Народ-богатырь - Каргалов Вадим Викторович - Страница 24

Юлиан мог и не оправдываться за незавершенное путешествие: сведения, собранные им о монголо-татарах, были настолько ценными, что наверняка удовлетворили папского легата — ни в одном из современных Юлиану сочинений нет ничего подобного!

Юлиан писал, что монгольский хан, «считая себя сильнее всех на свете, стал выступать против царств, намереваясь подчинить себе весь мир. Поэтому, подступив к стране куманов (половцев), он одолел самих куманов и подчинил себе их страну. Оттуда они воротились в Великую Венгрию, из которой происходили наши венгры, и на пятнадцатый год войны завладели ими, как сообщили нам словесно сами язычники-венгры. Завладев ими и обратившись к западу, татары в течение одного года или немного большего срока завладели пятью величайшими языческими царствами: Сасцией, Булгарией, взяли также 60 весьма укрепленных замков, столь людных, что из одного могло выйти пятьдесят тысяч вооруженных воинов. Кроме того, они нападали на Ведин, Меровию, Пойдовию, царство Морданов (видимо, имеются в виду различные народы Поволжья — В. К.). Там было два князя: один князь со всем народом и семьей покорился владыке татар, но другой с немногими людьми направился в весьма укрепленные места, чтобы защищаться, если хватит сил». Эта часть послания Юлиана, записанная, как видно, с чужих слов, содержит весьма приблизительное описание начала монголо-татарского нашествия на Восточную Европу. Но когда Юлиан перешел к описанию событий на Руси и поблизости от ее границ, его рассказ приобрел почти документальную точность.

«Ныне же, находясь на границах Руси, мы близко узнали действительную правду о том, что все войско, идущее в страны запада, разделено на четыре части. Одна часть у реки Итиль (Волги) на границах Руси с восточного края подступила к Суздалю. Другая же часть в восточном направлении уже нападала на границы Рязани, другого русского княжества. Третья часть остановилась против реки Дона, близ замка Воронеж, также княжества русских. Они, как передавали нам сами русские, венгры и булгары, бежавшие перед ними, ждут того, чтобы земля, реки и болота с наступлением ближайшей зимы замерзли, после чего всему множеству татар легко будет разграбить всю Русь, всю страну русских».

Юлиан писал о войске татар, об его вооружении и тактике. Эти сведения вполне соответствовали тем данным, которые содержались, к примеру, в сочинении Плано Карпини и других современников монголо-татарских завоеваний. «Скажу вам о войне по правде следующее. Говорят, что стреляют они (татары) дальше, чем умеют другие народы. При первом столкновении на войне стрелы у них, как говорят, не летят, а как бы ливнем льются. Мечами и копьями они, по слухам, бьются менее искусно. Строй свой они строят таким образом, что во главе десяти человек стоит один татарин, а над сотней один сотник. Это сделано с таким хитрым расчетом, чтобы приходящие разведчики никак не могли укрыться среди них, а если на войне случится как-либо выбыть кому-нибудь из них, чтобы можно было заменить его без промедления, и люди, собранные из разных языков и народов, не могли совершить никакой измены. Во всех завоеванных царствах они без промедления убивают князей и вельмож, которые внушают опасения, что когда-нибудь могут оказать какое-либо сопротивление. Годных для битвы воинов и поселян они, вооруживши, посылают впереди себя. Других же поселян, менее способных к бою, оставляют для обработки земли, а жен, дочерей и родственниц тех людей, которых погнали в бой и кого убили, делят между оставленными для обработки земли, назначая каждому по двенадцать и более, и обязывают тех людей впредь именоваться татарами. Воинам же, которых гонят в бой, если даже они хорошо сражаются и побеждают, благодарность невелика: если погибают в бою, о них нет никакой заботы, но если в бою отступают, то безжалостно умерщвляются татарами. Поэтому, сражаясь, они предпочитают умереть в бою, чем под мечами татар, и сражаются храбрее, чтобы дольше не жить и умереть скорее… Далее говорят, что женщины их воинственны, как они сами: пускают стрелы, ездят на конях и верхом, как мужчины; они будто бы отважнее мужчин в боевой схватке, так как иной раз, когда мужчины обращаются вспять, женщины ни за что не бегут, а идут на крайнюю опасность… На укрепленные замки они не нападают, а сначала опустошают страну и грабят народ и, собрав народ той страны, гонят на битву осаждать его же замок. О численности всего их войска не пишу вам ничего, кроме того, что изо всех завоеванных ими царств они гонят в бой перед собой воинов, годных к битве».

