Зенит Левиафана. Книга I (СИ) - Фролов Алексей - Страница 73

Лейв склонил голову, осматривая рисунки на земле, затем резко поднялся и кивнул Аудун. Тот плавно уложил трэлла на землю рядом со ставами эриля, и убрал руку с его горла. Алые струи тут же ударили во все стороны, толчками выбиваемые из агонизирующего тела. Эриль с посеревшим лицом, не выражавшим ни единой эмоции, коснулся недрогнувшими пальцами шеи умирающего трэлла и перенес несколько капель его крови на свой рисунок. Он обвел кровью один знак, затем взял еще алой влаги и обвел следующий.

Аудун был прав. Силы тут оказалось с избытком. Ибо он принес наивысшую жертву - жизнь другого. Смертному неминуемо пришлось бы отвечать за подобное деяние. Но не ему.

Наконец, эриль закончил обводить символы кровью трэлла. И пока в том еще теплилось немного жизни, он уверенно вогнал свой ритуальный нож ему в сердце. Оказалось, что нож, выглядевший довольно хрупким, в прочности не уступал стальному. Шаман быстро раскромсал грудную клетку трэлла, сунул туда руку и извлек его сердце, уже переставшее перегонять кровь по телу, но все еще продолжавшее бессмысленные конвульсивные сокращения.

Лейв сделал это так быстро и точно, что Аудун даже засомневался - а действительно ли шаман никогда прежде не проводил подобных ритуалов? Тут же вспомнилось что-то о родовой памяти, которая обычно приходит на помощь там, где не хватает знаний.

Эриль положил сердце трэлла в центр системы ставов, затем протянул окровавленную руку к Аудуну. Воин не шелохнулся, он не был чародеем, несмотря на все свои умения и знания, никогда не обладал подобными талантами, но неплохо понимал суть таких вещей. Поэтому он не отстранился, когда Лейв коснулся его лба, чертя на нем кровью руну Ансуз. Такую же руну он мгновением позже начертил на сердце трэлла, но уже - ножом.

- ...эйтт скильди, - шаман закончил ритуальную фразу и обернулся к Аудуну. Его глаза, все еще белые точно лед, переполнял животный ужас. - Врата в Утгард открыты. Да сохранит нас Всеотец.

***

Окружающее пространство, стремительно утопавшее в вечернем сумраке, подернулось знакомой рябью, вызывавшей во всем теле инстинктивное отторжение. Огромный дуб, раскинувший над ними свои широкие ветви, натужно треснул и изогнулся, выворачиваясь на изнанку. Его листья, и без того немногочисленные на стыке сезонов, стремительно свернулись в грязно-желтые трубочки и почти все опали на землю, уже покрытую скрипучей белесой трухой.

Строения вокруг выцвели и покосились, яркое пламя в кузнечной жаровне опало и со злобным шипением угасло. Наковальня подернулась разводами ржави, огромный пень, на котором она стояла, захрустел и покосился, но чудом удержал свою ношу. Аудун поднял голову - сквозь ломкие безжизненные ветви без листьев теперь легко просматривался небосвод, по которому бесконечной пеленой неслись багровые облака.

- Лимб, - прошептал он, в голосе его смешались отвращение и восхищение. Он обернулся. Лейв осматривался с раскрытым ртом и глазами - с колесо телеги каждый. Гуннар и Регин вели себя сдержаннее, но и они, по всей видимости, впервые оказались в этом месте. Асвейг уже натянула тетиву на лук и подозрительно осматривалась. Один лишь Вёлунд не изменился в лице. Он тоже не раз бывал в этом жестком и неприветливом месте.

Аудун сразу понял, где его враг. Вдалеке на западе он увидел сияние, увидел его не глазами, но своим сердцем, полным ненависти и жажды мщения. Сияние было настолько ярким, что превосходило даже его собственное, но при этом казалось приглушенным, прикрытым полупрозрачной пеленой.

Этот маяк  он не потеряет, нигде и никогда.

Не сказав ни слова, Аудун двинулся на запад, через прямую как стрела просеку. Он знал, что в Лимбе пространство подчиняется иным законам и порой расстояние, которое в реальном мире не преодолеть и за неделю, здесь можно пройти меньше, чем за минуту. Он очень надеялся, верил в то, что судьба снова улыбнется ему и он успеет добраться до своего врага прежде, чем колдовство эриля потеряет силу.

