быстро. По совковой привычке Щекотихин не пользовался услугами круглосуточных гостиничных кафе, а таскал с собой дешевый китайский кипятильник. Прибор регулярно бил своего владельца током, вызывал короткие замыкания в номере, но москвич не сдавался.

Щекотихин щедро засыпал в чашки по две ложечки дрянного индийского кофе, сахар, плеснул воды и извлек из холодильника сливки в маленьких пластиковых упаковках.

Дверь номера приоткрылась, и в комнату просунулась вихрастая голова.

— Стас, вы скоро?

— Ского, ского! — отмахнулся Богданкович. — Сейчас Югий собегется, и выходим! Ты там пегедай, чтобы пока строились!

Голова исчезла, успев бросить завистливый взгляд на дымящийся напиток. Большинству демонстрантов взбодриться кофеем в это утро не удалось.

Придется наверстывать уже в процессе митинга. Водочкой и портвейном.

Щекотихин отхлебнул первый глоток, придерживая болтающуюся в чашке ложку указательным пальцем. Богданкович проявил себя большим знатоком хороших манер и выложил свою ложечку на стол. Правда, перед этим он ее шумно облизал.

— Сколько с сегодня соберется, как ты думаешь?

— Тысячи полтогы, не меньше, — важно ответил белорус. — А послезавтга будет еще больше. Еще пгосто не все подъехали...

— Но послезавтра Лука в выступать не будет.

— Ему сегодняшнего выступления хватит, — захихикал Богданкович. — Вячогка уже бабцов подготовил. Как диктатог свою гечь начнет, так они и выскочат. Телекамегы как газ на него напгавлены будут.

— Бабы н надежные?

— На сто пгоцентов. Гепетицию вчега пговели.

— И к как?

— Все в лучшем виде. Потупчик тигана изобгажал, его гебята — ментов. Бабцы впегед бгосились, огать стали... Минута у них точно будет.

— Надо еще раз с журналистами это обсудить, — серьезно заявил депутат. — Чтобы не отвлекались. Сколько г групп обещали быть?

— Штук семь или восемь. Из госсийских — НТВ и ОГТ, тги немецких, одна английская и одна амегиканская. Хватит... Наши собигаются бытовыми камегами снимать. Пго фотогепогтегов не забудь...

— Ах, да, плюс еще газетчики, — кивнул Щекотихин. — Нормально. Драку сразу н начнут?

— Нет. Надо сначала дать возможность бабцам отгаботать. Начнут по сигналу, когда менты бгосятся телок оттаскивать. Наши и вклинятся.

— Разумно, — москвич с удовольствием потянулся. — Жаль, что нам раньше такая идея в голову не приходила. Давно бы Луку с д дерьмом смешали. Сексуальные домогательства — это сильный ход. Луке вовек не отмыться будет.

— Да а, — мечтательно произнес Богданкович. — Что и говогить, идея замечательная. Леночке Гонног памятник ставить нужно.

— Поставим, п помяни мое слово. Разгоним эту с сволочь и поставим.

«Сволочью» Щекотихин именовал всех тех, кто не поддерживал монетаристских устремлений его сотоварищей типа Чубайсенко или Гайдара, осмеливался выступать против главенствующей роли США в мировом сообществе и мешал псевдодемократам грабить страну. Депутат журналист не соображал, что его поведение практически полностью копирует манеры ненавистного всем «истинным демократам» вождя мирового пролетариата Ульянова Ленина, который называл интеллигенцию «говном» и призывал своих соратников уничтожать несогласных до двенадцатого колена.

