Книга таинств Деливеренс Дейн - Хоу Кэтрин - Страница 20

Завещания, составленные и заверенные в двадцатом веке, выглядели очень официально. На обложке ставились дата и подписи свидетелей и нотариуса, а дальше шел текст самого завещания и юридические разглагольствования. Даже при беглом осмотре было ясно, что оформление не изменилось — аналогичные документы, только написанные от руки, можно было найти и в папках девятнадцатого века.

Обложка на завещании Дейн отсутствовала, а без нее невозможно было выяснить, когда Деливеренс умерла. Конни предполагала, что ее казнили после отлучения от Церкви в 1692 году, но без даты в юридическом документе уверенности не было. В папке, составленной, видимо, в девятнадцатом веке, лежал всего один лист бумаги. Конни встала и, подойдя к двери, где пряталась сотрудница архива, просунула туда голову. Женщина сидела за столом с книжкой на коленях и уже подносила ко рту чашку кофе, когда голос Конни заставил ее вздрогнуть.

— Извините, — сказала Конни от двери, — в документе, который я изучаю, отсутствует обложка. Вы не знаете, не может ли она храниться где-нибудь еще? Или, может быть, есть отдельный том, где записаны все даты заверенных завещаний?

Маленькая женщина сердито посмотрела на нее.

— Нет, — отрывисто сказала она, — за три века всякое могло случиться.

Она взяла в руки чашку, тем самым показывая, что ей нечего больше сказать по этому поводу.

Конни вздохнула и закрыла дверь. Вернувшись к столу, стала изучать завещание и опись имущества — все, что осталось от жизни Деливеренс Дейн. Достав из сумки блокнот, она переписала документ слово в слово, зная, что ей наверняка не разрешат ксерокопировать такой хрупкий листок.

Конни несколько минут перечитывала список, собираясь с мыслями. Потом закрыла глаза и стала делать мысленный набросок комнаты, где проходила жизнь Деливеренс Дейн. Она представила себе помещение, типичное для конца семнадцатого века, с деревянными полами, большим очагом и пока пустое. Постепенно Конни добавляла туда детали из списка, как художник добавляет оттенки цветов в картину.

Деливеренс, вероятно, вдова — в документе нет упоминания о муже. Около воображаемого очага Конни нарисовала женщину неопределенного возраста, одну. Она из средних слоев общества, ей принадлежит маленький участок земли и некоторое движимое имущество, хотя и не очень ценное. Никакого столового серебра или, например, оловянной посуды у нее нет. Мебель оценена почти наравне с бельем, это значит, что мебель приличная, но недорогая. Про стулья ничего не сказано, но скорее всего они без обивки и подлокотников. Нет ни ковра, ни циновки.

И Конни поставила в комнату простой деревянный стол без скатерти, на него незатейливую посуду, над очагом забулькал чугунный котел, стулья придвинулись к столу, который, однако, накрыт только на одного или двоих. У противоположной стены, а может, в соседней комнате на кровати высятся горы перин и подушек — самых ценных вещей в доме. Шутки ради Конни подвесила под потолком пучки сухих трав и цветов. Воображаемая женщина скрестила руки на груди.

Мысленно Конни вышла на улицу и посадила вокруг дома небольшой сад с огородом: зелень и горох, корнеплоды, которые можно заготовить на зиму, одно-два фруктовых дерева. Рядом с домом навалены дрова, которые Деливеренс колет сама или выменивает у соседей. Конни дорисовала загон для свиньи — она должна быть черная с белыми пятнами и обязательно вислоухая — и небольшой хлев для коровы. Картину дополняли роющиеся в грязи куры. Конни отошла еще немного и теперь созерцала воссозданную ею жизнь Деливеренс Дейн.

