Осенняя молния (СИ) - Даркевич Марина Викторовна - Страница 43

— Паспорт, — произнес он традиционно, хотя документ Точилова уже держала наготове.

— С прошлого раза не меняла, — ответила она, и тоже традиционной фразой.

Оператор взял документ и извещение, быстро сверил данные, и вернул паспорт Ольге. Раньше он всегда почти незаметно усмехался — чуть криво, но добродушно, совсем как Харрисон Форд, однако же сегодня почему-то был странно серьезен, даже мрачен.

«Словно поп на исповеди», — вдруг пришло в голову Ольге, которая отродясь не ходила на исповедь, да и в церкви была всего дважды. Один раз — в католическом храме в Мукачеве (в те времена, когда ее родители жили вместе и пару раз возили с собой к родственникам отца), и второй — в Исаакиевском соборе, как раз, когда его передавали под управление РПЦ. Посещала она собор исключительно в познавательных целях. Да, и один раз побывала в турецкой мечети, точно в тех же целях, когда Гена случайно ухватил горящие путевки в Анталью. В то время Ольге еще можно было спокойно выезжать за границу.

«Нет, он выглядит, словно вчера перебрал спиртного», — подумала Ольга, принимая посылку из рук «почтмейстера». Костяшки пальцев его были заклеены кусочками телесного цвета лейкопластыря. «Не иначе, выяснял отношения с собутыльниками»…

Критически осмотрев упаковку, Точилова нахмурилась. Она была почти уверена, что посылку вскрывали. Может быть, ее вскрывал как раз именно этот хмурый оператор… Н-да. На будущее, видимо, стоит выбрать другое отделение связи. Хотя в наши дни, когда вокруг творится истеричная шпиономания, нет никакой гарантии, что посылку не вскроют в другом месте и совсем другие люди… Те, кого весьма заинтересует, почему кто-то решил получить посылку не по своей регистрации согласно паспорту…

— Вы к кому собственно, гражданка?

— Мне надо подать заявление. На меня вчера напали.

Полицейский сержант внимательно рассмотрел стоящую у окна дежурной части молодую женщину. Высокая, стройная, длинноволосая брюнетка. Жгучая такая. Лицо напоминает полную луну, а глаза — смотровые щели танка. Но говорит без малейшего акцента, что удивительно.

— Кто это на вас напал-то? И с какой целью?

— Вы уже принимаете у меня заявление?

— Нет…

— Тогда как и к кому мне пройти, чтобы подать заявление?

«Судя по всему, упертая… Ну ладно, он в любом случае обязан выписать ей пропуск…»

— У вас есть какой-нибудь документ? Хотя бы миграционная карта?

— Какая еще карта? — с негодованием переспросила женщина. — Я — гражданка Российской Федерации, вот мой паспорт… — И протянула его через щель внизу толстого стекла дежурному сержанту. До которого только сейчас стало доходить, что если посетительница не врет, то ее необходимо как можно скорее направить к начальнику убойного отдела. Неважно, кто на нее нападал и с какой целью, но все подобные случаи сейчас находятся на особом контроле…

— Анатолий Павлович на месте? — спросил сержант в телефонную трубку. — А кто примет по оперативному номер двенадцать-А?.. Столетов? Да, нападение. Все, пропуск выписал! Сейчас к вам подойдет гражданка Улаханова, она хочет подать заявление… Хорошо…

Сержант вернул паспорт с пропуском женщине и произнес:

— Санжима Онхотоевна, сейчас по коридору направо, подниметесь на второй этаж и пройдите в кабинет номер двадцать два.

Женщина молча приняла документы и прошествовала через рамку металлоискателя в сторону коридора — стройная, гордая… Сержант повернулся к приятелю, сидевшему рядом с ним в дежурке:

— Я было подумал, что это гастерша какая-нибудь, сейчас будет жаловаться, что у нее кошелек подрезали…

— Какая гастерша? — с недоумением ответил коллега. — Наша же, сибирячка из Бурятии… Че, не знаешь? Улаханова, между прочим, олимпийская чемпионка по плаванию. В нашем городе живет. Вон какие люди к нам в управу приходят, а ты с них миграционную карту требуешь…

— Смотри, что я по почте получила!

— Классная штучка! — согласилась Лена, рассмотрев на своем экране предмет. — Когда испробовать думаешь? Сегодня?

— Нет, вряд ли. Сегодня мне он точно не понадобится. Вечером меня ждет кое-что другое.

— Ага, понимаю. Ты хочешь войти в «тему» со своим мужчиной?

— Думаю попробовать…

— Ответ неправильный, Оля. Если ты вступила на новый путь — надо не «пробовать», а идти по нему. Неизвестно, каким он будет, долгим или коротким, но придется пройти полностью. Как говорится, испить чашу до дна. Даже, если будет больно. Лучше боль, чем опустошение, а оно обязательно появится, если ты передумаешь…

— Я уже ощущаю и то, и другое…

— Это ты про мальчика?

— Да, про моего ученика. Он сильно страдает, но, с другой стороны, может и свинью подложить…

— Про кого?! Кто он? Какой ученик? Господи боже, ты в школе работаешь, что ли?

— Именно, — коротко произнесла Ольга, поняв, что рано или поздно она все равно рассказала бы об этом подруге. — Более того, я классный руководитель. А мальчик из моего класса.

— Я в шоке… Оленька, вот сейчас самое время, когда нужно тебя обнять и успокоить. Как плохо, что по скайпу этого нельзя сделать!.. Ты литературу преподаешь ведь? Явно не математику!

— Ты опять угадала…

— Трудно не угадать. Но я не смогла бы предположить, что ты учительница. Хотя знаешь, литература… Это ведь творческий предмет. Значит, ты пусть немного, но богемная девушка… Нет, я все равно в шоке. Даже не от того, что у тебя роман с учеником… Насколько я уже знаю тебя, это вполне в твоем стиле.

— Ты так считаешь?

— Абсолютно. Меня больше удивляет другое. Что ты выбрала именно педагогику. Ну ладно, ты любишь литературу, творчество… Почему не журналистика, например? Слушай, а может быть, ты стихи пишешь?

— Нет, не стихи… Рассказы пишу.

— В стол?

— Да. Даже не представляю, как их можно дать кому-то читать. Я же умру, если кто-то скажет про них гадость… А они могут быть слабыми. Наверное.

— Оля, а мне можно будет почитать? Клянусь, я никому не скажу!

— Ленчик, давай только не сейчас. Я должна немного пожить с этой мыслью.

— Ладно, хотя бы расскажи, о чем ты пишешь? Лямур-тужур?

— Нет… Про детей. Про подростков. Про то, как их ломает школа и общество. О том, как прекрасные, искренние, открытые люди постепенно превращаются в чудовищ.

— Серьезная тема. И ты полагаешь, что школа как таковая — зло?

— Лен, а ты задумывалась, для чего в принципе нужна школа? В том виде, какая она сейчас.