Кроваво-красный (СИ) - "Ulgar Ridt" - Страница 39

 Черная фигура развернулась одновременно с тем, как мир вдруг перевернулся, и в лицо снова хлынул дождь, заливая глаза. Спокойствие и усталость убили все эмоции, оставив только непреодолимой силы желание свернуться клубком и заснуть — прямо здесь, на холоде, под дождем.

 Терис почувствовала, как ставшее чужим тело осторожно приподняли и убрали с лица мокрые от дождя пряди волос, и дотронувшаяся до щеки неожиданно теплая рука заставила приоткрыть глаза.

 Темные глаза Лашанса хранили смесь беспокойства и ярости. Не на нее, а на тех, кто остался в убежище — на Аркуэн, Лотту и прочих озверевших от своего фанатизма братьев и сестер.

 — Спикер, простите... — Терис не смогла продолжить и только бессильно всхлипнула, уткнувшись лицом в шерстяную робу. Имперец не ответил. Она только почувствовала, как невольно отдернулась его рука, ощутив под ее одеждой выпирающие кости позвоночника и ребра, обозначившиеся теперь сильнее, чем обычно. Отдернулась ненадолго — спустя мгновение убийца оказалась крепко и тепло прижатой к груди имперца, и это добило все остававшиеся страхи. Дождь так же лил с черного неба, так же шумел лес, только теперь было странное, граничащее с счастьем спокойствие — на нее совсем не злились, даже наоборот.

 — Пойдем, в таверне будет теплее. — спустя несколько очень теплых и спокойных минут Спикер погладил ее по волосам, вытягивая из полудремы, — Тебе нужно поесть и выспаться. Да и мне тоже...

 Терис кивнула, прижавшись щекой к плечу имперца и ловя себя на мысли, что ей и так неплохо.

 — А потом ты расскажешь мне про свое задание. — вернувшиеся в до этого почти мягкий голос нотки непроницаемого спокойствия заставили Терис навострить уши, — И про малиновое платье, так встревожившее Аркуэн. В подробностях.

Часть дороги через лес выскользнула из памяти, оставив только смутные образы и ощущения. Идти самой больше не пришлось, и краткий путь до темной полузаброшенной дороги Терис проделала на руках Спикера, который нес ее легко, благо позволял вес полукровки. Она не сопротивлялась и не просила ее опустить — она и сама знала, что не пройдет долго, а так было тепло, удобно, и старый страх перед начальством отступил, оставив место осознанному в полной мере везению. Альгмара была права, в других убежищах намного, намного хуже, и даже говорящая с Ситисом Мари была не столь фанатична. Мари, правда, не занималась управлением, и Терис надеялась, что этого не произойдет: девушка вряд ли отличалась бы большой добротой и пониманием к подчиненным.

 Когда вынырнувшая из темноты черная лошадь взглянула огненно-алыми глазами, Терис содрогнулась, предчувствуя лихорадку. Не бывало у лошадей таких глаз, равно как и клыков, которыми она ласково прикусила руку хозяина. Не бывало, но Терис быстро убедилась в реальности своего бреда, когда лошадь вдруг рванулась, щелкнув зубами в сторону промчавшегося через дорогу оленя. Гнавшийся за ним волк резко остановился и, скаля клыки, медленно обошел кругом, после чего бесследно растворился в темноте чащи.

 — Нельзя, Тенегрив. — Лашанс слегка ударил лошадь по бархатному носу, когда та заинтересовалась ухом Терис и приоткрыла усеянную зубами пасть, не иначе чтобы как попробовать его.

 — Это лошадь? — вопрос в случае с клыкастой и явно хищной тварью был уместен, и стал еще более актуален, когда убийца оказалась в седле. Лошадь косо посмотрела на нее огненным глазом и топнула копытом, давая понять, что будет терпеть ее на себе разве что ради хозяина.

 — Почти. — Спикер забрался в седло позади Терис и перехватил начавший сползать повод, который убийца не держала — она вообще чувствовала себя несколько неуютно на спине странной зверюги и меньше всего хотела что-то трогать. Хотелось только спать, устроиться потеплее и спать, но вопросы напрашивались уже после первого взгляда на Тенегрива.

 — Откуда он?..

