Мысли для облаков
(Сказочная повесть) - Кашура Алена - Страница 7

— Братьям и сестре несладко жилось без родителей, — затараторила девочка, — Чужие взрослые сразу разлучили детей. Братьев отправили в кадетский корпус, чтобы сделать из них солдат. А девочку поселили в доме сирот «Алая роза».

Стоило Огоньку произнести эти слова, как дым принял очертания двух мальчиков. Один из них был высоким и стройным.

Второй — коренастым крепышом. Мальчики шагали с ружьями наперевес, старательно оттягивая носки. А потом дым превратился в маленькую девочку, сидевшую на кровати.

Она обнимала колени и была похожа на прозрачную ледяную фигурку.

— Сестра очень тосковала по братьям. Она не могла есть и спать. И братья очень переживали за сестру. К тому же им почти не разрешали видеться. Тогда братья сбежали из кадетского корпуса, под покровом ночи пробрались в «Алую розу» и увели сестру.

И снова дым услужливо превратил слова Огонька в облачные картинки.

Он показал, как мальчики перелезают через высокий забор, как забрасывают в окно второго этажа верёвочную лестницу и помогают девочке спуститься вниз.

— Они скитались по подвалам и чердакам, голодали и мёрзли.

Но зато были вместе, — продолжала Огонёк. — Каждый день мальчики уходили в город, чтобы заработать на еду. А девочка терпеливо сидела в убежище. Ведь им нельзя было показываться втроём — по всему городу были расклеены фотографии пропавших детей.

Дым, вылетевший из трубы, принял очертания двух мальчиков, которые несли облачную корзину, Им приходилось нелегко — корзина была доверху наполнена овощами, фруктами и рыбой. Следом за ребятами из трубы вылетела девочка, сидевшая на ящике. А Огонёк не умолкала:

— Как-то раз дети поселились в подвале дома, из окна которого был хорошо виден завод мороженщиков. Из его труб постоянно вылетал пар. Девочка любила угадывать в нём силуэты зверей и людей. Но вот однажды из заводской трубы вылетел не пар, а огромная белогривая лошадь. Она заглянула девочке в сердце, увидела её печаль и пообещала, что полетит и разыщет её родителей, где бы те ни были…

На мгновение дым перестал вылетать. Огонёк до боли закусила губу — неужели последняя часть так и останется словами? Но вот из трубы снова полетел дым и… Ничего не произошло. Превращений больше не было.

— Как же так, — в недоумении пробормотала девочка и вдруг догадалась: — Ну конечно! Ведь я сказала, что лошадка вылетит из заводской трубы! Значит, надо подождать, когда Пышусы начнут делать мороженое…

И она принялась терпеливо ждать появления лошади. Огонёк смотрела в окно до тех пор, пока небо не окрасилось в розовый цвет заката. Смотрела и незаметно уснула на ящике, положив руки под голову.

Дорога от завода облаков к городу шла по извилистому горному серпантину. Но Орли бежал вниз по узким тропкам, срезая долгие повороты. Под лапами у него предательски скользила грязь, которая ещё недавно была снегом. Камни, что выглядели твёрдыми, рассыпались в крошку. Зато ворот Тэфа пёс достиг в рекордно короткий срок, изрядно запачкав свою белоснежную шерсть.

— Сегодня пятница, а по пятницам в городе ярмарка, — отдышавшись, сообщил комондор пухлику. — Там всегда куча людей. Наверняка мы сумеем отыскать среди них мечтателя. Слезай со спины..

По дороге друзья решили, что на входе в Тэф Орли возьмёт Летако за воротник. Чтобы всё выглядело так, будто верный пёс несёт игрушку маленькому хозяину, А Летако тем временем станет искать мечтателя, Пухлик спрыгнул на каменную мостовую и бережно вытащил из нагрудного кармана стеклянную капсулу, обвязанную сиреневыми нитками. Медальон — самая дорогая вещь для каждого человечка! Летако покачал его на ладошке, едва ощущая вес — двадцать один грамм, ни больше, ни меньше. Внутри, за стеклом, переливалась частичка серебристого облака.

