Эйра: ЗБТ - Смирнов Павел Юрьевич - Страница 44

Одна из дверец была приоткрыта, и я заглянул внутрь. Предо мной предстала огромная зала с множеством колон. Стены покрывала резьба и тянулась вверх до самых сводов. Высота залы была просто огромна, и уже под самым потолком располагался балкон, тянущийся вдоль всех стен. Повсюду виднелись истлевшие от времени остатки гобеленов или чего-то подобного. В дальнее от ворот части залы на возвышении стоял трон, а к нему вело то, что было когда-то ковровой дорожкой. От сюда было плохо видно, но в троне кто-то был. Его руки упирались в подлокотники, а голова была опущена, так что пепельно-серые волосы скрывали лицо и большую часть тела.

Я вернулся и рассказал об этом остальным.

- Это он! – воскликнул Резон, - Мы дошли! Харст перенесешь штандарт?

- Хорошо, - для меня это не было проблемой, все ловушки отключены, а дорогу я уже знаю, так что дойду намного быстрее.

- Вот и славно, разбиваем привал! – скомандовал маг, а я пошел за штандартом.

Обернулся туда-обратно, я еще до того, как еда успела приготовиться. Ярмон снова решил нас побаловать, и у строил целый пир. Первое, второе и еще какой-то тонизирующий напиток. У меня оставался еще с прошлого раза недопитый, поэтому я его допил, а новый перелил во флягу. Выливать было жалко, а смешить, мне показалось, что не стоит. Если что смогу продать, или спросить, как такой готовить у знающих людей.

Подкрепившись, и пробаффавшись вы вошли в залу.

- Вау! – вырвалось у Тайни.

- Впечатляет, - подтвердил латник.

- Потом поглазеете, - недовольно буркнул маг.

Мы медленно продвигались в сторону трона, попутно осматриваясь. Пока опасностей видно не было, ни орд нежити, ни ловушек, ни чего другого. Только мы и то что на троне. Когда мы оказались в шагах 50, голова существа на троне поднялась, открыв нам его лицо. Молодой мужчина, с белой кожей, никогда не видящей солнечного света, резковатые черты лица и совершенно безумные глаза.

- Гости… - произнес он с огромным трудом, - не, кхе-кхе, часто ком не заходят, чем больше он говорил, тем явно легче ему это давалось.

- Кто ты? – не выдержала паладинша.

- А разве не принято сначала представляться, прежде чес прашивать имя? Хотя на что мне ваши имена, у материала есть только номера. Вот ты будешь 108П, ты 235М, ты 12У, а ты… посмотрел он на жреца, 5КИ. Вот, ваши имена теперь я знаю, а меня зовут Вернер. Вы ведь не просто так зашли в мою обитель? Кстати, как вам она? 34 года строительства! Эта нежить делает все из рук вон плохо. Ну ничего, главное результат.

- Что ты тут делаешь, и кто ты вообще такой?! – выкрикнула Тайни. С чего она вообще разговаривает в боссом, ни как не могу понять.

Ааа, ну чтоже присаживайтесь, я вам расскажу, - сказал он указывая нам за спины, - Ах да, хлопнул он себя по лбу, все время забываю сделать лавочки или что-то подобное, ну видно не судьба. Так ч его начать, с чего начать… Знаете у меня не часто бывает компания, так что не беспокойтесь, сразу вас убивать не буду.

- А как же твоя нежить!

- О, она как продолжение меня, как руки или ноги, а говорить с самим собой это уже сумасшествие, ахахаха - сказал он и рассмеялся, а потом резко остановился, - Так все хватит, вы готовый? Конечно, готовы, кто вас спрашивает. Так слушайте и внимайте.

- А можно… - хотел что-то сказать маг, но его уже не слушали.

- Жили однажды Матильда и Вернер. Матильда была дочерью земельного князя, что всю округу держал в своем кулаке множество лет тому назад. Не знала Матильда недостатка, будучи единственным ребенком, ей доставалась вся любовь овдовевшего отца. Мать ее умерла при родах, и ее воспитанием занималась придворная магесса. Вернер был бродячим бардом без дома и семьи. Все его родны погибли от эпидемии, которую ребенку удалось пережить лишь чудом. его к себе взяли бродячие актеры, где он и раскрыл в себе талант к сочинительству. Там же его научили лицедейству и игре на музыкальных инструментах.

