Книга таинств Деливеренс Дейн - Хоу Кэтрин - Страница 35

— Профессор Чилтон, — торжественно сказала Лиз, — урод.

Конни открыла было рот, но Лиз подняла руку, предупреждая любые возражения:

— Извини, но это правда. Он тебя заездил. Я это наблюдаю уже не первый год. А сейчас пошли разгружать машину, там продукты.

Конни улыбнулась подруге.

— Надеюсь, немного. Помни, что тут нет холодильника.

— Вот поэтому, — сказала Лиз, — я привезла еще и лед.

— Ну, — начала Лиз, аккуратно выкладывая на обеденном столе вилки рядом с салфетками, — давай рассказывай. Как ты тут?

— Даже не знаю, с чего начать, — ответила Конни с кухни. — С истории об исчезнувшей книге, диссертации и взбешенном профессоре? Или тебе поведать о молодом человеке, чтобы потом можно было его с пристрастием допросить, когда он появится?

— М-м, наверное, и то, и другое. Но вообще-то я хотела знать, как обстоит с продажей дома.

Конни вошла в комнату, держа обеими руками в варежках дуршлаг, от которого валил пар. Она вывалила горячие спагетти в миску на столе.

— А, это…

— Ты ведь еще ничего не сделала, так? — спросила Лиз, скрещивая руки на груди.

— Неправда, — запротестовала Конни. — Я поставила телефон.

Лиз наклонилась и поправила фитиль в масляной лампе на столе. Оранжевое пламя взметнулось, резко высветив ее мелкие черты, и затем выровнялось. Небо еще не потемнело, оставаясь серо-голубым в наступающих сумерках, а внутри дома все погрузилось во тьму.

— Ты предупреди, если мне надо будет искать новую соседку, — серьезно сказала Лиз.

— Лиз! — воскликнула Конни. — Зачем? Сейчас только июль.

— Знаю. Я просто говорю, — тихо сказала Лиз, не глядя на Конни.

— Не глупи. Если я не найду завещания Пруденс Бартлетт и не узнаю, что стало с книгой, то заброшу это интереснейшее исследование. Все свое время посвящу уборке, чистке и продаже дома. А еще уйду из аспирантуры и примкну к Иностранному легиону…

— А как же молодой человек? — спросила Лиз, пропуская сарказм Конни мимо ушей.

Конни зажала нижнюю губу между зубами, а затем улыбнулась:

— Сказал, что фейерверки будут пускать с дамбы. Он попозже зайдет и отведет нас в одно знакомое ему место.

— «Знакомое ему место», — повторила Лиз, помахав руками вокруг головы, а Конни, хохоча, кинула в подругу варежку.

Девушки устроились на одном конце длинного обеденного стола — на маленьком островке, освещенном лампой, — накручивая спагетти на вилки. Лиз делилась смешными историями об учениках своей летней школы латыни («У одного лежал на парте огромный мобильный телефон! Даже у старших студентов их нет! Разве они не для банкиров?») и рассказами о неспешной летней жизни в Кембридже.

Конни слушала Лиз и наслаждалась тем, что не только ее голос наполнял теперь суровые комнаты. Изредка покидая бабушкин скит и выходя в город, Конни перебрасывалась двумя-тремя словами с продавцами, библиотекарями, официантами в кафе, но потом снова уединялась в уже привычном безмолвии. Иногда она с удивлением обнаруживала у себя на коленях Арло, чей взгляд недвусмысленно намекал ей, что она ничего не говорила вот уже несколько часов.

Послышался легкий стук в дверь, и Лиз остановилась, так и не успев дорассказать о каком-то невероятно трудном дне прошлой недели. Она подняла голову, глаза ее заблестели. Она прошептала:

— Ты что, не собираешься открывать?

Конни улыбнулась и кинула салфетку на стол.

— Иду, — крикнула она.

На пороге, словно вынырнув из темноты и зарослей плюща, стоял Сэм. В одной руке он держал упаковку пива, а в другой мощный фонарь.

— Добрый вечер, мадам, — церемонно сказал он, отвесив сдержанный полупоклон и светя себе фонарем в лицо. — Ваш шерп прибыл.

Конни заметила, что на Сэме футболка с надписью «Анархия в Британии», наверное в честь Дня независимости, и невольно хихикнула.

— Сэм Хартли, — объявила она, — я хотела бы представить вам Лиз Дауэрс. Лиз, это Сэм Хартли.

— Очень приятно, — ответствовал Сэм, делая вид, что снимает шляпу.

К Конни подошла Лиз с перекинутым через руку пледом.

