Слишком острая пицца: История четвертая - Адамс Мэриэл - Страница 3

Все эти факты лишь косвенно указывали на художника. Но странное покушение не вписывалось ни в версию о виновности, ни в версию о полной непричастности Гретта. Оно вообще ни во что не вписывалось. Зачем кому-то понадобилось убивать его, да еще таким ненадежным способом? Если убийца имел отношение к пиццерии (иначе он просто не смог бы заправить пиццу ядом), то он не мог не знать, что заказы иногда путают. Да, все очень странно.

Я не удержалась и позвонила Роберту Гретту. Его голос, как ни странно, я узнала с первого невнятного «алло».

— Здравствуйте, Роберт, — начала я наш разговор. — Мы знакомы, но я не уверена, что вы меня помните.

— И тем не менее ваш голос мне кажется знакомым. — Не думаю, что Робби сказал правду, но мне было приятно это слышать.

— Мое имя — Мэриэл Адамс.

— Мэриэл! — В его голосе прозвучала искренняя радость, что увеличило мое желание оказаться ему полезной.

— Я предлагаю вам воспользоваться услугами моего детективного агентства.

— Хорошая идея, только по карману ли мне услуги частного детектива в нынешних обстоятельствах?

— Я не стану брать с вас деньги вперед, — успокоила его я.

— Ну разве что… — Я почувствовала, что он усмехнулся.

Я ни словом не обмолвилась о злополучной пицце. Просто сказала, что могу попытаться ему помочь. В конце концов, у меня были финансовые проблемы, и клиент мне не помешал бы.

Я понимаю, что мое вмешательство в это дело было предопределено. Я попала в воронку столь странных событий вовсе не по своей воле. Но мне до сих пор не дает покоя вопрос: как бы развивались события, если бы я не была знакома с Робертом Греттом? Если бы я не позвонила ему сама? Если бы он не рассказал мне то, что сознательно скрывал от полиции? Видимо, это была бы совсем другая история… Однако я позвонила, и Гретт появился в моей конторе.

Минутную неловкую паузу первым нарушил Робби.

— Ты почти не изменилась, только похорошела, — произнес он наконец.

— А ты, похоже, не утратил формы, если комплимент все еще на вооружении? — Я, конечно, съязвила, но лишь самую малость.

— Это не комплимент, ты действительно выглядишь потрясающе. — Тон его был предельно искренним.

— Допустим, но ты ведь не для того пришел сюда, чтобы говорить о моей внешности?

— Скажем, не только для того, — грустно улыбнулся он.

— Перейдем к делу?

— Как знаешь. Ты, как я догадываюсь, уже в курсе того, что случилось с Моник Саммерс? Знаешь, конечно, что я — главный подозреваемый? — Вопросы были риторическими.

— Более или менее. Серьезных улик против тебя нет… — заметила я.

— Дело не в этом. Я хочу получить у тебя совет, — неожиданно заявил Робби. — Есть информация, которую я не сообщил полиции, и я не знаю, как с ней поступить. Я действительно был на той улице, но не знал, что Моник снимает там квартиру…

— Почему бы тебе не назвать адрес? — искренне удивилась я. — Возможно, это обеспечило бы тебе алиби.

— В том-то и дело, что совсем наоборот! Можешь мне не верить, но у меня нет выбора. Я был в том же самом доме, понимаешь?

— Да, ситуация не из приятных. Но ты ведь был не один, или… — вдруг догадалась я, — ты был не у приятеля, а у приятельницы, и теперь гнев твоей супруги страшит тебя сильнее, чем обвинение в убийстве?

— Я думал, что ты знаешь обо мне больше. Я давно уже свободный человек. Мы расстались восемь лет назад, — сообщил Гретт. — Я пытался тебя найти, но знал только фамилию и имя да еще старый адрес… — зачем-то добавил он.

— Только не говори, что с женой ты расстался из-за меня, — произнесла я очередную смесь банальности и глупости.

— Нет, конечно, наш брак с самого начала был жуткой дурью, а ты была слишком юной, чтобы понять. Я просто не хотел, чтобы ты считала меня подонком.

— Что же ты сразу мне все не объяснил? Ждал, пока я подрасту?

