Птица у твоего окна (СИ) - Гребёнкин Александр Тарасович - Страница 46

Когда белоснежный официант принес заказ, Валерий разлил вино и предложил выпить за знакомство.

Таня, опустив глаза в тарелку, согласилась.

Вино показалось ей невкусным, кислым. Быстро заев его салатом. Голова закружилась, и Таня, стараясь владеть собой, быстро закусывала, напихивая рот хрустящим картофелем. Старалась жевать медленно, царственно, как все, но все же у нее не получалось, нож и вилка не слушались ее, лишь звенели о тарелку, бифштекс прыгал, совершенно неуловимый, она беспомощно озиралась, наблюдая, как это ловко делают соседи, быстро поглощающие мгновенно исчезающие во рту маленькие кусочки, успевая сопровождать еду легкой беседой. Официант принес мороженое, пирожное и пепси.

– Вам нравится здесь? – спросил, наконец, Валерий.

– Очаровательно, – улыбнулась в ответ Таня. – Очень уютно. А вы здесь часто бываете?

– Увы. В последнее время довольно редко, – ответил Валерий. – С финансами сейчас проблема. Старики говорят – доколе кормить тебя будем, обеспечивай себя сам. А стипендия – сами знаете.

– Знаю, знаю, особенно не разгонишься, – заметила Таня. – Но я все-таки уже хоть немного обеспечиваю себя.

– Большая зарплата на заводе?

– Ну, у меня, так скажем – не очень, но мне хватает. Конечно, многое бы хотелось, да не достать…

–А чего бы вам хотелось? – поинтересовался Валерий.

– Ну, например, американские джинсы – вельвет, то, что сейчас все носят! Дефицит!

– Хотите, я достану вам хорошие джинсы – вельвет.

– Да что вы, у меня и денег-то сейчас нет. А у вас есть возможность?

– Знакомые есть во Львове. Там на рынке что угодно можно достать.

– Ну, если это дорого…

Валерий положил свою руку на руку Тани.

– Недорого. Все! Заметано! Займусь этим вопросом.

– Да не надо, – взмолилась Таня, но Валерий уже наполнял бокалы красным вином. Его лицо казалось Тане волевым, сосредоточенным, но временами где-то по детски наивным, упрямым. Наверное – в уголках губ.

Чтобы лучше его видеть, Таня отодвинула вазу с теми цветами, что он ей подарил.

– Это много, Таня смотрела на бокал и улыбалась. – Вы меня споите.

– Ну, сегодня особый вечер, немного можно, – упрямо сказал Валерий. – Вино хорошее, грузинское.

Закусывая, Таня почти уничтожила салат, а Валерий, наклонившись, рассказывал какую-то смешную историю из студенческой жизни.

Таня слушала невнимательно, разбирая только половину из сказанного. В голове все шумело и путалось. Она вела себя смелее и свободнее, смеялась подчеркнуто громко. Ее отвлекали разряженные фигуры, напомаженные лица, переливающийся всеми цветами блеск огней в зале.

«Боже, я пьяна, – думала она. – Вот набралась, дура».

Обратила внимание на смешного толстяка, лихо танцующего твист, трясущего своим упитанным телом. Ловила на себе заинтересованные взгляды усатого мужчины за соседним столиком.

Она даже не заметила, как он очутился рядом. Галантно поклонившись, спросил:

– Прошу прощения. Ваша дама танцует?

Его глаза вращались между Таней и Валерием.

Таня слегка растерялась, умоляюще глянув на Валерия, а тот немного удивленно, вскинув брови, ответил:

– Пока нет. Она мне обещала танец.

И в упор посмотрел на усатого.

Усатый исчез так же быстро, как и появился.

– Вы ведь пойдете со мною танцевать? – спросил Валерий, и Таня с готовностью согласилась.

Они танцевали медленный танец под завывание саксофона. Горячие ладони Валерия чувствовались сквозь платье.

– Почему мы все время на «вы»? Давайте перейдем на «ты».

– Давайте.

Таню все волновало вокруг: обилие людей, строгий и подтянутый Валерий, еще армейской закалки, блеск огней, музыка. Кружилась голова, плыл зал, Таня прижималась к Валерию, чувствуя его руки.

Когда затихла музыка, она, извинившись, вышла, больше для того, чтобы побыть одной, собраться, прийти в себя.

