Волчий берег (СИ) - Шолох Юлия - Страница 82

Пока день не начался, хоть посмотреть на него, полюбоваться им. На то, как сомкнуты его ресницы, как приоткрыты губы, которые хотелось бы поцеловать… да не время. Снова не время! Будто и не жених с невестой мы, а так, случайные встречные.

Не успела заря заняться, как, конечно, в дверь забарабанили, стали Князя звать. Я вышла, сказала, через полчаса соберёмся и выйдем к завтраку. Еле выпроводила советников этих.

Но Гордей проснулся, конечно, глаза протёр – и словно не спал вовсе. Тут уж, пока снова кто незваный не припёрся, я к нему подсела и всё рассказала. Про свой страх, про смерть, которую имела слабость желать, и про приход Получницы, которая велела ему с духами связаться.

- Знаешь где? – Спросила я. Ума не приложу, где духов нужных искать. А он глянул встревожено и сразу ответил:

- Знаю.

У меня даже челюсть отвисла. Может, Получнице к нему стоило прийти? Они бы, думаю, лучше договорились.

Стоило представить, как горячо стало от ревности. Хоть и кривенькая она, а дух, верно и в красотку оборачиваться умеет.

Вот, бесы проклятые, опять попутали! Нашла время ревновать!

- Гордей?

Он повернулся, глянул с улыбкой.

- Где это?

- То самое место, помнишь, где я замуж тебя взять собирался? Уверен, там кишмя кишит духами. И… если они не помогут…

Гордей не договорил. Но мы оба понимали – нет выхода, иной подсказки. Будет как дальше – хорошего конца не жди.

И понеслись мы… насколько позволяли сани с казной, в Сантанку, столь обожаемую Гордеем. Если и останавливались где, то на одну ночь, а то и вовсе на несколько часов, и снова в путь. Слухи о блуждающих вокруг озверевших волках до нас доходили, как без этого, но пути нашего не удлиняли. Гордей слушал и, стиснув зубы, спешил вперёд.

В Сантанку мы приехали чуть позже обеда. Я вначале думала – постоялый двор дорожный, а гляжу – сани останавливаются, ряды воинов разворачиваются обратно, двор маленький, вокруг четыре дома да сарай, за которыми белоснежный лес, где еле-еле видна тёмная зелень хвои. А ещё дальше – невысокие горы.

Сани с казной остались на дороге стоять перед домом. Гордей, Всеволод да советники собрались в кучу, да прямо на улице, на морозе, давай решать, что с казной делать. Почему-то они все думали, что в сарай казна поместится, а вышло, что нет. Чего уж говорить о двух сотнях воинов, тут больше двух десятков ни за что не поместится, даже если их как селёдок в бочку напихать. И вообще, с чего Гордею вожжа под хвост попала сюда ехать? Пусть бы в крепости остановились, как положено погибших помянули, с казной разобрались, свадьбу сыграли – и тогда делал бы, что хотел!

Ох и вопили они, словно от крика легче станет. А Гордей стоит среди них, а словно один, ничего не слышит. Смотрит в лес, думает о чём-то далёком. Всеволод наблюдал за нам, а после вздохнул и говорит.

- Не будет толку от споров наших! Гордей, что предлагаешь?

- А?

- Ты смотри, он будто и не слышит! – Сердится Беляк, но добродушно сердится, уже отошёл. Волхв тоже смотрит в лес, словно прикидывает, что же видит там Князь.

- С казной что делать будем? Со свадьбой твоей? А? – Терпеливо повторяет Всеволод.

- А что тут делать? Казну забирайте и езжайте все в Гнеш. Там советники пусть решают, на что тратить. А мы со Жгучкой здесь останемся.

И он снова отворачивается к лесу.

Так… И что он имеет в виду? Морозец и без того радовал, кусал больно, а остаться одним… Дрова-то хоть есть? А, вижу поленница сложена, от холода не умрём. Еда… ну, еду даже в зимнем лесу найти можно, хотя при мысли о перекидывании трясти начинает.

- Подожди. – Беляк, наконец, отмирает. – Совсем одного?

- Ненадолго. Могу я с душой своей наедине побыть? Без ваших вечно снующих вокруг рож?

- А свадьба? Ты забыл, что Князь? И свадьба должна быть княжеской!

- И будет. Пусть мать с отцом готовятся, как в Гнеш приедем, сыграем. А пока оставьте нас!

