Правила игры в чудо: Растет ли в подмосковном лесу дерево желаний? - Веселов Алексей - Страница 13

До сказки дело дошло не скоро. В доме Ната, Кирилл и Мила принялись бегать с этажа на этаж по двум лестницам, заглядывали во все комнаты и подсобки, спускались в погреб и рассматривали все-все-все. Иван углубился в недра библиотеки.

— Мама, представляешь, тут девять комнат, — захлебывалась Мила, — здесь у нас у каждого могла бы быть своя спальня, а еще гостиная, комнаты для бабушки-дедушки, для зверей, для игр и качелей, для цветов, музыкальная и библиотека!

— Мила, ты неправильно посчитала. Для того, что ты хочешь, понадобится одиннадцать комнат, так что от чего-то придется отказаться, — возразила Ольга и тут же добавила: — Хотя, знаешь, если библиотека будет там, где сейчас, по-моему, в ней вполне разместятся и цветы.

— Мама, иди скорее сюда! Я такое нашла!.. — зазвенел на весь дом голос Наты.

Ольга с Милой отыскали Наташу в чуланчике рядом с лестницей. Сидя посреди комнаты в окружении игрушек, большая тринадцатилетняя Ната улыбалась, как маленькая. Чего тут только не было! Лошадка-качалка и старая голубая юла. Стойкий Оловянный солдатик и выстроганный из дерева Щелкунчик, по всему видно — кем-то из хозяев. Коробки с елочными шарами и фонариками. Куклы с разрисованными лицами всех возрастов и размеров, сделанные из соломы или сшитые из удивительно ярких лоскуточков.

— Мам, а я прялку нашел.

Запыхавшийся Кирилл прибежал в чуланчик последним и уже исследовал деревянное устройство, стоявшее у входа за дверью.

— А я знаю, знаю, знаю! И никакая это не прялка, а ручной ткацкий станок. Нам в музее ремесел рассказывали, только Кирилл тогда не слушал, а засовывал мне в карман коробочку с сонными мухами. Вот и не разбирается ни в чем. Мам, правда, станок? А можно на нем поработать?

Мила с надеждой посмотрела на мать.

— Не умею я. Да и вообще, это слишком. Нам разрешили переночевать, а мы ведем себя как хозяева. Хотя лично мне все время кажется, что я не час назад впервые вошла в этот дом, а жила здесь долго-предолго…

— Долго-предолго — это сколько? Еще без нас? И без папы? — ревниво уточнил Кир.

— С вами, Кирилл, с вами. Разве можно в таком месте одной жить? Но, уважаемые, хочу заметить, что прялки прялками, а время позднее. Подъем в семь утра. А поэтому…

— …Туалет, душ, спать! — хором докончили за мать младшие Рукавишниковы. И, толкаясь, ринулись вниз по лестнице — в самую большую спальню.

— Ну, значит, жила-была девочка Фенечка, — начал отец, когда дети улеглись. — Жила она в избушке на опушке дремучего леса и жила совершенно одна — не было у нее ни папы, ни мамы, ни, конечно, бабушки с дедушкой. А куда это все у нее подевалось — никому не известно.

Зимой целыми днями глядела она в окошко да топила печку березовыми веничками. Когда же девочке становилось грустно — а особенно грустно ей почему-то становилось, если был жуткий мороз, — Фенечка садилась на свои саночки и ехала с горки к речке Разливайке, где жили ее друзья: Наташенька с братцем Кирюшей и сестричкой Милочкой-Оторви-и-Брось.

— С кем, с кем? — переспросила Мила.

— Ну, с сестричкой! Она младшая в их семье. С ними еще мама и папа жили, но сегодня они тут не появятся. Они на работе оба. И не мешай вообще, а то пойду пиво пить на улицу, вот удивятся соседи.

— Ну-ну. Где оно, твое пиво? — подала голос Наташа.

— Я и говорю… Ну и вот, долго ли, коротко ли, был месяц май, а тут бац — уже декабрь. Сугробов намело видимо-невидимо. Поглядела девочка Фенечка в окошко и говорит: «А где мои саночки? Небось совсем заржавели!»

И пошла в кладовку проверить. И видит, что саночки и правда совсем заржавели. Тронула их девочка Фенечка одним только мизинчиком, и они тут же рассыпались в пыль. Подивилась девочка Фенечка и сказала: «Придется на попе ехать к Наташеньке, Кирюшке и сестричке их Милочке-Оторви-и-Брось.

И поехала на попе. Ехала она, ехала, вдруг — бац…

— …Что? — спросил Кир, видя, что отец зевает.

— Гм, та-а-ак, ну что ж ты такой нетерпеливый-то? Не придумал я еще, то есть, конечно, не вспомнил, как там дело-то было. Ага! Так вот, едет она на попе день, едет другой…

— Папа! Таких горок не бывает! — высказала свое недоверие младшенькая.