Вы снова можете мне не поверить, мой читатель, но обида в моем голосе удивила и меня саму. Я чувствовала, что ввязываюсь в ненужный и дурацкий, по сути, разговор, но меня понесло. До сих пор стыдно вспоминать то, что я тогда говорила, но, может, в этом и имелся какой-то смысл, ведь Роберт доверял мне, и нужно было выплеснуть старую обиду, чтобы она не мешала делу. Кроме того, это заставило Гретта увидеть во мне человека, который вовсе не желает ему зла. Когда мы опять вернулись к тому, ради чего встретились, я узнала весьма любопытный факт.

— Ты права — я был у женщины, но там не какая-нибудь интрижка, у нас чисто деловые отношения. — Как ни странно, я ему поверила. — Просто не хочется еще и ее в это впутывать, к тому же она не может подтвердить мое алиби, так как почти два часа я пробыл в ее квартире один. Работал за ее компьютером, заболела голова, и я решил на несколько минут оторваться от экрана. Встал, подошел к окну и тут увидел ее…

— Кого?

— Моник. Она вышла из дома с большим чемоданом, села в такси и уехала.

— Ты уверен, что это была она? — Я понимала, что сейчас выяснила очень важный факт, но на фоне того, что произошло на самом деле, этот факт выглядел или фантастикой, или ложью.

— Теперь уже нет, — вынужден был признать Робби. — Ведь я знаю, что ее убили, но тогда я не сомневался, что вижу ее.

— Послушай, это ведь убийство, — решительно заговорила я. — Убита девушка. Убита из твоего пистолета. Ты, возможно, располагаешь очень важной информацией, мы не имеем права скрывать ее от полиции — ни ты, ни я. Я понимаю, ты растерялся, испугался… Но подумай сам: если окажется, что женщина, которая вышла из дома, где совершилось преступление, имеет отношение к этим событиям, можно будет выйти на след истинного убийцы. Давай поедем к комиссару Катлеру, который ведет это расследование. Он прекрасный человек и замечательный полицейский. Он вовсе не заинтересован в том, чтобы засадить за решетку невинного человека.

— Поеду, — вдруг согласился Гретт, — если ты скажешь, что веришь мне. Правда, Мэриэл, для меня очень важно это знать.

— Я тебе верю, я ведь не идиотка. Чтобы придумать такую историю, нужно воображение, а откуда оно у тебя, если… — У меня чуть не вырвалась очередная глупость. — Ладно, поехали.

Не прошло и получаса, как мы уже сидели в кабинете Эрика Катлера. Робби успокоился. Видимо, ситуация действительно его измотала. После того, как он все рассказал, ему явно стало легче. Комиссар, как и я, отнесся с доверием к тому, что сообщил художник, но это еще больше все запутало. Кроме того, осталось несколько моментов, которые мы могли выяснить прямо сейчас. Они касались вопросов, связанных не только с убийством модели. Нам нужно было понять, почему кто-то покушался на Роберта Гретта. Да и покушался ли? На него ли? Связано ли это с убийством Моник? В этом деле сошлось слишком много фактов, казавшихся бессмысленными. Например, если Гретт случайно оказался рядом с местом преступления, то откуда там взялся его пистолет? Если Гретта кто-то хотел подставить, то откуда он знал, что художник будет в данное время в данном месте, если сам Робби об этом не знал? И вдруг я подумала о том, что Робби ничего не известно про злополучную пиццу!

— Комиссар, вы разрешите задать господину Гретту несколько вопросов? — дипломатично начала я.

— Задавайте, но не забудьте, что свидетелю пока неизвестны факты, связанные с покушением…

— Каким покушением? — заволновался Робби.

— Нам тоже пока известно немногое, — поспешила вставить я, чтобы не упускать инициативу. — Я хочу задать вопрос, который может тебя поначалу удивить, но потом я тебе все объясню. Скажи, ты любишь пиццу?

— Пиццу? — удивился Робби.

— Да.

— Не то чтобы это было моим любимым блюдом, но иногда я очень даже не против. Особенно мне нравится…

— Пицца «Патриссия», — подсказала я.

— Да, там для меня делают особый заказ. А ты откуда знаешь?

— Ты не можешь об этом заказе рассказать поподробнее? — спросила я, игнорируя его удивление.

— Пожалуйста, только мне все же непонятно… — Робби недоуменно посмотрел на комиссара. — Ну хорошо. Примерно полгода назад я принимал участие в подготовке рекламного шоу, организованного сетью пиццерий «Патриссия», и менеджер этой фирмы пообещал, что каждую неделю в течение года я буду получать пиццу, приготовленную именно так, как я люблю.