За секунду до выстрела - Чергинец Николай Иванович - Страница 23

• Предыдущая
• 23/99
• Следующая

Мочалов вошел в темный коридор, нащупал дверь и открыл ее. Прошел первую комнату и открыл окрашенную белой краской дверь. В комнате был беспорядок. У Мочалова неприятно засосало под ложечкой. Кто-кто, а он-то понимал, что это характерно для налетчиков, которые в поисках ценностей и денег переворачивают в доме все вверх дном. Но вот он на столе увидел две пустые бутылки из-под водки, на расстеленной газете валялись остатки пищи. Недалеко от стола, возле кровати, стоявшей у дальней стены, лежала женщина. Она была в комбинации. Одеяло сползло с кровати и прикрывало ее ноги. Женщина лежала лицом вверх. Глаза были широко раскрыты, на лице была кровь. Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться: удар был нанесен по голове, спереди. Недалеко валялся молоток. В комнате было сумрачно, и Мочалов приказал:

— Новиков, включи свет.

Новиков стоял недалеко от двери и, не сходя с места протянул руку и щелкнул выключателем. Затем участковый инспектор привел понятых, и опергруппа приступил к осмотру.

Мочалов осмотрел газету, расстеленную на столе. Это была «Советская Белоруссия». Он сразу же обратил внимание, что на ней карандашом было написано: «Мог.43». Тихо сказал следователю, писавшему протокол осмотра места происшествия:

— Иваныч, не забудь отметить в протоколе запись на газете. — И, услышав ответ следователя «угу», добавил: — И вот эти подтяжки не забудь. Вещь мужская, а на спинке кровати одинокой женщины болтается.

Действительно, на никелированной спинке кровати висели обыкновенные мужские подтяжки.

Бутылки из-под водки, остатки пищи, два пустых стакана на столе и эти подтяжки подсказывали Мочалову, что в данном случае может быть замешан человек, который гостил в доме хозяйки.

Внимательно осматривая место происшествия, майор не забывал и о том, что сегодня у него встреча с Купрейчиком. Назначив за себя старшего и приказав осторожно упаковать бутылки и стаканы, стоявшие на столе, Мочалов направился к машине. Его провожал Новиков, и Петр Петрович, прежде чем сесть в кабину, еще раз напомнил:

— Иван Иванович, не забудь организовать тщательный опрос всех соседей, может, кто-нибудь видел убийцу. И еще, поинтересуйтесь, кто из мужчин навещал ее.

Новиков ответил «есть!», и майор сел в кабину. Озабоченно посмотрел на часы и приказал шоферу:

— Давай побыстрее к вокзалу. — Мочалов, выждав, пока машина наберет скорость и шум мотора станет тише, добавил: — Завтра напомни мне, чтобы тебе и старшине, ответственному за хозяйство, нагоняя дал хорошего. Совсем за машиной не следите. Хотя бы ценили, что из всех отделений города только нам дали машину, а вы ее добиваете.

Молоденький сержант молчал. Он ловко управлял полуторкой и делал вид, что слова начальника к нему отношения не имеют.

Это не понравилось Мочалову, и он спросил:

— Ты понял меня или нет?

— Конечно, понял.

— А чего тогда молчишь?

— А кто радуется предстоящему нагоняю? Лично я радуюсь после него. — И, помолчав немного, добавил: — Мы же сегодня дрова в отделение возили.

— А их что, маслом машинным смазывали?

— Да канистра худая попалась. Я ее положил плашмя, а у нее около горловины дырка оказалась...

— Смотреть надо, — бросил беззлобно Петр Петрович и замолчал. Молчал и шофер. Очевидно, он был рад, что неприятный разговор прекратился.

Вскоре впереди показалась привокзальная площадь. Мочалов приказал остановиться. Он решил машину не держать и сказал:

— Возвращайся на место происшествия и передай Новикову, пусть поинтересуется, кто из родственников есть у погибшей, и обязательно выяснит фамилии квартирантов, которые проживали у нее, в том числе и тех, кто квартировался во время войны.

Затем Петр Петрович соскочил с подножки и быстро пошел к вокзалу. Он несколько раз оглянулся, внимательно осматривая пешеходов: не заинтересовался ли кто-нибудь им. Нет, вроде бы все шло нормально, и Петр Петрович пересек площадь. Вскоре он увидел Купрейчика. Прошел недалеко от него и, убедившись, что Алексей его заметил, направился к небольшому скверу, затем пересек улицу и вскоре оказался в полуразбитом доме. Через провал в стене настороженно смотрел на улицу, по которой к дому приближался Купрейчик. Слежки за капитаном не было.

Алексей, улыбаясь, сказал:

— Вор, грабитель, рецидивист и бандит Леха по вашему приказанию прибыл.