Издалека Деливеренс казалась одинокой, но совсем не беспомощной. Она сама себя обеспечивала едой, продавала яйца и творог соседям, а иногда стирала им и шила. Но кое-что оставалось загадкой. Без официальных документов возраст Деливеренс определить было невозможно. В завещании указан единственный ребенок — дочь по имени Мерси. Деливеренс, вероятно, молодая вдова, подумала Конни, и до судебных процессов у нее не было времени завести второго ребенка или еще раз выйти замуж. Но в таком случае имущество скорее перешло бы ее отцу или другому родственнику мужского пола, чем ребенку. Раз Мерси наследовала своей матери, значит, она уже достигла совершеннолетия, но еще не была замужем. В таком случае на момент написания завещания дом Деливеренс непривычно пуст: ни маленьких детей, ни слуг, ни пожилых родственников. Конни нахмурилась. Странно представлять себе двух взрослых женщин — мать и дочь, — живущих одних.

Непонятно и с бутылками. Они стояли в списке отдельным пунктом, хотя могли бы войти в «многочисленную домашнюю утварь». Это наводило на мысль, что их было очень много, или же их стоило упомянуть по какой-то другой причине. Конни попыталась найти место разнокалиберным бутылкам в воображаемом жилище Деливеренс, но пристроить их было некуда. Мысленно Конни поставила одни на стол, остальные на буфет. Зачем Деливеренс столько бутылок? Конни подперла голову руками. Женщина из ее фантазии улыбнулась ей.

— Мисс-с? — прошелестел голос над ухом.

— Да?

Конни в раздражении обернулась. Сухопарая сотрудница архива стояла над ней, сложив руки, и тщетно старалась казаться внушительнее и больше, чем была на самом деле.

— Мы закрываемся через полчаса.

Она кивнула на большие, как в школе, часы над каталогом.

— Спасибо. Я долго не задержусь.

Конни подождала, пока женщина скроется за дверью, и снова уставилась в листок бумаги.

Что-то еще ее беспокоило в этом списке. Она закусила губу, обдумывая, что бы это могло быть. Сумма налогов оптимальна — имущество оценено правильно. Домашние животные самые обычные. Книги? Но в большинстве пуританских семей были книги — не романы, конечно, а напечатанные проповеди, брошюры для духовного подъема и, разумеется, Библия.

— Библия, книга записей, — вслух прочла Конни.

Книга записей?

Конни внимательно вгляделась в листок, лежащий перед ней, как будто, рассмотрев вблизи чернильные линии, она смогла бы разобрать смысл написанных слов. Книга записей? Записей чего? Приходов и расходов? Бухгалтерская книга? У Деливеренс было свое дело? Широко раскрытыми глазами Конни смотрела в одну точку, погруженная в размышления. Женщина-фантазия, все еще стоявшая посреди комнаты, нетерпеливо уперла руки в бока. Конни бормотала себе под нос два слова, чувствуя себя не в силах понять смысл, заложенный в них три века тому назад. Мелькнула мысль, но Конни не могла за нее ухватиться и облечь ее в слова. Наконец через мгновение идея, четкая и ясная, возникла в сознании. Конни вскинула голову как раз в тот момент, когда архивариус сердито вырубила свет.

Дерево сегодня сильно удобное, — подумала девочка, устраиваясь поуютнее между двумя толстыми узловатыми ветвями: на одной она сидела, а на другую оперлась спиной. Она поболтала ступнями в воздухе, наслаждаясь ощущением пустоты под ногами. На дереве было прохладнее, летний ветер играл локонами на лбу, забирался в рукава и под чепец. Она хихикнула было, но тут же смолкла.

Сверху земля казалась далекой, зеленый шалаш из листвы и веток надежно укрывал от посторонних глаз и давал восхитительную возможность подсматривать за соседями, которые ничего не подозревали. В саду на дальнем конце улицы она разглядела согнувшуюся над грядкой тетушку Джеймс в соломенной шляпе, а еще дальше, на повороте дороги — ее мужа, достопочтенного Джеймса, верхом на муле направляющегося к пристани. Тетушка Джеймс выпрямилась и схватилась руками за поясницу. Девочка улыбнулась.