Охота на скребера (СИ) - "Катэр Вэй" - Страница 38

Привалы делал, когда понимал, что дальше идти не могу. Сколько было этих привалов — хрен его знает. Какими они были: долгими, короткими — хрен его знает. Я выключался и включался, немного перекусив, а иногда и так продолжая свой путь. Время в болоте не ощущается, его там нет, есть только день и ночь. И охрененный горизонт впереди.

— Топай, топай, успеем ещё до заката. Ты только шевелись, — подбадривал меня Каштан, указывая дорогу.

Они постоянно менялись, исчезая поочерёдно, выискивая наиболее подходящий маршрут для клюквенного моциона…

Призраки-разведчики нашли мою группу. Дорогу мне указывали и, теперь главное было, выбраться из этих мест живым и успеть вовремя. Жаль, что я никак не мог передать друганам весть о своём местонахождении.

О том, что я жив, мои друзья уже узнали. Они разделились: Арман с Умником искали базу муров, блуждая по краю болот; остальные — ехали в Парадиз.

Умник видел скрытые тропы, так же как и призраки, так же, как и Леший в чёрных кластерах. Зрение мутантов сильно отличается от человеческого, слух и нюх в том числе.

Он искал след, но его всё не было, а время неумолимо шло и, если завтра он не сможет отыскать логово врагов, придётся идти домой, чтобы отнести собрата. Но потом он вернётся в эти места и будет искать до тех пор, пока не найдёт и не разорвёт всех, до последнего.

Му-у-уры… фу! Какое противное слово! — думал Умник, семеня трусцой по краю топи, всматриваясь в болотную даль. — Правильно их так обозвали. Это самые поганые из рода Людей. Такие же поганые из них и Иные получаются. Эти люди имеют особый запах, сильно отличающий их от обычных, нормальных людей. Таких, как в его стае, но и среди этих муров тоже попадаются не воняющие, хотя, таких воняющих и среди обычных тоже хватает. Они пахнут иначе… совсем иначе… хотя на вкус не отличаются совершенно.

Умник дал себе слово, что есть будет только людей с чёрной паутиной и этих вонючих муров.

— Они смердят хуже дохлого пустыша… Фу, мерзость…, - тряхнул массивной головой, разбрасывая слюни во все стороны, вспомнив, как несколько дней назад ел эти вонючие тела, которые даже Борзе не сильно понравились, хотя этот жрёт даже ботинки, вместе с ногами. Ботинки невкусные, их лучше выплёвывать…

— Ты чего фыркаешь, как лошадь, — усмехнувшись спросил сверху Арман, который ехал на спине у Умника.

Умник остановился и, смахнув лапой верхний слой грунта, накарябал когтем:

— «Вспомнил тех муров. Воняют. Фу!».

Арман усмехнулся.

— Ну, что там у тебя с дорогой? Не видно ничего?

— «Нет.».

— Эх падла, сдох рано, — вздохнул огорчённо Арман, вспомнив раненого мура, которого он допрашивал после короткого и сокрушительного боя. Хотя, это даже и боем назвать язык не поворачивался. Так, побоище.

Воспаминания унесли его на четыре дня назад.

Арман гнал машину, как сумасшедший, на счету была каждая секунда. Торос торчал в люке, пристегнувшись ремнями, наблюдая, не показалось ли преследование. Фома сидел около Кира, которого привязали к специальному лежаку, оборудованному для перевоза раненых, и каждые пару минут проверял пульс. Сердце завести удалось, и теперь жизнь еле-еле, но теплилась в этом посиневшем, изуродованном чёрными разводами вен теле.

— Умник! — крикнул в люк Торос. — Сбавь немного, Арман!

Арман скинул до шестидесяти, и мутанты очень быстро нагнали машину.

— Где Док?! Что с Высшим?! — обеспокоенно заурчал Умник, глядя на Тороса. Но вспомнив, что он так не понимает, слегка стукнул машину, показывая, остановиться.

Не успел Арман затормозить, как Умник сунулся мордой в люк, впихнув внутрь Тороса, громко втянул воздух из салона машины.

Смерть! Боль! Растерянность! Ненависть! Боль потери! И ещё много подобного ощутил он от Старших собратьев. Дока не было! Он почувствовал его отсутствие ещё за несколько километров до приближения. И то, что с Высшим беда, он тоже унюхал сразу, как только уловил шлейф запахов, идущий от машины. Кровь Высшего ни с чем не спутать.

— Умник, не сейчас. Все объяснения потом, время нет, Кир умирает! — сказал Арман, приоткрыв свою дверь.

