Его выбор (СИ) - Алмазная Анна - Страница 47

— Ты зачем позвал? — сквозь зубы процедил Жерл.

— Дай мне слово, что больше этого не повторится! — прошипел Эдлай, хватая Жерла за воротник рубахи.

— Не могу, — честно ответил старшой.

Эдлай воротник отпустил, горько усмехнулся, одними губами, вновь присел на краешек стола и впервые за все время разговора опустил взгляд. Будто слова давались ему с огромным трудом.

— Ты знаешь, рядом со мной не так и много преданных, хороших людей, чтобы терять их так глупо.

— Если я для тебя хороший… — начал было Жерл, но Эдлай его оборвал:

— …дело у меня к тебе, друг. Ты ведь знаешь, что случилось на церемонии? Не дурак ведь, понимаешь, что пытались убить Армана.

— Понимаю, — сразу же стал серьезным Жерл. — Понимаю, что ты его убийцу…

— А что толку от этого убийцы? — махнул рукой Эдлай. — Неприкаянный он был.

Жерл нахмурился. «Неприкаянный» — это тот, чью душу насильно отправили за грань, но тело чье еще живет и подчиняется хозяину. Только узнать, кто хозяин, сложно, скорее — даже невозможно. И стоит создание неприкаянного ой как дорого — даже темные маги не очень охотно ломают запреты богов. А заставлять жить тело без души — один из основных запретов.

— Вирес сказал, что это ты его предупредил о змее, — продолжил Эдлай. — Или тот, кто был рядом с тобой. Но ведь рядом никого не было, не так ли?

Жерл дернулся. Был. Рэми. Значит, не зря глаза его синим полыхали. Своенравный мальчишка! С одной стороны, хочет спрятаться, с другой — такое вытворяет!

— Я не верю, что это ты предупредил Виреса, — продолжал Эдлай. — Новый телохранитель повелителя сильный маг, но еще неопытный, наверное, ошибся. Да… вот беда, ошибся не только он, но и тот, кто убийцу послал. Тебе ведь отомстить пытались. За «спасение» Армана. Оттого паука и подкинули…

— Видят боги, — выдохнул Жерл. — Это был не я.

— Я знаю. Я знаю, что для этого ты слишком слабый маг, хоть воин и неплохой. Знаю, что разглядеть неприкаянного среди людей тебе не по силам. Для этого надо быть высшим, а ты ведь… не высший?

Взгляд Эдлая вновь стал острым и колким, и Жерл, не выдержав, посмотрел в пол, туда, где бегали по половицам отбрасываемые свечами тени. Когда был жив демон, Жерл был высшим. Но Эдлаю об этом говорить не стоит.

— Ты же и сам знаешь, — ответил наконец-то Жерл.

— Знаю и потому хочу вас спрятать, тебя и Армана, до тех пор, пока не найду убийцу.

Жерл дернулся:

— Что?

— Почему бы и нет? — пожал плечами Эдлай. — Церемония закончилась, Арману больше незачем торчать в этом замке. Выслать одного его я не могу, поехать с ним — тоже. Убийцу надо кому-то найти, да и за родом Армана придется присматривать. Поедет с мальчиком его первый учитель. Ты.

Жерл опешил настолько, что слов для возражения как-то не осталось:

— А мой отряд? — выдохнул он.

— Это ненадолго, думаю, как-нибудь и без тебя перебьются, — криво усмехнулся Эдлай. — Пока я не найду убийцу, а я его найду, не сомневайся. А заодно подыщу Арману нового учителя.

— Ты не можешь мне приказывать! Только повелитель…

— Ты этого хочешь? — Эдлай сунул Жерлу под нос бумагу. — Повелитель очень заинтересован в том, чтобы Арман остался жив, чтобы влиятельный северный род не разодрала борьба за власть. Потому, боюсь, он прислушался к моей просьбе. Держи приказ.

Жерл скользнул взглядом по строчкам, по печати синего воска, пронизанной тончайшими нитями магии, и зло бросил проклятый лист бумаги на стол.

— Ты хочешь жить? — прямо спросил Эдлай. — Или все же решил остаться тут и дождаться, пока тебя прикончат? Боюсь, паук не был последним, за тебя взялись всерьез. Сильно ты кому-то на хвост наступил. Они тут неприкаянного заказали, навлекли на себя гнев богов, чтобы Армана достать, а ты взял и помешал… от подобной наглости любой взвоет.

— Ты шутишь? — выдохнул Жерл. — Какой из меня учитель?