С улыбкой глядя на Купрейчика, Мочалов ответил:

— Ни дать ни взять бандит, ей-богу! Леша, может, ты уже с ними на «дело» сходил?

— Нет, пока только пью и планы строю.

— Видел Корунова?

— Каждый день встречаюсь. — И Алексей подробно рассказал о своем знакомстве с Коруновым и его друзьями. — Знаешь, Петр, Корунов встретил меня настороженно и даже сейчас, на словах поверив мне, ведет себя осторожно. Но ничего, его язык постепенно развязывается, понемногу о своих друзьях рассказывает. Получается, что группа у них из пяти человек. Кроме Корунова, в нее входит мой хозяин — Прутов, одна женщина по кличке Могила, но ее и остальных двух я еще не видел, знаю только, что один из них работает в бане.

— А Драбуш?

— Как ни странно, Драбуш друг Корунова, помогает ему, но на «дело» с ним не ходит.

— А где сегодня днем были Корунов и его дружки?

— Часов в десять Корунов пришел к Прутову и пьют до сего времени. Слава богу, что мне удается выворачиваться и не пить, а то перед тобой сейчас стоял бы стопроцентный алкаш Купрейчик.

— Понимаешь, Леша, сегодня днем снова убили женщину.

Мочалов сообщил все, что ему было известно об этом случае, и спросил:

— Значит, не они?

Купрейчик тихо, словно рассуждая вслух, проговорил:

— Корунов и Прутов отпадают. Но, понимаешь, сегодня, когда Корунов прилично выпил, он, как бы между прочим, сказал, что Могила и два кореша пошли на «работу». Может, он это убийство имел в виду? — Купрейчик с тревогой посмотрел на Мочалова.

— Постарайся проверить.

— Хорошо.

— И еще, Леша, нам удалось установить интересную деталь: в пяти домах, на хозяев которых были совершены нападения, в разное время на квартире жил Корунов.

— Вот оно что... — протяжно сказал Купрейчик, — значит, производил разведку. А у женщины, которая убита сегодня?

— Еще не выяснили.

— Надя не звонила?

— Как же! Каждый день звонит, все пытает, когда мужа верну. Выкручиваюсь как могу.

— Скажи, пусть не волнуется, скоро буду дома.

— Хорошо, скажу. Так не забудь в отношении этой Могилы выяснить, чем черт не шутит.

— Не забуду. Когда встретимся?

— Если не позвонишь, то в среду, здесь же, в шестнадцать.

Они пожали друг другу руки и разошлись. Первым ушел в сторону вокзала Купрейчик. Выждав немного, Мочалов пошел в сторону университета. Вскоре он сел в трамвай, но через две остановки вышел из вагона и зашел в здание электростанции, расположенное около парка имени Горького. Петр Петрович решил позвонить в отделение милиции и выяснить, как идут дела по раскрытию убийства. Ему повезло, в дежурной комнате, куда он дозвонился, был Новиков. Он доложил о результатах осмотра места происшествия и опроса соседей погибшей. Майор спросил:

— Не выяснили, Корунов не проживал у нее на квартире?

— Соседка, которая сообщила в отделение о случившемся, говорит, что жили на квартире несколько мужчин, но их имен и фамилий она не знает. Вот если бы фото Корунова ей показать, тогда, возможно, она бы и узнала его, если он жил по соседству.

— Ясно. Может, ты и прав. Надо постараться найти фотокарточку его. А сейчас ты, Ваня, сходи на почту и спроси, что может означать надпись на газете, а я, пожалуй, пройдусь немного, что-то голова болит. Встретимся в отделении часа через полтора.

Мочалов вышел на улицу Советскую, пересек ее и по узкой тропинке пошел вдоль реки.

Рабочий день у сотрудников милиции был не нормирован, и работать приходилось по двенадцать-четырнадцать часов в сутки, а нередко и ночи напролет. Мочалов шагал вдоль реки, старался не думать о работе, отвлечься, но это удавалось с трудом. На плечи бывшего комбата, затем начальника отдела борьбы с бандитизмом лег тяжелый груз борьбы с преступностью и еще десятки больших и малых проблем. Людей не хватало, а те, кто был, жили где придется: в маленьких лачугах, возведенных среди развалин, на квартирах, ютились с семьями в маленьких котухах-комнатушках общежитий. Некоторые спали прямо в кабинетах отделения. Трудно было и с питанием у сотрудников, особенно семейных, тех, у кого были маленькие дети. К тревогам и заботам сегодняшнего дня прибавилось чувство неудовлетворенности тем, что он никак не может напасть на след Юшевича.

• Предыдущая
• 23/99
• Следующая