Однажды Князь Грицин пригласил не без известного барда на день рождения любимой дочурки, там они и встретились. Девчонка любопытная, незнающая отказов, и избалованная насколько это было возможно, и странствующий лицедей, привыкший биться с судьбой ради любой возможности повысить свой статус и обустроить свое будущее.

Отец не одобрял их отношения, но и отказать дочери не мог. Все бы ничего, но Матильда на пару с Вернером увлеклись некромантией, из книг ни в чем не подозревающей магессы, что была наставницей дочери князя. Вначале они просто собирались вечерами и вместе, в обнимку читали страшные книги. Для княжны это было развлечение, а для барда возможность улучшить свое положение, он буквально захлебывался от мыслей, как можно будет использовать эту силу. Так продолжалось не долго. Вскоре Вернеру стало мало теории, и он захотел практики. К этому моменту пыл Матильды уже поубавился, но отказать любимому она не смогла, и по всему княжеству стали пропадать люди. Сначала бродяги, а потом уже и просто деревенские. Все сваливали на распоясавшихся разбойников, и лишь двое знали правду. Все больше погружаясь в опасные ритуалы, и все время, играя со смертью Вернер изменился. Княжна не узнавала его и просила одуматься, но он ее не слушал, слишком много он уже сделал, много достиг, и, чувствуя безнаказанность, не хотел потерять достигнутое.

Все изменилось, когда Князя посетил представитель инквизиции. От инквизитора не утаилось проявление скверны. Началось расследование. Проверяли все дома, подвалы и окрестные леса. Один за одни всплывали результаты экспериментов нашей парочки. Вскоре бы вышли и на них, но наш бард упредил такой исход. Он сдал Матильду, слив ранее всю свою силу в накопители, и показав место их экспериментов. Не почувствовав в нем силы, молодой инквизитор поверил Вернеру. Бард предложил провести последний эксперимент, и княжна согласилась, радуясь, что ее возлюбленный решил одуматься, именно тогда их и взяли. Парочка отправилась на “беседы” с инквизицией. Только вот Вернера отпустили сразу, как бедная княжна скрылась за дверьми “исповедальни”. Матильда не сдала Вернера, отрицая все даже под пытками. Понимая, что им не избежать наказания, она взяла вину на себя, пытаясь спасти возлюбленного.

Спустя дни пыток и допросов, когда-то прекрасное, а ныне измождённое и изломанное тело, нагим было перевязано к столбу, и готовилось к сожжению. Княжна была крепко привязана, и едва ли находилась в сознании, пока ее взгляд не зацепился за столь знакомый ей подол. Взгляд Матильды сразу прояснился, и она увидела его, ее возлюбленного. Княжна спешно подняла взгляд и ее сердце словно перестало биться. Ее любимый Вернер стоял рядом с инквизитором, столь рьяно допрашивавшим ее, а на его теле не было ни следа пыток. Тут она все осознала. И желание барда провести последний ритуал, и столь своевременный приход инквизиции, и такая уверенность ее истязателей, что именно она все это затеяла. В ее груди разгорелась злость. Она злилась на себя, на такую дуру, на этого урода которому она верила и которого любила, на превратности судьбы, на инквизитора, пытавшего ее несколько дней. Гнев заполнил ее изнутри и был готов выплеснуться наружу. И она выпустила его. Хоть она уже не так сильно интересовалась некромантией, в последнее время, но участвовал во всех ритуалах, а значит, обвинения были обоснованы. Ее собственный дар, развиваемый под руководством магессы, в купе с силой смерти не давали никому возможности защититься. Она не стала проклинать всех, не стала проклинать инквизицию. Матильда направила весть свой гнев, и всю силу посмертного проклятия некроманта на одного человека. Княжну сожгли, а о судьбе Вернера мало что известно, никто даже не может вспомнить слова, что она произнесла из пламени, смотря прямо в толпу, таким взором, что дети расплакались, жены спрятались за мужей, которые и сами готовы были бежать. Все видели, и даже слышали, что она что-то говорила, но что никто не разобрал слов. Лишь дыхание смерти пронеслось над толпой и исчезло, вместе с жизнью Матильды. Правильно, ведь истинное проклятье способен услышать лишь проклинаемый, и никому не способен о нем рассказать.