Вообще-то пухлики никогда не доставали свои медальоны. Во-первых, это было запрещено. А во-вторых, карманы специально зашивали самыми суровыми нитками. И вот почему: стоило человечку потерять медальон, как он засыпал крепким сном. Но с Летако всё вышло иначе… Когда Матуче вложила медальон в кармашек тринадцатого пухлика, он сразу ожил, хотя обычно это происходило не раньше, чем через час. Госпожа Пышус попросту не успела зашить медальон. Не могла же она колоть иголкой живого мастера!

Впрочем, теперь это оказалось на руку — можно было найти мечтателя, не привлекая к себе внимания. Будь медальон у Летако в груди, он бы взлетел рядом с первым же мечтателем. А так он мог определить, чьи мысли поднимут серебристую частичку, проследить за этим человеком до его дома и сообщить адрес господину Пышусу. Легко и, главное, незаметно!

— Ты готов? — комондор легонько толкнул носом Летако в спину.

Пухлик твёрдо кивнул, и Орли осторожно взял человечка за воротник.

Тэф просыпался рано даже по выходным. В нём жили трудолюбивые люди, которые не желали разлёживаться в кроватях. Поэтому, когда Орли с Летако вошли в распахнутые настежь ворота, город уже гудел, словно улей пчёл.

Маленький человечек, который никогда и нигде не был, кроме завода, поначалу ослеп и оглох. Вокруг сияли начищенные витрины, блестели пряжки на сапожках у модниц, сверкали солнечные зайчики на дорожных указателях. По широким улицам с шумом проносились экипажи, фыркали ретивые лошади, ожидавшие хозяев на привязи, хлопали двери магазинов и звенели колокольчики, сообщая продавцам о приходе покупателя, каблуки звонко стучали по мостовым. И разговоры, разговоры, эти нескончаемые разговоры… Там солидный господин бранит мальчишку-слугу. Тут дамы наперебой расхваливают набор посуды, выставленный на витрину. Здесь маленькая девочка, вся в рюшах и бантах, звонко упрашивает няню пойти в парк. Но самое сложное было в другом…

На Летако, словно волны, ежеминутно обрушивались эмоции людей — гнев, обида, зависть, радость, восхищение. Пухлик старательно держал в памяти воспоминание о первом дне своей жизни, как щит перед океаном людских чувств. Но ему плохо удавалось обороняться. Пушинки под льняной оболочкой то сжимались, то каменели, то выделывали сальто.

К счастью, Пышусы научили Летако думать о хорошем в любых ситуациях. И пухлик старался изо всех сил, «Ничего-ничего, скоро это закончится», — утешал себя Летако. И действительно… К тому моменту, как Орли достиг ярмарки, человечек немного привык к водовороту эмоций Тэфа.

— Шмотри в оба, — комондору было не очень удобно разговаривать с пухликом в зубах. — Я буду ходить, а ты шмотри.

И он двинулся в путь, лавируя в толпе покупателей и продавцов.

Сначала пёс побывал в торговых рядах, где продавали органзу и шёлк. Потом сходил к пуховым подушкам и воздушным шарикам. Затем — к аппарату, выдававшему сладкую воду с шипящими пузырьками. Ему казалось, что когда люди думают про такие лёгкие вещи, то и мысли у них в голове должны быть лёгкими, а от них недалеко и до мечты. Но, увы, облачная частица мирно лежала на дне капсулы.

— Давай сходим вон в те ряды! — шептал пухлик, не спуская глаз с медальона. — И в те тоже! А потом ещё туда!

Неутомимый комондор снова и снова пробирался сквозь толпу, стараясь не попасть под ноги людям, которые ничего не замечали, кроме товаров. В конце концов, когда ему в очередной раз отдавили каблуком лапу, он улёгся поодаль от торговых рядов и усадил пухлика рядом.

— Всё, мне нужно передохнуть, — заявил пёс. Он с шумом выдохнул и вдруг быстро прошептал, не открывая пасть: — Сиди, не шевелись. На нас смотрят. Беспризорники. Опасно.

Не поворачивая головы, Летако огляделся и увидел неподалёку двоих мальчишек. Первый был высоким и стройным, второй — приземистым, очень крепким с виду. Пухлик сразу понял, что судьба ребят не балует. Их одежда пестрела заплатками, вязаные шапки истрепались, а ботинки давно забыли, что такое крем и хорошая щётка.