Если бы Щекотихин, Яблонский, Новодворская, Рыбаковский, Пеньков, мадам Хамакада по прозвищу «Дерьмовочка» и иже с ними пришли к власти, они бы развернули террор такого масштаба, который не снился даже Троцкому вкупе с Менжинским и Блюхером. Убивали бы за одно слово, противоречащее генеральной линии правящей партии. Многие «либералы монетаристы» даже не очень скрывали свои наклонности, регулярно проговариваясь на ток шоу о том, что бы они сделали в случае получения ими президентских полномочий. Словесная шелуха о «равенстве всех перед законом», «построении демократического общества» и «общечеловеческих ценностях» предназначалась для серого быдла, должного проголосовать так, как нужно кукловодам.

Но, к счастью, природа редко допускает к реальной власти закомплексованных и купленных иностранными спецслужбами маньяков.

— От сегодняшнего митинга должен быть хогоший гезонанс, — заявил Богданкович. — Вот увидишь. Евгопагламент пгосто обязан будет заявить ноту пготеста по поводу нагушения пгав белогусского нагода. И в «Нагодной доле» завтга статья выйдет. С фотоггафиями и подгобным гепогтажем. Болванка уже готова.

— Если все п пройдет как надо, то реакция и в Москве, и в Брюсселе будет. Это я тебе г гарантирую, — Щекотихин допил кофе. — Все, пошли... А то твои там б буянить начнут раньше времени...

В пяти кабельтовых от неподвижного, удерживаемого плавающими якорями российского танкера застыл фрегат Шестого флота США.

За двое суток, прошедших со времени принудительной остановки «Волго нефти 137» американской спецгруппой, ничего не изменилось. На судне торчали двадцать четыре морских пехотинца, контролирующих действия экипажа в рубке и машинном отделении, раз в полчаса в небе появлялся дежурный «Морской Ястреб», несколько раз в день возле бортов вскипали бурунчики воды и на секунду показывались серые спины боевых дельфинов, выпущенных в залив с крейсера «Саратога» и должных уничтожить любого пловца, попытавшегося приблизиться к танкеру.

С дельфинами американцы немного перебрали.

В порту Омана российскому судну точно ничего не грозило. Да и аквалангистов, за исключением «тюленей» из Куантико, поблизости не наблюдалось. [52]

Однако морпехи тащили службу с таким усердием, как будто бы танкер находился в территориальных водах Ирака и в — любой момент можно было ожидать нападения злых янычаров Саддама Хуссейна. Не проходило и двух часов без того, чтобы кто нибудь из американцев не преграждал путь идущему по своим делам российскому моряку или не подбегал к леерам и не начинал водить туда сюда стволом штурмовой винтовки, словно заметил — морского диверсанта. Трижды в день командир группы выстраивал красу и гордость военно морских сил США на юте и минут тридцать что то втолковывал замершему по стойке «смирно» личному составу. Морпехи время от времени вскрикивали «Йес, сэр!» и щелкали каблуками.

— Скукота, — заявил вахтенный и оперся на ограждение мостика. — Карп Данилыч, как думаешь, нам еще долго тут торчать?

Крепко сбитый невысокий боцман раскурил трубочку:

— Хрен его знает. Пока анализы не сделают.

— Кэп говорил, что экспертиза может ничего не дать.

— Может...

— Тогда что делать?

— Да ничего! — боцман зыркнул на двух американцев, без остановки обходящих судно вдоль бортов. — Наше дело маленькое. Залился, прошел по маршруту и разгрузился. Топливо то все равно ихнее. Мы ж не себе нефть тащили, а итальяшкам. Вот пущай макаронники с америкосами и базарят... Главное, Василий, чтоб суточные капали.

— Это верно, — вахтенный потянулся. — Карп Данилыч, а правду ребята говорят, что ты на флоте диверсом был?

— Ну... — хмыкнул отставной капитан третьего ранга.

— И как тебе эти? — Василий кивнул на неподвижно стоящую на баке фигуру морского пехотинца.

— Детский сад, — коротко выдал боцман. — Дурачки с автоматами.

— Наши бы их уделали?

— А чо их уделывать! — экс диверсант расплылся в широкой улыбке. — Они сами от нервных срывов передохнут.

• Предыдущая
• 53/68
• Следующая