Сибирский вояж - Мясоедов Владимир Михайлович - Страница 39

Из почти полных четырех десятков монстров так и не смогли ни разу ударить врага семь или восемь самых невезучих либо умерших на месте по причине переизбытка в организме введенных сразу через несколько не предусмотренных природой отверстий стали и дерева, либо сломавших своим чудовищным напором деревянные палки, но остановивших натиск и истекших кровью в течение нескольких секунд. Еще десятка полтора-два оказалось ранены, но тем не менее они смогли обрушить убийственные удары своих мечей на прикрытые исключительно рубашками тела пехоты. И, разумеется, убили выбранных ими солдат на месте, поскольку острые тяжелые лезвия рассекали не прикрытые доспехами плоть и кости практически без усилий.

Обезглавленные, лишенные конечностей, пронзенные насквозь и даже перерубленные пополам люди падали от их ударов, как трава под косой. Увы, немало обнаружилось и таких счастливчиков и умельцев, которые смогли прорваться через выставленное навстречу оружие, отделавшись незначительными царапинами. Правда, жертв от их действий оказалось на порядок меньше. Когда перерубленное с безопасной дистанции копье превращается в обычную палку, то хозяин внезапно образовавшейся дубины с этим тяжелым тупым предметом лезть на атакующее страховидло как-то не спешил. Вместо этого он старался протолкаться за спины товарищей, поскольку и жить хотел, и толку от него в рукопашной теперь ожидать не следовало. Строй копейщиков рассыпался на отдельные составляющие. И это в общем-то было хорошо.

Во-первых, в бой наконец-то вступили мечники. Блокировать своим коротким клинком сабли и сражаться честно грудь в грудь они и не пытались, но действовали вполне уверенно. Пока один или двое отвлекают внимание гиганта, кто-нибудь заходит ему за спину и бьет в спину или под коленку. Второе оказывалось как бы не эффективнее первого, ибо от простой раны враги сразу не умирали и продолжали активно доставлять неприятности, пытаясь расчленить всех встречных и поперечных, а вот с одной ногой за людьми особо не побегаешь.

Во-вторых, лучники получили возможность без помех стрелять по большим и не слишком-то резво перемещающимся мишеням. Чем и занялись, практически реабилитировавшись за свою крайне малую пользу на предыдущем этапе битвы. Не один и не два гиганта с удивлением внезапно обнаружили, что им нечем дышать, поскольку палка с острым наконечником пробила горло или вошла в подмышку и достала до сердца. На дистанции в считаные метры возможность к выборочному поражению частей тел противника у стрелков резко возросла.

Ну и в-третьих, артиллеристы оказались тоже не совсем и беззащитны. У каждого из них оказалось по два топорика, играющих роль как личного оружия, так и инструментов. И по одному они в слишком быстро подобравшихся вражин метнули. Смеяться же над подобным оружием могли исключительно те, кто никогда не получал томагавком в грудь, бок или под лопатку. Уж если лезвие маленького ножа в организме частенько мешает правильной его жизнедеятельности, то что говорить о целом топоре?! Пусть и относительно маленьком.

— Умри! Умри! И ты умри! — Строго говоря, слова совсем не требовались, чтобы бросаться боевыми заклинаниями в великанов. Но чисто психологически Олегу так было легче. А вот для жертв его волшебства по большей части разницы уже не имелось. Далеко не каждые чары несли смерть, многие лишь убавляли гигантам прыти. Мышечные судороги или частичный паралич конечности, еще секунду назад прекрасно слушавшейся, в битве почти всегда означают смерть. Но троицу совместно действующих амбалов, попытавшихся прорваться к чародею, пришлось уничтожать более эффективными и прямолинейными методами. Одному остановил сердце, второму выжег струей пламени все лицо, последний умер на месте, когда едва ли не вся выделившаяся в результате многочисленных смертей по всей округе некроэнергия вдруг сконцентрировалась в его ауре. И на этом кончилось сражение, но не битва.

— Раненые — ко мне, сейчас лечить буду! Оружие собрать! Вместо сломанных древков выбрать себе в лесу новые! Лучникам вырезать стрелы!