— Отец из тебя был неплохой, — Эдлай подошел к Жерлу, заглянул в глаза, грустно улыбнулся. — Я так и не сказал тогда. Мне очень жаль Лаши, хороший был мальчик.

— И проклятый? — прошипел Жерл, сжав ладони в кулаки. — Если бы повелитель не лишил его силы, боясь пробуждения целителя судеб, он смог бы себя защитить, он был бы жив!

— Полно, — положил ему руку на плечо Эдлай. — Полно, друг мой. Если Айдэ решил забрать Лаши, он заберет, так или иначе, ты же знаешь.

— Так почему ты не можешь пережить ухода Алана, если все так легко? — ответил Жерл. — Почему до сих пор винишь повелителя за смерть лучшего друга?

— Потому что я человек и слаб, — ответил Эдлай. — Я говорил уже, правда? Потому что вокруг меня слишком мало хороших людей, верных друзей, чтобы терять их так легко. И потому я не позволю тебе умереть, Жерл. И Арману, сыну Алана, не позволю. Ты уж прости.

Жерл сглотнул, посмотрев в ставшие стальными глаза друга. Может, все же стоило рассказать о Рэми? Если Эдлай с таким ожесточением защищает Армана, то и второго сына Алана он защитит?

Жерл даже рот раскрыл, но боги опять решили иначе — дверь распахнулась, внутрь влетел Арман и, грохнув книгой о стол, прошипел, глядя на Эдлая чуть ли не с ненавистью. Вот тебе и статуя холодная.

— Ты сказал, что примешь любое мое решение! Любое!

Жерла передернуло. Ледяная ярость, вот что бесилось в глазах мальчишки. Смертельный холод, которого не должно было быть у ребенка. А был.

— Я и приму, — с легкой улыбкой подтвердил Эдлай, складывая на груди руки. — Но я хочу, чтобы ты до конца понял и прочувствовал последствия своего решения. Раньше, чем ничего уже нельзя будет изменить.

— Почему? — прохрипел Арман, обессилено опустив голову. — Ты ведь был на моей стороне, так почему?

— Я всегда был на твоей стороне, Арман. И буду. Пойми. Ты не можешь теперь так легко избавиться от Виреса. Не после того, как он спас тебе жизнь.

— Это ничего не меняет! — вскричал Арман. — Забирай книгу, она не поможет! Ничего не поможет! Я убью этого ублюдка, слышишь? Убью! И ты ничего не изменишь!

— Успокоить тебя как девицу? Пощечиной? — холодно оборвал его Эдлай. — Или ты сам изволишь успокоиться? Прочитал?

Жерл аж диву дался: в полумраке библиотеки мальчишка, в котором только что бушевало ледяное пламя ярости, вдруг выпрямился, на лице его вновь появилась маска равнодушия, а глаза приняли ледяной, страшный оттенок:

— Да, опекун, — поклонился он, будто ничего и не было.

— Тогда рассказывай, — приказал Эдлай.

Жерл почувствовал себя почему-то не очень удобно, будто только что подсмотрел нечто его не касающееся. Потому и спросил:

— Мне уйти?

И очень удивился, услышав холодное Эдлая:

— Останься. Ты должен это услышать. Рассказывай Арман.

Жерл лишь вздохнул. Ну да… теперь он учитель этого мальчишки. Смешно. Боги, нет, даже не смешно, раздражает. Учителем может быть немощный старик, но не охраняющий же предел дозорный? Честное слово, бред какой-то.

Арман выпрямился перед опекуном, высоко поднял подбородок, заглянув в глаза Эдлаю, и начал говорить, певуче, однотонно. И взгляд его в свете свечей горел все тем же ледяным пламенем, от которого по спине пробегал холодок и становилось как-то не по себе. Не для детских глаз этот лед.

Зато Эдлай выдерживал взгляд воспитанника спокойно и так же ровно задавал вопросы:

— Кто такие двенадцать?

— Сыновья великого Радона, — четко, как бы читая из книги, ответил Арман, — верховного бога Кассии. Те, кому не нашлось места ни в нашем мире, ни в мире богов. Те, кто раз за разом вселяется в тела избранных людей, носителей, соединяя их души со своими.

— С кем именно?

— В народе их называют людьми с двумя душами, — так же четко отвечал Арман. — Повелитель и его телохранители, телохранители сыновей повелителя. Очень редко — телохранители повелительницы. Повелитель получает вторую душу так называемого двенадцатого сына Радона во время ритуала коронации. Умирает повелитель, умирают и его телохранители. Умирает сын повелителя, умирают и его телохранители.