Вся эта красивая ложь (ЛП) - Лейтон Мишель - Страница 51

— О, Боже, пожалуйста, нет, — услышал я, его шепот в телефоне.

Ледяные пальцы ужаса окутали мое сердце.

— Что? Что происходит? Почему вы так сказали?

Я услышал напряжение в голосе мистера Локка. Оно отчетливо и ясно передалось через телефон.

— Я объясню, когда приеду.

И затем он повесил трубку.

Оставшийся путь до больницы, мое сознание состязалось с вариантами развития событий. Там, они что-то сделали, чего я не смог понять. Медсестры вышли оценить ситуацию, задав мне только один вопрос.

— Сэр, вы член ее семьи?

Я хотел солгать, но не сделал этого.

— Нет.

— Вы связались с кем-то из ее семьи?

— Да.

— Простите, но вам придется подождать здесь, пока кто-то из ее семьи не придет. Затем, вы сможете подойти к регистрации. И затем, когда администратор даст нам знак, мы придем за вами.

Мне это не понравилось, но я понимал, что это правила больницы с врачебной тайной. Не сказав откровенную ложь, у меня не было поддержки, и я ничего не мог с этим поделать. Мне просто нужно было подождать, когда сюда приедет мистер Локк. Может к тому времени Слоун уже проснется. Я молился, чтобы она это сделала.

Через окна, выходившие на стоянку, я наблюдал за фарами каждой машины, которая приезжала, надеясь, что это подъехал отец Слоун. Когда он, наконец, подъехал, я подошел к двери, чтобы подождать его.

Как только он прошел мимо меня, я пошел за ним.

— Им нужно, чтобы вы ответили на некоторые вопросы в регистрации, прежде чем они позволят нам вернуться.

— Черт подери! — сказал он гневно, шагая к стойке регистрации. — Мою дочь привезли на машине скорой помощи несколько минут назад. Мне нужно увидеть ее. Прямо сейчас.

Он не оставил им другого выбора.

— Сэр, — начала молодая блондинка, — если вы будете...

— Бумаги могут подождать. Сначала я хочу увидеть свою дочь.

Девушка смотрела на него в течение несколько секунд, очевидно, оценивая, действительно ли он будет отстаивать свою точку зрения и сколько усилий потребуется для этого. Она быстро поняла, что не стоит спорить и быстро сдалась.

— Присаживайтесь, а я позову медсестру.

Мистер Локк кивнул и развернулся, чтобы найти местечко поближе к двери, которая вела в палату. Где была Слоун. Он наклонился вперед, поставил локти на коленки и положил голову на руки.

Я шагал перед ним, чувствуя себя еще боле и более расстроенным. Он не только не удивился этому, но еще, казалось, как будто боялся этого дня.

— Мистер Локк, я хочу, чтобы вы были честным со мной. Что, черт возьми, происходит со Слоун?

Несколько секунд он не двигался. Не отвечал. Наконец, он пробежал своими пальцами по темно-коричневым волосам, и выпрямился в кресле, а его лицо, казалось, выглядело на десять лет старше.

— Слоун рассказывала тебе когда-нибудь о своей матери?

— Я знаю, что она умерла от лейкоза, верно?

— Да. Она впервые заболела этим, когда еще была ребенком. У нее была ремиссия и была здорова годами. А потом, однажды... БАМ! Она заболела. Сначала мы думали, что это грипп. Она заболела и чувствовала себя не очень хорошо в течение нескольких дней. Но потом, однажды вечером после ужина, она просто рухнула в моих объятиях. Она горела от лихорадки. Я отвез ее в больницу и ей сделали все возможные анализы. Оказалось, что это у нее рецидив лейкоза. И когда это произойдет снова, прогноз будет очень печальным. Она боролась с ним, как солдат, но не смогла победить его, когда это повторилось. Она умерла через два года спустя, — закончил он, его голос был несчастным.

— Слоун рассказала мне о своей матери, и мне жаль, что такое случилось с вашей семьей. При всем уважении, но какое отношение это имеет к Слоун?

Мистер Локк посмотрел вверх и встретился с моими глазами. Они были измученными и расстроенными.

— Потому что со Слоун уже было такое, когда она была маленькой девочкой.

Он больше ничего не сказал, просто смотрел на меня, в то время как его слова проникли в мою голову и обрабатывались.

— Вы хотите сказать, что у Слоун лейкоз?