В чистом зеркальном умывальнике худосочная девица, зажав в одной руке сигарету, другой красила губы. Другая натягивала черный чулок, обнажив почти до бедра, тонкую ногу.

Дождавшись пока они уйдут, Таня подошла к зеркалу. Так и есть, прическа сбилась, тушь осыпалась с ресниц маленькими черными крапинками.

Она быстро привела себя в порядок, подкрасила губы и вздохнула. Она немного устала. Все так необычно, интересно. Но в тоже время какая-то легкая грусть окутывала ее. … Не многовато ли она выпила? Она взглянула на часы – батюшки, уже поздно!

Она вернулась в зал. Они с Валерием станцевали еще несколько танцев, собрались и вышли на блестевшую холодными огнями улицу. Облака, подсвеченные луной, россыпь звезд были все же роднее ей и привычнее.

Валерий, разгоряченный вином, много говорил. Таня поначалу старалась внимательно его слушать, но потом стала ловить себя на мысли, что постоянно отвлекается и улавливает лишь обрывки рассказа, поэтому механически кивала.

– Знаешь, что я хочу? Закончить получше университет и доказать всем, что я тоже что-то могу. Ведь сейчас же проявиться никому не дают! Потому каждый должен показать свою силу. А сила и в знаниях, и в умении пробиться. … Посмотри на всю историю эволюции…С древности до наших дней – всюду извечный жестокий бой клетки с клеткой, животного с животным, человека с человеком. … Поэтому, сама природа велит утверждать себя, как личность… Главный закон – сила! Природа сама отбирает самых сильных, умелых, лучших – от этого никуда не деться! Это можно назвать эгоистическим стремлением, ну, и пусть. Конечно же, в обществе должны главенствовать элитные прослойки – то есть самые умные, сильные. И тогда такое общество выживет. А остальные должны трудиться. А что, пусть пашут, если им не хватает мозгов…. А я должен пробиться, доказать, что я не глупее этих партийных бюрократов в кабинетах. … Ну, разве не так?

Валерий разгорячился, громко говорил и размахивал руками. Он был великолепен в своей речи. Но Таня слушала его все меньше, отвлекаясь.

Они шли через парк, и она видела лишь этот парк, глухой и таинственный, сиротливые качели, бездомную собаку, пробегавшую в лучах фонарного света.

«Куда бежит эта собака, где она ночевать будет? – крутилось в ее голове. – «Где-то в острых холодных кустах, в грудах листьев. Или пригреется у доброго ресторанного сторожа».

Валерий, видимо устав говорить, удивленно смотрел на свою почти безмолвную подругу.

– Таня, ты что задумалась, очнись. … Уже почти пришли. Или пойдемте еще погуляем.

– Нет спасибо. Такой чудесный вечер!

Она только теперь рассмотрела Валерия, увидев его по-новому – в дорогом красивом плаще, с хорошо уложенной прической, прямого, как стрела. Плечи развернуты, глаз цепкий, строгий. Такой не может не манить, не волновать…

Он взял ее за руки, чувствуя холодные пальцы.

– Уже холодно. Ты забыла одеть перчатки. У тебя руки такие прекрасные, нежные…, говорил он, подбирая слова.

Таня посмотрела ему в глаза и в это мгновение, приблизив свое лицо, он внезапно поцеловал ее быстро, со страстью, охватив ее рот губами.

Она не сопротивлялась, в глубине души, почему-то приняв это за должное, а в голове ее по – прежнему вертелась собака.

Раскаленный рыжий песок усыпан кое-где рыжими кустиками. Он так нестерпимо жжет, что чувствуется даже сквозь обувь…

Глаза, засыпанные песчинками и залитые потом, теряют способность видеть. Губы потрескались, острое, сухое горло просит глотка воды, а впереди безжалостное солнце…

И песок, песок везде – хрустит на зубах, катается по телу, мягко пружинит в ногах. Он заполонил собою весь мир...

Впереди качается сутулая спина капитана. Он оборачивается и что-то через силу хрипит.

Привал … Все падают на песок, жадно раскручивают фляги. Вода – затхлая, невкусная, теплым потоком заливает горло. Капитан снимает черные очки. Глаза его беловатые, чуть выпученные, оглядывают юных бойцов:

– Почему боевое оружие в песке? Автоматы не бросать!