Волчий берег (СИ) - Шолох Юлия - Страница 74

- Кхм, кхм.

Всеволод. Намекает на что-то. Он и раньше так делал, помню.

И вдруг так светло на душе стало! Раз пережили войну, неужто с прочим не справимся?

- Давай я тебе салат положу.

Это Людмила Ярому пытается помочь что ли?

- Я сам могу! – Тут же вызверился он.

Она промолчала.

- Пожалуйста, не кричи на мою подругу.

Всеволод даже вилку до рта не донёс, замер на полдороге.

Нет, ну а что он вопит? Что она такого сказала? Помощь предложила.

- Почему это? – Вспыхнул Ярый с новой силой.

- А она, может, княжеских кровей, а ты кто? А?

Я припомнила, как вела себя княжна за столом, с каким видом вилку в руке держала и как на еду смотрела. Повторила.

Ну? Ну, давай, крикни, что ты альфа. Не копи в себе эту боль! Ведь каждый из нас видит, что тебе плохо. Что ты больше сам себе не нужен. Я поняла, Людмила всего за миг увидала – так за что на неё кричать?

Конечно, ничего этого я не сказала.

Ещё миг – и Ярый соскочил бы с места, как истеричная баба, бросил бы ужин и сбежал.

- Ярый.

Гордей протянул руку к другу. Молодец, вовремя. Отвлёк.

- Нам нужен Великий князь. Свой, не из числа местных князьков. Нельзя уезжать, пока Князя на трон не посадим. Вот такие дела. Идеи есть?

- О! – Ярый расплылся в улыбке и посмотрел на меня. – Ну, самый простой выход, которого все ждут – это если бы ты женился на княжне, на Анатосии. Женился бы на наследнице и всех делов. Все были бы довольны!

Так и хотелось ему язык показать. Думает, задел?

Людмила вскинула на него глаза с ужасом. Ярый от такого изумлённого взгляда аж смутился. Потупился, будто ему и впрямь стыдно стало за свои слова.

- Жаль, что я не смогу. – Невозмутимо ответил Гордей, резким ударом накалывая на вилку кусок мяса. Неторопливо прожевал. – А ты бы смог?

- Что? – Ярый нахмурился.

- Ну, жениться на Анатосии и стать Великим князем. Тебя я знаю, верю тебе… так что?

Я не сдержалась, засмеялась, представив эту супружескую чету, Людмила расхохоталась за мной следом, даже Всеволод смотрел с улыбкой. Ярый вроде хмурился да кривился, но тоже сдался.

- Чёрт с вами! Уел, Гордей, жениться мне вовсе неохота. Особенно на твоей бывшей невесте.

Ах, вот как? Интересные дела! И что это за упоминание про невесту? Давай, Гордей, лучше сам признавайся!

Его глаза смотрят прямо, честней некуда.

- Я ехал жениться на Анатосии. Как раз перед тем, как тебя найти.

Как он может говорить так равнодушно?

- Если бы… не случайность, потом поздно бы было. Женатые, говорят, душу свою уже не слышат, живут с теми, кого сами выбрали. Спасибо, Всеволод. По гроб жизни обязан, что ты вовремя сестёр в Осины привёл… Что я успел.

Ну ладно. За такой взгляд прощу всё!

- А почему только на Анатосии! – Меня словно озарило. – Не одна она дочь Великого князя. Людмила тоже его дочь!

Мы все как повернулись да как уставились на неё, прямо будто стая волков на бедную овечку, которую мечтали сожрать.

- Что? – Испугалась Людмила. – И что? У него таких, как я, два десятка! Об этом все знают.

- Ну, знают или нет, неизвестно, а ты у нас есть!

Стоило мне представить её на месте княгини – и другую я уже не видела. Она добрая, заботливая, и знает, как тяжело простым людям!

- Глупости говорите. Меня не воспитывали никогда… не учили ничему. Какая из меня княжна?

- Княгиня, Людмила, княгиня!

Людмила смутилась, а волки заговорили о чём-то своём. Я тоже молчала. Хотелось, чтобы Людмила стала княгиней, а вот насчёт князя… Кто им будет?

После ужина волки дружно встали. Я уже знала – к советникам пойдут, решать, кого Великим князем назначать. Мы с Людмилой остались в столовой одни. Как за ними дверь закрылась, для меня словно солнце погасло. И вроде прикрою глаза и знаю, где он сейчас, как себя чувствует, а всё равно сердце не на месте.

Но не ходить же всю жизнь за ним хвостиком?

- Кто это такой был? Ну, третий?

Людмила села ближе.