Олег облегченно выдохнул: первую фазу иллюзорных тактических игр он прошел. И даже потерял не так много своих бойцов, меньше четверти! Теперь у него будет немного времени, чтобы перейти от тактики к стратегии. Подготовить позицию, оборудовав ловушки и засеки. Расспросить солдат о том, с каким именно врагом они сражаются и чего от него можно ожидать. Зазомбировать нескольких великанов, сделав подкрепление буквально из ничего. Жаль, трофеев по факту нет. Громадные кривые мечи слишком тяжелы для людей, а кожа гигантов не годится на доспехи…

— Что за…

Великан с обожженной грудью и развороченной ядром глазницей, которого чародей считал мертвым, внезапно вздрогнул и встал на четвереньки. По-видимому, он не умер, а просто на некоторое время потерял сознание. Само по себе это было не такой уж большой проблемой, срок жизни подобных недобитков на войне после завершения основного сражения измерялся несколькими секундами. Если бы не одно «но». Решивший заняться своими ранеными бойцами Олег вышел вперед. Прямо к морде чудовища, чье единственное око пылало ужасной злобой к человеку, которого он явно считал виновником всех своих неудач. И на один удар поверженного исполина еще хватило. Чародей успел метнуть навстречу опускающейся на него широченной ладони струю пламени, но добился только того, что его размазали по земле слегка обгорелыми пальцами.

— А-а-а! — На несколько долгих, мучительно долгих секунд бьющегося в ремнях волшебника охватила невероятная агония. Его разум уже полностью вывалился из рассеявшейся иллюзии, но все еще ощущал, как выдавливаются внутренности и ломаются в десятках мест кости. Боль оказалась просто чудовищной. Гиперборейцы крайне серьезно относились к своим тактически симуляторам, в отличие от привычных Олегу компьютерных игр, оканчивающихся вовсе не предложением начать все сначала. Самонадеянным командирам приходилось сполна расплачиваться за собственные огрехи. Если бы он погиб хотя бы во время отражения второй волны, то чувствовал бы себя лучше, но для провалившихся практически сразу неудачников древнее устройство приготовило целый комплекс тщательно подобранных незабываемых ощущений. Заблаговременно всунутая в зубы деревяшка оказалась разгрызена и частично выплюнута, а частично проглочена. С грохотом перевернулись тарелки, куда была заранее сложена разнообразная снедь. Кресло, не отличающееся особой массой, из-за судорог чародея отъехало к ближайшей стене, об которую и замолотили трясущиеся в агонии пятки. — А-а-а! А! А-а…

— Вот смотрю я на то, как ты каждый раз по стенам от боли скачешь, и думаю, что не зря в этом состязании столь высокая награда обещана. Видимо, не так и просто в нем победить. Наверное, даже когда город был полон жителей, не каждый год умельцы находились. — Доброслава обнаружилась в этой же комнате сидящей на полу и уплетающей бутерброды, видимо доблестно спасенные кащениткой в последний момент от раздавливания. — Опять же мало кто по собственной воле решится такую боль день за днем терпеть. Мне так и одного раза хватило, когда поток энергии удержать не смогла.

— С меня тоже хватит… По крайней мере на сегодня… — кое-как просипел Олег, начиная потихоньку отвязываться. — Надо успокоиться… Ты не помнишь, куда я положил свою кувалду?

На то, чтобы выпустить пар и немножечко прийти в себя, у чародея ушло часа два. Но поскольку останавливаться на полдороге он не любил, то махал кузнечным молотом еще столько же. Мог бы в принципе дольше, но длящаяся уже четвертые сутки работа наконец-то оказалась закончена.

— О-ох! Три дня и три ночи скакал Иван-царевич, пока скакалку у него не отобрали… — Олег отошел от станка, работа на котором занимала практически все его время, а затем с наслаждением размял затекшую поясницу.

— Не похожа эта штука на серого волка… — скептически заметила Доброслава, вынужденно игравшая при занявшемся техническим творчеством волшебнике роль помощника-ассистента. Вернее, подателя чая и бутербродов. Более важные операции ей чародей перестал доверять после того, как кащенитка то ли случайно, то ли специально навинтила гайку диаметром семь миллиметров на сантиметровый болт. Дури и грубой физической силы у оборотня более чем хватало. — Скорее на насекомое какое-то. Или на рака. Крайне уродливого.