За его спиной сердце, вырванное из груди трэлла, почернело и начало биться. Оно пульсировало в рваном хаотичном ритме среди жутких переплетавшихся ставов, которые видели и тем более - рисовали совсем немногие из когда-либо живших. Сила, заставлявшая его существовать в состоянии, извращенно имитирующем жизнь, растекалась в окружающий мир, с каждым мгновением приближая возвращение в Мидгард. Поэтому Аудун ускорился, он уже почти бежал через лес, не отрывая взгляда от горизонта, который пылал блеклым сиянием лишь для него.

- Мне кажется, сейчас лучше держаться вместе, - уронил Гуннар и направился за Аудуном. - А еще лучше - рядом с тем, кто хоть что-то понимает в происходящем.

- Не хотелось бы это признавать, - процедил Регин, двинувшись следом. - Но ты прав. Только не забудь - мы не закончили.

- О, я не забуду, - бросил беловолосый, сжав рукоять меча обеими руками и положив клинок на плечо. - Не забуду, что еще пару ударов и там, в руническом кругу, лежало бы твое сердце. Не пришлось бы убивать бедного трэлла.

- А, так мы сражались? - деланно удивился Регин. - Что ж ты сразу не сказал! Я то просто ходил вокруг тебя и все пытался понять, что это за старческое кряхтение...

- Прекратите оба! - внезапно осадила их Асвейг. - И давайте уже догонять Аудуна. Не знаю, что это за место и насколько правильно то, что мы здесь оказались и как мы оказались. Но мы все пошли за ним добровольно. Пойдем и сейчас.

- Я лично ни за кем не шел, - пробурчал Гуннар, который, тем не менее, уже был впереди остальных, стараясь поспеть за воином, стремительно удалявшимся сквозь окунутый в багрянец черный лес. - Но не отнять, дядька ваш странный точно знает, где мы.

- И слишком уж слишком хорошо здесь ориентируется, - задумчиво уронил Вёлунд, поднимаясь, наконец, со своей скамейки, которая, едва он встал, осыпалась серой древесной трухой.

Кузнец не взял никакого оружия, он присоединился к остальным как был - в одних портках и кожаном фартуке, замкнув их набольшую группу. Лейв шагал впереди него, все еще шокированный произошедшим, но ужас от запретного ритуала быстро сменялся любопытством, которое в душе истинного исследователя всегда перебарывает страх. В таких ситуациях у страха просто нет шансов.

Аудун тем временем все быстрее шел через подернутый гнилью и злобой лес, ступал по осклизлым шевелящимся камням и полым, хрустящим веткам, ломавшимся под его шагами и разбегавшимся в стороны мириадами слепых червеподобных созданий. Черный ихор капал с ветвей и хлюпал под ногами, но воин не замечал окружавших его ужасов. Он лишь отметил шаги сзади, инстинктивно различив пять пар ног. Ему было плевать, пойдут они за ним или нет. Лучше б не шли, там, у кузни Вёлунда, было безопасней.

А потом им встретились мантикоры. Огромная стая стрекочущих полульвов-полупауков со скорпионьими хвостами, чудовищными рачьими клешнями и прозрачными недоразвитыми крыльями. Аудун обнажил клинок, подаренный ему в Шиене Торбьорном. Сталь длинного меча тут же окуталась синеватым ореолом. Те из его воинов, что не извлекли оружие ранее, сделали это теперь, и у каждого в руках гибельная сталь подернулась волшебным сияниям. У Вёлунда, который был безоружен, синее пламя разгорелось вокруг сжатых кулаков. Выглядело любопытно, но вызывало скорее страх, чем улыбку.

Аудун не собирался сбавлять темп, легко перерубив клешню, устремившуюся к его шее. Воин выполнил пируэт и довершил начатое, отделив львиную голову твари от ее уродливого тела, которое, фонтанируя черной маслянистой кровью, еще мгновение стояло на растопыренных лапах, а потом завалилось на бок и скатилось в канаву. Там оно вновь воссоединилось со своей головой, так и не сомкнувшей ни глаз, ни пасти.

Он поднырнул под удар скорпионьего хвоста, вонзил клинок прямо в морду следующего чудовища, развернулся, уходя от клешни и с жутким хрустом выворачивая меч из смертельной раны. Нанес продольный удар из полуприседа, перерубая передние лапы еще одного монстра и тут же обезглавливая его молниеносной дуговой атакой.