Сети Культа (СИ) - Московских Наталия - Страница 8

Мальстен спокойно выдержал взгляд аркала, заложив руки за спину.

— Я пришел выполнить свою часть нашего договора, Бэс, только и всего.

Несколько секунд пожиратель боли изучающе глядел на своего гостя, затем всплеснул руками и демонстративно повернулся к артистам, часть которых с интересом наблюдала за разговором хозяина цирка с неожиданным посетителем.

— Я не понял, у нас был объявлен перерыв? Райс, бери свою группу, отрабатывайте номер, пока не станете слышать мысли друг друга!

На арене началась суета, артисты принялись исполнять указание, и с удивительной ловкостью — с едва заметными паузами, обусловленными лишь разницей в реакции — они начали отрабатывать сложные комбинации на трапеции. Мальстен беспомощно уставился на работу мастеров своего дела, понимая, что его вмешательство здесь будет совершенно бесполезным.

Несколько мгновений данталли изучал циркачей почти отсутствующим взором. Мысль о ненужности нитей в цирковых номерах продолжала стучать в висках, однако где-то в глубинах сознания зарождалась идея о том, что эти паузы, которые иногда не позволяли до конца раствориться в представлении, и заставляли вспомнить о реальности, возможно, являясь тем самым мелким недостатком, о котором говорил аркал в трактире в Кальтце… Но чтобы убрать его, в действительности пришлось бы взять под контроль каждого артиста, прочувствовать порывы его тела, сосредоточиться на его мыслях, не забывая при этом о напарниках…

Бэстифар внимательно вгляделся в отрешенное лицо друга и качнул головой.

— Мальстен, — окликнул он, вырывая кукольника из раздумий, — пройдемся? Не будем отвлекать артистов разговорами.

Данталли рассеянно кивнул, бросив последний взгляд на циркачей, и направился с аркалом прочь от арены к зрительским местам.

— Послушай, сейчас я могу лишь подтвердить то, что говорил о тебе в Кальтце: ты непроходимый зануда и пессимист, да и упрямец к тому же. И я все еще убежден, что у тебя получится воплотить мою затею в жизнь, как ни у кого больше! Но отчего-то ты упорно желаешь доказать мне обратное, я вот только не пойму, почему. Дело в Колере и его визите? Ты злишься на то, что я не дал тебе убить его?

Мальстен невольно сжал руки в кулаки. С того дня он часто спрашивал себя, как отнесся к поступку Бэстифара. Разозлился? Пожалуй, хотя мотивы аркала казались вполне ясными и были куда как более здравыми, нежели намерения данталли.

— Я уже говорил, что понимаю, почему ты остановил меня, — качнул головой кукловод, с трудом изгоняя слова Колера о хоттмарской казни из памяти. — Но я жалею, что не убил этого человека тогда. Будь у меня возможность повернуть время вспять…

— Но этой возможности нет, — нахмурился Бэстифар. — Есть только возможность двигаться дальше с двумя сопутствующими перспективами: лелеять свою ненависть ко мне за этот поступок до конца дней или отпустить ее, руководствуясь здравым смыслом.

Мальстен чуть приподнял брови в почти бессильном удивлении.

— Я не испытываю к тебе ненависти, Бэс.

Аркал самодовольно осклабился.

— Что ж, это радует. Тогда всему виной сам цирк? Тебе претит работа здесь? Она вызывает у тебя отвращение?

Данталли округлил глаза, тут же нахмурившись.

— Вовсе нет! — всплеснул руками он.

— Но все же ты не хочешь здесь работать, — прищурился принц. Мальстен тяжело вздохнул.

— Дело ведь совсем не в том, Бэс! Я не готов сидеть без дела и хотел бы воплотить твою идею в жизнь, но я просто не понимаю, что могу дать этим людям, — данталли на миг замолчал, тоскливо оглядываясь на циркачей. — Посмотри на них, они ведь прекрасно делают свое дело! В тех маленьких несовершенствах, которые ты отмечал, есть и своя красота. Думаю, ты хочешь искоренить ее, потому что тебе эти номера попросту приелись, ты ими пресытился и хочешь отладить работу своих артистов до идеала, но я убежден, что делать это не нужно! Эти люди сейчас выполняют сложные номера, специфику которых знают, их тела прекрасно помнят, что могут и должны делать. Мои нити здесь могут только…

— Навредить? — закончил за друга Бэстифар, внимательно вглядевшись в глаза данталли. Мальстен поморщился, но с ответом не помедлил.

— Да.