Правда, в конце письма Юлиан все-таки пытался определить численность монголо-татарского войска, но, видимо, сам сомневался в полученных сведениях и оговаривался: «Татары утверждают, будто», «говорят» (без указания, кто именно). «Татары утверждают, будто у них такое множество бойцов, что его можно разделить на 40 частей, причем не найдется мощи на земле, какая была бы в состоянии противостоять одной их части. Далее говорят, что в войске у них с собою 240 тысяч рабов не их закона и 135 тысяч отборнейших воинов их закона в строю». Юлиан, очевидно, значительно преувеличил численность монгольского войска.

Чрезвычайно интересные сведения сообщил Юлиан о дипломатической подготовке монгольскими ханами нашествия на запад. Здесь венгерский монах рассказывал, как непосредственный участник событий, и не верить ему нет оснований.

«Князь Суздальский передал словесно через меня королю Венгерскому, что татары днем и ночью совещаются, как бы прийти и захватить королевство венгров-христиан. Ибо у них, как говорят, есть намерение идти на завоевание Рима и дальнейшего. Поэтому монгольский хан отправил послов к королю венгерскому. Проезжая через землю Суздальскую, они были захвачены князем Суздальским, а письмо, посланное королю Венгерскому, он у них взял. Самих послов даже я видел со спутниками, мне данными. Вышесказанное письмо, данное мне князем Суздальским, я привез королю Венгерскому. Письмо же писано языческими буквами на татарском языке. Поэтому король нашел многих, кто мог прочитать его, но понимающих не нашел никого. Мы же, проезжая через Куманию (Половецкую степь), нашли некоего язычника, который нам его перевел. Этот перевод таков: „Я Хан, посол царя небесного, которому он дал власть над землей возвышать покоряющихся мне и подавлять противящихся, дивлюсь тебе, король Венгерский: хотя я в тридцатый раз отправил к тебе послов, почему ты ни одного из них не отсылаешь ко мне обратно, да и своих ни послов, ни писем не шлешь? Знаю, что ты король богатый и могущественный и много под тобой воинов, один ты правишь великим королевством. От того-то тебе трудно по доброй воле мне покориться. А это было бы лучше и полезнее для тебя, если бы ты мне покорился добровольно. Узнал я, сверх того, что рабов моих куманов ты держишь под своим покровительством (имеются в виду половцы, часть которых после вторжения монголо-татар в причерноморские степи откочевала в Венгрию и была принята на службу венгерским королем Белой IV. — В. К.). Посему приказываю тебе впредь не держать их у себя, чтобы из-за них я не стал против тебя. Куманам ведь легче бежать, чем тебе, так как они, кочуя без домов в шатрах, может быть, и в состоянии убежать; ты же, живя в домах, имеешь замки и города; как же тебе избежать руки моей?“».

Сведения, собранные Юлианом о состоянии Восточной Европы накануне зимнего похода хана Батыя на Северо-Восточную Русь, отличались точностью и достаточной полнотой. Это неудивительно: венгерский монах писал эту часть своего письма на основании личных наблюдений или рассказов очевидцев. Однако, когда он пытался выяснить вопрос о происхождении монголо-татар или восстановить историю образования Монгольского государства, сведения становятся самыми фантастическими. Впрочем, и другие европейцы знали о грозных завоевателях не больше, чем венгерский монах. В «Большой хронике» Матвея Парижского, к примеру, записано, что официальные послы, прибывшие в 1238 г. к «царю франков», «сообщали и по правде рассказывали, что от Северных гор устремился и занял пространные и богатые земли Востока, опустошил великую Венгрию и направил со страшными посольствами угрожающие письма какой-то народ чудовищный и бесчеловечный. От этого жители Готии и Фризии, боясь их набегов, не отправились, по обыкновению своему, в Англию и Гернемус во время ловли селедки, какой нагружали свои суда». В анонимном продолжении «Истории царства Французского» писалось о панике, которая охватила Западную Европу при слухах о приближении неведомых завоевателей: «Франция и все другие земли были напуганы известиями о татарах. Много бежало людей из Венгрии и областей Алемании. Из-за боязни татар много осталось во Франции нераспроданных товаров».