История ислама с основания до новейших времён. Т. 1 - Мюллер Август - Страница 9

Арабская легенда, видимо, старается сжать длинный исторический процесс, обнимающий более столетия, в один конкретный факт. По этому сказанию, процветание Ма’риба и всего Йемена всецело зависело будто бы от гигантской плотины, считавшейся чудом света, назначение которой было защищать город и его окрестности от вод горных потоков. Вот эта самая плотина (событие приурочивает легенду к середине второго столетия по Р. X.) вдруг прорвалась, воды хлынули, затопляя город и окрестности. Катастрофа произвела ужаснейшее опустошение, последствия которого никто не сумел устранить. Большая часть населения вынуждена была выселиться и искать пристанища на севере и далее в Сирии. Так объясняют арабские историки появление в этих странах большего числа племен южноарабского происхождения.

Плотина Ма’риб частью сохранилась и поныне, виднеются и теперь громадные каменные столбы, между которыми, вероятно, находились ворота шлюза. Очень возможно, что подобного рода катастрофа действительно имела место. Но если предположить, что город и страна, хотя до известной степени, находились тогда в цветущем положении, было бы, конечно, нетрудно восстановить прорвавшуюся плотину и снова обратить поля, засыпанные песком, в плодородные. Поэтому надо полагать, что упадок государства и его резиденции предшествовал наводнению, и причину его главным образом следует искать в прекращении движения караванов по старинному торговому пути. Отклонение торговли по морскому пути – вот объяснение вполне удовлетворительное. Хотя в первом столетии по Р. X. еще упоминается о царстве Сабеев, но только в связи с гомеритами и, как их называли древние, химьярами по арабскому произношению, т. е. береговыми племенами, обитавшими между сабейцами и морем. Уже тогда резиденцией союзного королевства был не Ма’риб, а Зафар, лежащий ближе к морю. Позднее о сабейцах более нет и помину, говорится только о химьярах. Так что древнее королевство южной Аравии, так еще недавно процветавшее, равно как и его памятники, считается уже принадлежностью химьяров. Несмотря, однако, на перенесение центра тяжести южноаравийской цивилизации теперь ближе к морю, царство Химьяров никогда не могло достигнуть степени процветания древней Сабы; при сложившихся новых обстоятельствах оно очутилось в виде промежуточной станции для индийской торговли. Собственные продукты Йемена – между которыми золото постепенно отступает на задний план, а позднее, в шестом столетии, выдвигается кожа – недостаточны были для того, чтобы страна удержала свое прежнее первенствующее положение. Но вплоть до самой эпохи ислама живой обмен местных продуктов с таковыми же Сирии все еще продолжается по старинному караванному пути, пролегающему через Мекку, а из гавани Красного моря ведется торговля с Абиссинией, откуда с давнего времени получались слоновая кость, пряности и другие продукты. При этом вся торговля стала более, чем прежде, когда центр могущества лежал глубоко внутри страны, подчиняться влиянию иноземному и различного рода нападениям. И в старину никогда особенно не заботились о содержании военных сил в достаточном количестве, теперь же, со времени перемены направления торгового пути, охрана значительно ослабла. Итак, почти не остается никакого сомнения, что переселение большинства южноарабских племен на север, происшедшее, по свидетельству арабских историков, вследствие прорыва плотины Ма’риб, обусловилось по меньшей мере упадком сабейской торговли: отняты были у значительной части народонаселения средства к существованию, а потому они были вынуждены, по необходимости, покинуть населенную с избытком родину. Было бы неосновательно поэтому сомневаться в факте массового переселения, имевшего место во втором столетии нашего летосчисления. Если даже отнестись критически к таблицам племен, изготовленным генеалогами мухаммеданской эпохи для всей Аравии, то, во всяком случае, останется несомненным, что большое число племен, населявших северо-запад Аравии и Сирии, ведут свое происхождение из Йемена; это легко проследить до самых позднейших времен средневековой истории. Между ними и жителями средней и северной Аравии, считающими себя измаилитами, существует постоянная, смертельная расовая ненависть, которую даже ислам не мог скоро сломить. Очень естественно, что переселенцы не могли и думать продолжать свои занятия мирных купцов; им пришлось десятки лет и даже столетия биться с бедуинами, измаилитами и тогда только променять оседлую жизнь на кочевую. А когда наконец они проникли частью в Сирию, то успели уже совершенно бедуинизировать-ся, подобно своим землякам, которым по пути пришлось осесть в северной Аравии. Сама природа страны требовала этого неуклонно. Если