- Ярый. Альфа… у них это ближайший помощник Вожака. Только сегодня приехал. Руку на войне потерял… А я даже не спросила, когда очнулась, как он. Стыдно теперь.

- Чего спрашивать… Ты в себя и сейчас ещё толком не пришла, всё в облаках витаешь, будто тебе голову разрывает, столько разом впихнули. Хорошо хоть внутри остаётся, из ушей наружу не лезет.

Я усмехнулась. Как тонко она всё понимает!

- Ага. Мне иногда кажется, что мысли – это большие такие звери, которые в моей маленькой голове ворочаются, тесно им, плохо, и боль от этого ужас какая!

Она покачала головой, ушла за чаем и поднос с посудой прихватила.

И вот ещё это… Вернулась, вроде как через миг, хотя быть того не могло! И такое бывало – словно время пропадает, словно я в эти отрезки вовсе не существую.

Вечер долгим был, но спать я легла рано. И сегодня не было такого жуткого беспамятства, усталости, что и рукой пошевелить нет сил. Мысли в моей голове понемногу укладывались, теряли болезненную величину, сдувались.

Гордей раньше вернулся. Как обычно лёг рядом.

Мне захотелось его поцеловать. Почему нет?

Сегодня он словно другой, настоящий. Горячий, крепкий, сладкий.

Его губы ненасытные, а руки жадные.

И глаза сверкают в свечном огне, словно звёзды на дне бездонного колодца.

- Гордей.

- Да?

- Я хочу, чтобы ты… чтобы ты сделал со мной всё, что хочешь.

- Правда?

Он смеётся, кусает меня шутливо за нос. И кажется, вовсе ничего делать не собирается.

- Почему нет?

- Не сейчас, не здесь. Хочу, чтобы всё было красиво. И правильно.

- А чего, тут разве некрасиво?

Комната хороша, и убранством и красками. Крыша над головой и никто не посмеет войти до утра.

Он вздыхает, прижимается щекой к моей щеке.

- Не проси меня, Жгучка. Я сделаю, как принято в нашем народе. Свадьба по всем заветам и время только для нас двоих, когда никто не смеет мешать. Когда ни о чём не нужно думать, отвлекаться, помнить, что с утра нужно сделать то и то. Ждать, что в любую минуту кто-то прибежит с новостями о бунте или разбойниках. Я давно мечтал… У Сантанки, мы там штабом стояли, там в чаще пихтовой капище старое есть. Звериный бог, он же страсть как этого всего не любил, но мы настойчивые. Находили места, где ему поклоняться ходили, одно разрушат – мы другое приспособим. Он и плюнул со временем, чёрт с вами, сказал, раз вам нравится. Я там был однажды… встречался с отшельником. И это место в памяти как заноза засела. Поляна в низине, опутанная колючками, чёрная, словно кровь, земля, покрытая плоскими каменными плитами. Воздух – словно тень вперемешку с солнечным светом сгустилась. Там мы с тобой поженимся. Я думал об этом каждый раз, когда мечтал… если мечтал. Думал о тебе. Так будет правильно. Ты согласна?

- Да! Если говоришь, так правильно, я согласна! Я подожду.

И вот он снова целует, и дыхания нет, только кровь шумит. Отрывается, шальной, пьяный.

- Завтра мы определимся с князем.

- Да? Так быстро? А выйдет?

- Выйдет. И вернёмся домой. Я скучаю по дому… По Сантанке.

- Что это за место такое чудное? Чем оно тебя взяло?

- Не знаю, как объяснить… увидишь. Думаю там столицу строить. Но пока никто не знает, может и не выйдет. Ну всё! Спи.

Он прикасается губами к моему лбу. Словно задувает свечу, и разум, погрузившись в темноту, засыпает.

***

Беляк, Дода и привезённый ими волхв, с сердитым видом дёргающий себя за бороду, встали, когда молодой Князь вошёл.

За ним Всеволод и Ярый, который в последнее время ходил с ощеренными зубами, как пёс, который каждый миг ждёт нападения. Хотя кто станет нападать на калеку?

Видимо, Ярый хотел, чтобы на него напали.

Все сели за стол.

- Вначале печальная новость. – Сказал Беляк, неторопливо разворачивая свиток. – Пишут, казна пустая. Мы и так знали, конечно, от дивов мало что осталось, но теперь вовсе шаром покати. Твоя мать продала горным часть своего имущества и помогает нуждающимся, но надолго не хватит. Будет поступление от гномов за шахты, но только в середине зимы. Надо что-то делать. Торговля стоит, разве что вещи дивов продавать. А так ни урожая, ни пушнины… Нужен источник дохода, а до тех пор на что-то жить. Что делать, знает кто?