— ГДЕ ДОК?! — рыкнул мутант, да так рыкнул, что и без перевода Арман понял.

— Док… погиб. — В глазах боль.

Умник взревел, словно ошпаренный кипятком, поднявшись на задние лапы во весь рост, с силой обрушился вниз, разбив асфальт на дороге. Остальные мутанты, остановившиеся чуть позади, ревели на все голоса, и били лапами о землю. Козалось, что даже скреббер, услышь он такие вопли, свалит от греха подальше. Потеря, тем более первая потеря, самого дорогого из людей, просто разорвала души всех мутантов, а Умника — в особенности. Док для него был самим родным и самым любимым из всех братьев. Сейчас он чувствовал приближение смерти ещё одного брата.

— ЧТО СО СТАРШИМ?! ПОКАЖИ МНЕ ЕГО!!! — зарычал Умник и показал лапой на машину.

— Чего он хочет?! — переменился в лице Торос.

— Фома, открой заднюю, дай Умнику на Кира взглянуть! — крикнул Арман в салон.

Дверь тут же распахнулась, и мутант аккуратно подцепив когтем лежак, попытался вытянуть его из машины.

— Сдурел! Он же пристёгнут! — Фома шлёпнул Умника по лапе.

Тот отступив на шаг назад, ткнул когтем в асфальт, показывая тем самым, чтобы вынесли Кира из машины.

Мужики переглянулись меж собой, Фома кивнул, и Кира осторожно положили к лапам элитника.

— Нет! Я не допущу ещё одну смерть! — думал Умник, глядя на Кира во все глаза.

Обнюхав с головы до ног тело, Умник заурчал, повернувшись к мутантам. Борзю и Разбоя как ветром сдуло, куда-то рванули, просто с нереальной скоростью. Глянув им в след, Умник уркнул:

— Жизнь за жизнь! — и, запрокинув свою голову, раскрыв пасть, сунул туда лапу по самый локтевой сустав. Немного покопавшись в своём нутре, дёрнул и вытянул лапу наружу вместе со слизью, кровью и коричневым, полупрозрачным мешочком, размером не больше хлебной буханки, похожим на рыбий пузырь, только с жидкостью, колышущийся внутри. Пошатнувшись, прилёг на дорогу и снова стал урчать. Моня в один прыжок очутился рядом, у обочины, и принялся старательно чертить буквы на земле.

— «Даст силу сердцу! Колоть 1 штук».

— Ты что-нибудь понял? — Арман посмотрел на Фому, тот отрицательно покачал головой.

— Эту жидкость вколоть Киру? — осенило Тороса.

Умник заурчал, и Моня одобрительно кивнул головой, хлопнув себя лапой в грудь.

— Что, прямо в сердце колоть?! — спросил Фома, ужаснувшись.

Моня кивнул, показал на надпись: «Колоть 1 штук», и снова хлопнул себя в грудь.

Арман уже вытянул из аптечки пятикубиковый шприц и длинную иглу, специально для таких процедур, которая чёрти сколько времени валялась невостребованной, и уже неоднократно подумывали её выкинуть. Но, что-то не давало это сделать. Каждый раз, как её брали в руки с этой целью, в голову приходило: «ДА, ЛАДНО, ПУСТЬ ВАЛЯЕТСЯ, МНОГО МЕСТА НЕ ЗАНИМАЕТ.» и игла вновь возвращалась на старое место.

Арман хотел уже вонзить иглу в пузырь, лежащий в лапе Умника, но остановился. Замер на мгновение, обдумывая какую-то мысль, и встрепенувшись, рванул в машину. Вернулся с маленькой кастрюлькой, в которую переложил пузырь, и только после этого он воткнул в него иглу, набрав полный шприц перламутровой, оранжевой жидкости, переливающейся всеми цветами радуги.

— Ни хрена себе… — прошептал Фома.

У Тороса слегка отвисла челюсть. Такого они никогда не видели и даже не слышали, хотя прожили в Стиксе уже достаточно долго.

Арман рванул рубашку в разные стороны, оголив грудь Кира и отмерив ладонью расположение сердца, занёс над другом «баян». Мгновение сомнений, взгляд на Тороса, на Фому, на Умника… и, вонзив шприц на всю длину иглы, начал медленно давить на поршень, внимательно вглядываясь в лицо командира, которое прямо на глазах стало меняться, приобретая вполне нормальный цвет. Чёрные вены на теле начали переливаться радугой, дыхание усилилось, сердцебиение участилось.