 — Поверь, тебе лучше не знать. — Спикер пришпорил лошадь, предусмотрительно придержав Терис, что не позволило ей улететь в ближайшие кусты. Убийца на всякий случай вцепилась в его плечо, и, когда ветер, смешанный с холодной сыростью дождя, ударил в лицо, ничего не осталось, кроме как сжаться и натянуть пониже капюшон, чтобы хоть как-то сберечь тепло от пробирающего до костей холода. Вопросов было много, но сильнее любопытства и благодарности, невыразимой словами, было желание спать. Спать сутками, где угодно, осознание безопасности убивало все другие желания, и даже тряска в седле не мешала время от времени проваливаться в сон.

 Ночная темнота была непроглядной и холодной, и в ней долгое время различима была только черная полоса дороги, стелившейся под копытами, и деревья, обступавшие со всех сторон непроходимой стеной. Смутно знакомые места, где она была полгода назад. Очень давно,еще в прошлой жизни, бесцельной, пустой, неспокойной и до отчаяния одинокой. Жизни, о которой она не жалела, и которая начинала забываться, как и рожденные лихорадкой видения — яркие, назойливые и бессмысленные. Меч возвращен Харне, Умбакано и его наемники оставили в покое... И все-таки жаль, что так вышло с Ушижей — видят боги и даэдра, что она предпочла бы тогда уйти тихо, без крови. Без его крови.

 Таверна, ютившаяся в самой чаще у дороге, была смутно знакома, и Терис до последнего надеялась, что ошиблась, но память оживала, выдавая воспоминания. Жгущие глаза слезы, капающие на стол из опухших глаз, равнодушный ко всему гул и обжигающее крепкое вино, в котором хотелось утопить все мысли и нестерпимое чувство стыда. Слишком много вина, больная голова и какой-то здоровый норд, решивший ее утешить и распустивший руки. Бутылка разбилась о его голову до приятного легко, и ее звон повлек за собой море других звуков: чья-то брань, грохот перевернувшегося стола, блеснувший в опасной близости от горла кинжал. Две бандитские шайки, по воле судьбы оказавшиеся в одном зале, как с цепи сорвались, и Терис спасло умение быстро бегать и окно, оказавшееся открытым, из которого она вылетела ласточкой. Ей все же досталось — в полете в спину врезалась брошенная кем-то тяжелая пивная кружка, но убежать она смогла. Потом было ужасно, бесконечно стыдно перед хозяином таверны, тихим имперцем средних лет, но зайти и извиниться она не смогла: велик был страх перед арестом, а еще больше страх смотреть ему в глаза.

 — Переночуем здесь, — Спикер снял ее с лошади, и она поторопилась отойти от Тенегрива, хищно посмотревшего на нее налитыми огнем Обливиона глазами. Получив легкий шлепок по крупу от хозяина, он потрусил к опушке леса и исчез в темноте, являя собой смерть всем не успевшим сбежать лесным зверушкам.

 ***

 — Как же вы так?.. У вас все кости торчат... — сердобольный голос Калерии, пышущей здоровьем дочери хозяина таверны, уже полчаса лился на Терис вместе с горячей водой из ушата, которая понемногу избавляла от проникшего до самых костей холода, унесенного из подземелий. Теперь же оставшаяся под предлогом заботы девушка донимала вопросами, расчесывая волосы полукровки деревянным гребнем.

 — Простыла, болела долго.

 — А руку вам так кто?.. — имперка уже в который раз скользнула по кривым швам на плече Терис и содрогнулась, сглатывая тугой ком в горле. Рана заживала неестественно медленно и обещала оставить весьма неприятного вида рубцы, но сейчас убийцу это не волновало — она была рада, что неприятности, кажется, закончились, и просто хотела спать.

 — В пещере гоблин. Здесь неподалеку...

 Калерия вздохнула и продолжила расчесывать ей волосы, в чем уже не было нужды, но девушка явно тянула время. Терис это раздражало, но где-то в глубине души она понимала молодую имперку: здесь глушь, лес, и новости приносят только путники, изрядная часть которых — весьма подозрительные и даже опасные личности.

 — Вы из Гильдии бойцов? Тут один боец из Королла недавно гоблинов в шахте перебил, не слышали?