На лице малагорского принца, вопреки ожиданиям кукловода, появилась снисходительная добродушная улыбка. Он склонил голову, находя взгляд друга, и понимающе кивнул.

— Вот оно, значит, как. Выходит, мы имеем дело со страхом.

— Со страхом? — удивленно переспросил Мальстен.

— Именно. Честно говоря, это, пожалуй, меньшее из зол. С отвращением к цирку или твоей ненавистью ко мне я бы вряд ли мог что-то сделать, а вот страх преодолеть можно. Особенно, если признать его.

Данталли качнул головой.

— Я не совсем понимаю, о чем ты…

— Серьезно, Мальстен? Вспомни: со дня твоего разоблачения в дэ’Вере ты ни разу ни к кому больше не применял нити, — прищурился аркал, заставив кукловода невольно нахмуриться.

Несколько долгих секунд прошли в молчании. Не в силах выдерживать пристальный взгляд пожирателя боли, Мальстен отвернулся от него к арене, пытаясь прислушаться к своему внутреннему голосу и понять, насколько принц мог оказаться прав. А ведь так просто было доказать обратное — выпустить нити, взять под контроль одного из циркачей или всех сразу! Однако данталли сокрушенно понимал, что что-то удерживает его от этого действия. Перед глазами вставали сцены сражений, стоило лишь задуматься о своем даре.

Бэстифар сделал неслышный шаг к кукловоду, став у него за спиной и положив руку ему на плечо. Мальстен вздрогнул, в ту же секунду осознав, что аркал не ошибся ни в чем. Нити — само естество данталли, данный богами дар — сейчас были скованы страхом, не имеющим при том к расплате никакого отношения. С самого детства Сезар Линьи отучил Мальстена бояться боли, привил ему стойкость, выносливость, а вместе с тем внушил мысль, что силы демонов-кукольников можно и нужно применять во благо… но на деле все выходило совсем иначе.

— За последний год ты слишком привык к тому, что твой дар несет смерть, — вкрадчивым сочувствующим тоном произнес аркал, словно читая мысли Мальстена.

— А разве это не так? — прикрыв глаза, качнул головой данталли.

— Так, — уверенно отозвался Бэстифар. — Ты способен сеять смерть и быть глашатаем Рорх, как о тебе говорил Тео. Откровенно говоря, он дико раздражал меня этими высокопарными изречениями в дэ’Вере, — аркал усмехнулся, — но сейчас не о том. Я лишь хочу сказать тебе, что твой дар способен нести не только смерть. Ты можешь вообще делать с помощью своего дара все, что угодно! И здесь, в цирке, это особенно ценно. Ты просил меня посмотреть на моих артистов. Посмотри на них сам!

Бэстифар поравнялся с Мальстеном и обвел рукой арену.

— Что я должен увидеть?

— А что ты хочешь увидеть? — заговорщицки улыбнулся принц. — О том я и толкую, мой друг, ты можешь быть одновременно кукловодом и зрителем! Что мешает тебе полностью раствориться в представлении артистов малагорского цирка? Ведь что-то мешает! Уничтожь это. Преобрази. Сделай, что хочешь, покажи, что видишь. У тебя ведь есть такая уникальная возможность воплотить свое мироощущение в представлении, показать его всем, заставить каждого зрителя прочесть твои мысли! И не говори, что не хочешь этого! Я видел тебя при дэ’Вере, видел, как тебе хотелось праздновать победу вместе с солдатами Кровавой Сотни, потому что в момент победы ты упивался собственным успехом. То, что ты вытворял на поле боя, было искусством, которое не должно умереть с разоблачением анкордского кукловода!

Мальстен невольно поморщился, услышав это закрепившееся за ним прозвище.

— Я все еще не понимаю, какую идею при этом хочешь воплотить ты, — покачал головой данталли. Бэстифар снисходительно вздохнул.

— Я хочу увидеть, на что ты способен в той работе, для которой рожден, мой друг! С самого первого дня нашего знакомства я понял, что здесь твое место. И мне истово хочется, чтобы ты и сам это осознал. У меня нет для тебя пошагового плана, как и что делать. Этот план тебе не нужен! Задействуй свое воображение, и этого будет достаточно, чтобы привычный цирковой номер с трапецией заставил зрителя изумленно задержать дыхание, почувствовать, что он стал частью чуда. Частью твоего представления. Настоящего представления, Мальстен, которое не отпускает до конца. Которое заставляет ощущать целостность, видеть единение артистов, когда они двигаются не просто слаженно, а являются элементами большого циркового действа…