Волки тут же заулыбались.

- Одних не оставим, - ухмыляясь, сообщил Беляк. – Дюжина воинов с тобой останется, в другом доме поживут. Одного кашевара вам всем и одного снабженца. Казну забираю в Гнеш, после разберёмся. Свадьба когда?

Гордей снова посмотрел в лес, будто что-то звало, влекло его в белую мучную даль.

- Потом. Скоро.

- Родителям твоим что сказать?

Наконец, Гордей повернулся к советникам, осмотрел ставшим горячим взглядом.

- Скажи, пусть ждут, скоро приедем. Передохнём пару дней, в себя придём – и в путь. Жгучка, хочешь что передать сестре – Всеволоду скажи. Всеволод, езжай в Гнеш, останешься там, отдохнёшь. Всем нам отдых нужен. Хочу, чтобы ты не с нами сидел, как наседка, а с остальными альфами да с приятными собеседницами время проводил.

- Нужны мне собеседницы. – Недовольно буркнул Всеволод.

- Езжай.

Гордей вновь отвернулся.

- Ну как знаешь.

Что передать Малинке? Как вместить в несколько слов всё, что случилось, что я пережила, сколько передумала? Я не знала. Всеволод и без этого расскажет, что жива-здорова, вскоре встретимся.

Думаю так и иду. Мы отошли в сторону по скрипучему снегу.

- Ну?

Всеволод словно больше стал, или это плечи от тулупа в стороны раздались.

- Скажи Малинке… что я её люблю.

- Ладно.

Всеволод ещё чуть смотрел серьёзно, а после вдруг улыбнулся.

- Всё хорошо будет, слышишь? Уже всё налаживается. К весне счастливы будете, и не вспомните о прошлом, о дурном.

Конечно, мы оба знали – не бывать этому, ничего нам всем не забыть. Но приятно слышать.

- Спасибо.

- Я тоже останусь, - вдруг сказал волхв. Все переглянулись, пожали плечами.

- Да как хочешь! – ответили советники. – Нравится в глуши сидеть, скучать – вперёд.

Быстро вытащив из саней наши вещи, советники развернули остальное войско и уехали прочь. До ближайшей деревни два часа ходу, а в Сантанке всё одно ночевать негде, не поместились бы все.

Тот дом, что побольше, отдали охране, меньший достался нам. Самый маленький нежилой – волхву, в четвёртом жили местные. В Сантанке, оказывается, было население – старик, старуха и больной головой подросток, которого они приютили.

Вскоре я радовалась, что нас не оставили одних, потому что волки уже составили список дежурства, и ужин приготовили, и баню истопили. Я с бабкой пошла, других женщин не было. Смотрю на неё и думаю – как бы не упрела до смерти, жар-то волки развели что надо! Я сама с трудом дышала.

Однако бабка прыткая оказалась.

- Ложись-ка на скамью, - мне говорит, да таким тоном, что не откажешься.

Потом веник взяла да как хлестнула по попе! Я чуть не взвыла.

- Чего голос подаёшь? Отпарю так, что надолго запомнишь!

Она оказалась права, эту парилку я надолго запомнила. Потом думала, это одно из самых приятных моментов всего этого странного путешествия – возвращения в родной дом, где прежде не был.

Мучила она меня и веники минут двадцать. Потом и говорит:

- Теперь ты.

Ну, я ей тоже веника не жалела! Бабка только кряхтела довольно, да боками поворачивалась.

Вышли мы из бани, и тут же половина волков туда побежала, и Гордей среди них.

И вот оказалась я в доме, который нам выделили. Одна большая комната, потолок только низкий, вещей вроде немного было, а весь угол завален.

- Вот тут вода, вот дрова, если замёрзнете. Кухня, чай чтоб делать, готовить – не готовь, крикни, если что, принесём. Помочь вещи-то разобрать? Может, что найти нужно? Ишь сколько привезла, до утра копаться будешь.

Бабка покачала головой при виде сундуков да сумок. Я и сама не думала, что у меня столько вещей! Откуда они взялись-то? Может, по ошибке чужие выгрузили?

В любом случае, сама разберу, что я, белоручка какая, старого человека работать вместо себя принуждать?

- Не нужно, я сама, спасибо.

Бабка крякнула и ушла, чем-то прогромыхав в сенях. Но не убилась, дверь хлопнула, и стало тихо.

Глава 20