— Ты, Мила, будто со всех горок в мире съезжала!

— А папа с мамой все еще на работе, да?! — вмешался Кирюша. — Работают они без перерыва, да? Сутками напролет! Нет уж, пусть они придут с работы и посмотрят в биноклик на горку — не едет ли кто на попе…

— Ладно же, дочь моя меньшая, и ты, сыночек единственный… — задумчиво почесал подбородок отец. — Вернулся с работы папа, поел пельмешков от пуза и вышел на высокий порожек своего дома в зубах поковырять и на горку в биноклик поглядеть, не несет ли кого нелегкая на попе. И видит папа — ужас! Кошмар! Беда! Прямо на него с горки несется лавина! Перепугался папа за Наташеньку, Кирюшеньку и сестричку их Милочку-Оторви-и-Брось.

«Караул! — это папа забежал в дом и закричал, как сумасшедший директор школы. — Спасайся, кто может!»

Все вскочили и сразу побежали валенки искать. Но поздно было. Слышат они: БА-БАХ-БАХ-БАХ-БАХ! Что такое? А это девочка Фенечка к ним в дверь постучала.

«Хе! — говорит папа. — Так это ты была на горке?»

«Да, это я, — отвечает девочка Фенечка, — мои саночки заржавели и рассыпались, вот я на попе и приехала».

«Ага! — говорит папа. — Ладно, тогда я пошел в магазин, в доме пирожных ни крошки нет, а у меня на работе неприятности».

«Ну и иди!» — сказали ему дети, а сами пошли в лес по грибы да по ягоды.

— В декабре?! — возмущенно воскликнула Ната.

— Да, в декабре, когда самый сезон, а кто сомневается, может и не слушать вообще-то… М-да, и вот идут они, идут, а навстречу им Зайчик-Побегайчик. Скачет и плачет.

«Что такое случилось?» — спросили его девочка Фенечка и Наташенька с Кирюшкой и Милочкой-Оторви-и-Брось. Хором они спросили его.

«А вот что! — отвечает им Зайчик-Побегайчик. — Потерял я шекелечек с тремя золотыми монетками!»

— Кошелечек! — поправила отца Мила.

— Нет, шекелечек! Если так Зайчик-Побегайчик сказал, то я не виноват и не понимаю, почему некоторые меня перебивают!.. И вот пошли они искать потерянный шекелечек и видят ямку неглубокую, километра в три глубиной. И там, на самом донышке этой ямки, лежит себе шекелечек с серебряными застежками.

— Ну, папа, ты даешь! — снова усомнился Кир, позевывая. — Таких ям не может быть!

— Ну ты, брат, удивляешь меня… Туда метеорит упал очень большой и очень острый, вот и все, хочешь — верь, хочешь — не верь, а я продолжаю:

«Вот он, мой шекелечек!» — говорит Зайчик-Побегайчик и плачет еще горше прежнего.

«Чего же ты плачешь, глупенький? — хором спрашивают его дети. — Нашелся твой шекелечек!»

«Да-ааа… — все равно плачет, слезами заливается Зайчик-Побегайчик. — Как же я его достану?»

Тут и все задумались, а Кирюшка тоже плакать стал, чтобы Зайчику было не скучно одному слезками снег растапливать. Девочка Фенечка и говорит: «Не плачь, Зайчик, не плачь, маленький, достанем тебе шекелечек с тремя золотыми монетами!»

А сама не знает, как это сделать. Сидит себе на краю ямы и думает: как быть?

Тут они слышат: «Скрип-скрип! Скрип-скрип!» Кто скрипит? А это старый дуб скрипит двумя зелеными листочками на самой верхушечке. Посмотрела девочка Фенечка на дуб и сказала: «А почему листочки такие скрипучие? Это неспроста! Хватит плакать!» и велела Кирюшке лезть на дуб и сорвать эти самые зеленые листочки.

И Кирюшка полез. Долго лез Кирюшка, а когда долез до самой макушечки, ему от усталости очень спать захотелось, и он стал зевать. Зевал-зевал, зевал-зевал, не удержался на веточке и полетел вниз — ухнул с дуба прямо в яму. Очень быстро пролетел Кирюшечка мимо Зайчика-Побегайчика, девочки Фенечки, Наташеньки и Милочки-Оторви-и-Брось — никто и не заметил ничего такого. Только ветерок как бы дунул, и все.

Летит Кирюшка, летит. Пролетает первый километр и думает: «Вот не знал, что ямы такими глубокими бывают!» Пролетел второй километр и радуется: «Теперь я, наверное, олимпийский чемпион по прыжкам в яму!» А когда долетел до конца третьего километра, зацепился воротничком за корешок, повис у самого дна ямки и видит: ага, вот он, шекелечек! — рукой подать. А не подается рука — близок локоток, а не укусишь. Что делать?