так просто объясняется присутствие многочисленных йеменских племен в северной Аравии, то становится само собой понятным, что потеря таких значительных и, конечно, наиболее деятельных народных элементов должна была в высокой степени ослабить могущество химьяров. Хотя по дошедшим до нас известиям, достигающим шестого столетия, южные аравитяне, особенно же те из них, которые оставались в обезлюденных главных пунктах древнего Сабейского государства, мало-помалу тоже бедуинизировавшихся, неоднократно пробовали подчинить своей власти соседних центральных арабов – самое племя Кинда, успевшее на некоторое время распространить свое верховенство на некоторые из ближайших племен, считало себя происхождения Йеменского, – но эти случайные попытки нисколько не изменяют факта. Мало-помалу большинство жителей Йемена подпадает под власть иноземную. Нападение эфиопов во II столетии на аравийские берега повторяется снова и все с более возрастающим успехом. Египетские миссионеры, успевшие ввести христианство в Эфиопию, появляются уже в IV столетии в столице химьяров, а в Адене построены были даже церкви. Несколько позднее король Аксума, столицы Эфиопии, носит уже титул короля Аксумитов и Гомеритов. Очень может быть, что он только по обычаю восточных властителей и пользуясь счастливым походом внес имя неприятельской страны в свой официальный титул. Во всяком случае это значит, что, хотя бы ненадолго, он владел югом Аравии. И действительно, в VI столетии императоры византийские Юстин I (518–527) и Юстиниан I (527–565), желая так или иначе защитить себя от персов, пускались на всевозможные хитрости по отношению к их вассалам в Хире, дабы противоставить им сыновей пустыни. Для этого самого они обратились к королю Аксума, прося его, чтобы он укрепился в Йемене и оттуда действовал на племена центральной Аравии. Возник целый ряд войн между эфиопами и химьярами. История их в подробностях мало разъяснена; известно достоверно одно, что не раз являлись в южной Аравии эфиопские наместники и не раз снова были прогоняемы туземными князьями. Также весьма знаменателен факт, что некоторые из них, для про-тивоставления христианам эфиопам, пытались ввести иудейство в Йемене. Меж ними особенно выдался один, которого Арабы называют Зу-Нувас. Он возбудил даже кровавое преследование христиан, давно уже укоренившихся в местности Неджран. Существует затем известие об одном эфиопском наместнике в Йемене, по имени Авраам, по арабской же транскрипции Абраха; он предпринял даже походы против Мекки с целью завоевать город и ввести в него христианство, но неожиданно должен был вернуться, как кажется потому, что в его войске, подобно как у Санхериба, под Иерусалимом, распространилась заразная болезнь (вероятно, оспа). Этот поход особенно памятен арабам, потому что за войском тянулись слоны, надо полагать, привезенные из Африки. Аравитяне прозвали поэтому Абраха «слоновьим человеком», а как все историки утверждают единогласно, что в этом самом году родился Мухаммед, то поход «слоновьего человека» следует отнести к 570 г. Ничего более достоверного, впрочем, об этом событии неизвестно. Во всяком случае персы нашли необходимым серьезно противостать эфиопским вторжениям в Аравию, опасаясь, что рано или поздно они будут в состоянии произвести значительную диверсию во фланг королей Хиры. Они успели ловко воспользоваться отвращением йеменского народонаселения к эфиопскому владычеству. Сейф, сын Зу-Иезена, потомок старинного королевского рода химьяров, отправился, как говорят, в Ктезифон, чтобы побудить короля персидского Хосроя Анушарвана идти походом в южную Аравию. Во всяком случае достоверно то, что Хосрой послал флот с десантом под предводительством Вахриза, и он прибыл через Персидский залив в Аден. При помощи возбужденных Сейфом к восстанию арабов ему удалось прогнать эфиопов. Персы посадили на трон преданного им Сейфа, а сами удалились: но когда тот стал жестоко гнать живших в стране эфиопов, его вскоре умертвили, а страна бьгта порабощена снова. Вахриз вернулся с еще более сильным войском уничтожить окончательно врага африканского и остался в стране в качестве персидского наместника. С этих пор Йемен стал подвластен персам, но они благоразумно довольствовались умеренной податью и общим наблюдением. Вице-король персидский поселился в главном городе Сан’а, меж тем как управление предоставлено было, собственно говоря, самостоятельным отдельным князьям, выбираемым из старинного королевского рода. Страна успокоилась и была довольна, а о развитии особенной внешнеполитической деятельности на этом столь отдаленном посте персидскому наместнику нельзя было, конечно, и думать. Поэтому нет ничего удивительного, что Йемен не сыграл никакой роли в наступавшем вскоре всемирном событии.