— Да, это то, что я тебе сказал. Ей поставили диагноз, когда ей было пять. Она начала вести себя, как маленькая девочка и чувствовать себя лучше, когда ее мать умерла. С тех пор она была в порядке. Упрямая, как черт, решила жить своей жизнью, пока она у нее есть. На всякий случай... Каждый день она жила «на всякий случай». И поэтому мы так сильно старались защитить ее.

Мои глаза, моя грудь, моя душа обожглись этим знанием, которое рассказал отец Слоун. Мой мозг отвергал это, пытаясь найти другие объяснения. Но их не было.

Я едва смог произнести слова сквозь свои онемевшие губы.

— То есть вы хотите сказать, что если у Слоун рецидив лейкоза, то она сможет прожить всего несколько лет?

Глаза мистера Локка наполнились слезами, а мое сердце рассыпалось на кусочки.

— Это то, что я сказал тебе, — продолжил он, его голос преломился, когда он снова опустил голову на руки.

Я увидел, как его плечи затряслись, как и все его общения, и надежда, и счастье на будущее, которые внезапно рухнули. Я разрывался между криком и ударом кулака в одну из бетонных стен снова и снова. Или просто уйти отсюда, чтобы спрятаться в темном месте и рыдать.

Как такое могло произойти? Она так молода, и впереди еще столько всего. Как она может быть больной? С ней все в порядке. Все это время она была в порядке. Такой живой, полной жизни…

Когда мистер Локк поднялся и снова подошел к стойке регистрации, то я стоял на прежнем месте, утопая в раскаяние. Все это время, я мог наслаждаться Слоун, радоваться вместе с ней, смеяться вместе с ней, держать и трогать ее, рассказать ей правду о том, что в моем сердце. Но вместо этого я разрушал все то, что было у нас с помощью лжи и обмана. В глубине души я надеялся, что если она простит меня, у меня будет еще один шанс. У меня было бы больше времени, времени, которое компенсирует то, что я сделал, время, чтобы сделать ее счастливой и увидеть ее улыбку. Не заставляя ее плакать.

Но это была злая шутка. Не было времени. Не было будущего. Не для Слоун. И, теперь, не для меня. Она — это все, чего бы я хотел. Прекрасная. Совершенная. Незаменимая.

Отчаяние захлестнуло меня. Мои мысли, мои чувства, мои мышцы. Когда я увидел, что дверь открывается, я развернулся и побежал. Я не спрашивал разрешения. Я не слышал, что голоса кричали мне остановиться. Я просто бежал.

Я проходил мимо дверей. Я останавливался, чтобы посмотреть в каждую дверь, высматривая Слоун. Сквозь туннель душевной боли, я слышал голоса сзади себя, но я игнорировал их, продолжая искать. Я не мог остановиться, пока не найду ее. Я не хотел успокаиваться, пока не увижу ее.

А потом, я сделал это. Я увидел ее лицо, повернутое в сторону окна комнаты, в которой она находилась. Ее глаза были закрыты, ее выражение лица было спокойным, и прямо сейчас, в этот момент, я знал, что не смогу жить без нее. Я даже не смог представить себе, что я буду делать, если она умрет. Сегодня. Завтра вечером. Через год. Через десять лет. Я не смог представить мир без нее. Свою жизнь без нее.

Не обращая внимания ни на кого в этой комнате, я подошел к кровати, я взял ее руку в свою и опустился на колени рядом с ней.

Я прижал ее пальцы к своим глазам. Потом к своим губам. На вкус они были солеными. И мокрыми. До этого момента я даже не понял, что я плакал.

Я посмотрел на лицо, которое преследовало мои мечты и мысли в течение нескольких месяцев, и я почувствовал тяжелый груз печали. Я уже почувствовал, как будто она ускользает у меня прямо перед глазами.

— О, боже, пожалуйста! — тихо умолял я. — Пожалуйста, пусть с ней все будет хорошо. Пожалуйста, позволь ей жить. Не забирай ее у меня. Пожалуйста, не забирай ее у меня.

Единственное, что я слышал, так это свой собственный голос. Он охватывал меня, как будто тьма охватывала меня словно какое-то ничтожество.

*****

Я, по крайней мере, несколько раз в час, смотрел на экран монитора, который уверял меня, что Слоун еще жива где-то там. Я смотрел на успокаивающие импульсы, когда они танцевали по экрану. Я слушал успокаивающий шелест воздуха, наполняющий ее легкие. Я чувствовал своей душой, что она еще не оставила меня. В любом случае, не полностью.