— Мистер Хартли, я полагаю? — вопросила она и сделала изящный реверанс, отводя в сторону руку с пледом, словно тяжелый парчовый шлейф.

— Не пора ли нам идти? — спросила Конни. — Фейерверк в девять, верно?

Она заметила, что Лиз окинула Сэма быстрым взглядом, пока тот возился с фонарем, и одними губами сказала Конни: «милый», а потом сразу приняла ангельски-невинный вид, когда Сэм поднял голову.

Три тени ушли в ночь. Из окна столовой сквозь заросли за ними следили блестящие глаза Арло.

Последние искрящиеся завитки рассыпались над самыми потаенными уголками Марблхедской бухты, а со стоящих на якоре яхт доносились гудки, сливающиеся с эхом разрывов над головой и с дружными вздохами публики, сидящей на пледах в парке и на крышах. Красные искры зашипели и превратились в дым, который проплыл над дамбой и растаял. Конни слышала, как люди в парке хлопают и одобрительно свистят, и впервые почувствовала, как в ней просыпаются теплые чувства к обществу, которое до сих пор она привыкла обходить стороной. Она наслаждалась темнотой, скрывающей ее от всех, она была лишь одной из многих, ослепленных огнями в вышине. Облегченно вздохнув, девушка посмотрела на друзей, которые лежали на спине, приподнявшись на локтях и задрав головы к небу.

— Потрясающе, — прошептала Лиз, и Конни услышала, как она дергает пальцем колечко пустой пивной банки.

Дымка от фейерверков постепенно разошлась, и ночное небо снова широко раскинулось над головой. Многочисленные семейства сворачивали пледы и созывали детей, устало собираясь в обратный путь. Конни, Лиз и Сэм сидели молча, слушая тишину.

Конни, зевнув, легла на спину и потянулась, чувствуя, как руки и босые ноги утопают в покрытой росой траве. Вдруг по небу скатилась звезда — крошечный клубок огня, прорезавший атмосферу. Конни улыбнулась, эгоистично решив никому не говорить. Ей даже показалось, что там, где скрылась падающая звезда, горизонт вспыхнул голубым светом и тут же погас.

— Поздно уже, — наконец решилась она. — Пора бы нам назад.

— Народ, что делаете завтра? — спросил Сэм из темноты.

Парк опустел, слышно было лишь волны, бьющиеся о каменный пирс парка.

— Мы ведь на пляж, да, Конни? — спросила Лиз сонным голосом.

— На пляж, — подтвердила Конни, садясь на пледе. — Пошли, Лиз, — сказала она, толкая подругу в ногу. — Сэму пора.

Лиз протестующе застонала, но встала. Свернув плед, компания отправилась по извилистой дорожке назад, на Милк-стрит.

Фонарь Сэма выхватывал из темноты четкий конус света, в котором каждый камушек и упавший на дорогу лист был виден как днем.

— Во всяком случае, Грейс думает, что у меня слишком узкий взгляд, — говорила в это время Конни. — Я думаю, надо еще раз пересмотреть заметки. Она предположила, что Пруденс могла называть книгу по-другому…

— Конни, — авторитетно заявила Лиз, — это, конечно, похвально и все такое. Но завтра у тебя выходной. Мы пойдем на пляж, будем греться на солнышке, плескаться в воде, а вечер проведем в самом дешевом баре, какой только сможем найти. Сэм, ты согласен со мной?

Он засмеялся, и луч фонаря перескочил им на ноги, а потом обратно на дорогу.

— Слушайте, слушайте! — сказал он сквозь смех.

— Я знала, что он мне понравится, — сказала Лиз.

В свете фонаря показались заросли, окружавшие бабушкин дом, а потом и калитка. Конни протянула руку в освещенный круг и отодвинула засов. Они протиснулись в сад и пошли по мощеной дорожке, заросшей травой.

— Ты действительно заслужила выходной, — начал было Сэм, и тут свет фонаря упал на входную дверь.

Все трое замерли. Лиз вскрикнула.

— Боже… — прошептала Конни, в ужасе уставившись на дверь.

Конни, дрожа, натянула свитер до подбородка. Рядом на крыльце, тесно прижавшись к ней, сидела Лиз. Девушки не отрываясь смотрели туда, где Сэм тихо разговаривал с двумя высокими плотными людьми. Их силуэты резко очерчивались в отблеске красно-синей мигалки на патрульной машине, припаркованной на улице. Он пронизывал заросли дикого винограда и выплескивался на бесстрастный, молчаливый фасад дома.