Блистательный Двор - Мид Ричел (Райчел) - Страница 85

Позже, прильнув к нему, я не хотела его отпускать. Мне казалось неправильным расстаться с ним в нашу первую ночь. Казалось неправильным вообще с ним когда-либо расставаться.

– Еще чуть-чуть, – прошептал он мне. Нас обдувал теплый ветерок, но я дрожала. Он страстно обнял меня. – Подожди немного, и жизнь опять войдет в свое обычное русло.

Я положила голову ему на грудь и со смехом возразила:

– У нас все было необычно с самой первой минуты нашего знакомства. И, надеюсь, так будет продолжаться и впредь.

Но в конце концов, хоть и с огромной неохотой, мы были вынуждены оторваться друг от друга и одеться.

Лиззи дремала, привязанная к дереву. Бедняжка надеялась отдохнуть, но покорно повезла нас на ферму. Я чувствовала жар, исходящий от Седрика: наша новая связь ошеломляла и одновременно согревала меня.

В доме Маршаллов нас дожидалась хозяйка. Она сидела за столом с чашкой чая, но при виде нас открыто зевнула.

– Легки на помине, ребята! Эндрю хотел ехать за вами, но я ему сказала, что вы сами объявитесь.

– Ураган многое разрушил на участке, – сказала я, в принципе не солгав. – Извините, что не позанималась с девочками.

Мистрис Маршалл подавила зевок.

– Не страшно. У детей было много уборки. А твоему жениху надо у нас заночевать. Нет смысла возвращаться, чтобы опять приезжать сюда спозаранку. Пусть поднимется наверх, в спальню мальчиков.

– Отлично, – согласился Седрик. – Спасибо вам!

Мистрис Маршалл направилась к себе, но я успела спросить:

– Вода еще горячая? Я бы заварила ромашки.

Она махнула в сторону чайника, стоящего на углях.

– Бери, конечно.

Мы с Седриком вместе поднялись наверх, но задержались на площадке между двумя комнатушками.

– Потрясающе! – прошептала я. – Мы точно не расстанемся в нашу первую брачную ночь!

Из-за приоткрытой двери мальчишеской спальни доносился громкий храп.

– А я и не сомневался!

Мы поцеловались так крепко, как только позволяли взятая мной кружка с горячей водой и опасение, что нас застанут расплох. Я ушла в девчачью спальню, опьяненная тем, что случилось. Раздевшись, я облачилась в простенькую ночную сорочку. Прежде чем забраться под одеяло, я села на единственную табуретку и допила чай. Но я не клала в него ромашку. Вместо нее я заварила листья коричника, которые мистрис Маршалл подарила мне по дороге в Хэдисен.

Итак, втайне от остальных, в течение следующей недели у нас возник совершенно новый жизненный уклад.

Для меня переменился весь мир.

Каждое утро Седрик неукоснительно приезжал к Маршаллам на ферму и увозил меня на прииск. Но мы не сразу принимались за работу. Мы падали на кровать (а вернее, на соломенный матрац, который ее заменял) и задерживались там настолько долго, как только осмеливались. Хорошо хоть, солома была свежая: после урагана мы ее сменили. Чтобы встать и приняться за дела, требовалось сделать над собой немалое усилие, но нас подгоняла мысль о том, что мы очень близки к своей цели.

Нам было безумно тяжело расставаться друг с другом в конце дня – но мы заставляли себя это сделать.

Вечером я давала уроки детям Маршалов и отправлялась спать – а на другой день все повторялось опять.

– Я кое-что тебе приготовил, – сообщил мне Седрик как-то раз, когда я нежилась на матраце.

– Трапезу для гурманов?

Это стало еще одной нашей традицией: Седрик вставал с кровати первым и делал мне завтрак. Старая печка не позволяла готовить особые изыски, но Седрику удавалось справляться с беконом и незамысловатыми галетами. Он подавал мне завтрак в постель, поддразнивая, будто знает, как я скучаю по прежней аристократической жизни и готова бросить мужа ради пирожных и кофе со сливками.

– Не думай, что я не уловил сарказма. И – да, кое-что еще!

Я села на матрац, поджав под себя ноги: я уже успела облачиться в свою белую блузу (хотя она стала гораздо менее белой по сравнению с моментом отъезда в Хэдисен).

– Давай! Не томи!

Седрик вручил мне утреннюю чашку чая с коричником – его приготовление он тоже взял на себя – и какой-то небольшой предмет. Присмотревшись, я поняла, что это медальон. На тонкой цепочке висел серебристый овал со стеклянной крышечкой: внутри лежал засушенный цветок. Я уже видела такие украшения: сейчас в Адории они были в моде. Я повернула медальон к свету и улыбнулась.

– Это же кашка! – в упоении воскликнула я. – Как на нашей свадьбе!

– А она действительно с нашей свадьбы. Тебе пока нельзя носить обручальное кольцо, и я сохранил цветок, чтобы у тебя был хоть какой-то памятный знак.

– Весьма изобретательно. – Я надела цепочку на шею и провела пальцами по стеклу. – Я совсем забыла про цветы после… ну всего, что было той ночью.

Седрик погладил меня по щеке.

– Я умею занять твои мысли. Удивительно, что ты еще помнишь свое собственное имя и свой… псевдоним.

– Да, скромности тебе не занимать! – возмутилась я и ткнула его локтем в бок. – Но – спасибо. Надеюсь, ты не слишком потратился.

– Не волнуйся, он из меди. Кольцо обещаю подороже.

Седрик наклонился, чтобы меня поцеловать, но стук копыт, раздавшийся на нашем дворе, заставил его отпрянуть. Не говоря ни слова, мы оба вскочили как ужаленные. Седрик заправил рубашку в штаны, а я надела юбку-брюки и сапожки. Едва я успела сесть за стол, где стояла тарелка с завтраком, как в дверь постучали. Седрик с непринужденным видом распахнул дверь и выгнул брови, обнаружив на пороге Элиаса.

– Какая неожиданная радость! – солгал Седрик и усмехнулся.

Элиас заглянул внутрь.

– Все в трудах, как вижу.

– Вы как раз подоспели к завтраку, – произнесла я, указывая на бекон и дымящуюся чашку чая. – Вот оно – хорошее начало дня! Не желаете перекусить вместе с нами?

Элиас бочком зашел в комнату и смерил нас презрительным взглядом. Уставившись на мою тарелку, он принюхался и поморщил нос.

– Нет уж. Я по делу, – проворчал он.

– Ну-ну, Элиас, не хами, – укорил его знакомый голос. В дверях возник Уоррен. – Можно к вам заглянуть?

– Конечно! – Седрик сделал приглашающий жест рукой. – Добро пожаловать в наш дом!

Продолжая любезно улыбаться, Уоррен вошел и осмотрелся. Я давно привыкла к этому убогому жилищу, но Уоррен, похоже, решил, что я жестоко страдаю из-за своего неправильного выбора.

– Как необычно, – изрек Уоррен после паузы.

Седрик оставил дверь приоткрытой, и я заметила, что на крыльце собрались приятели Элиаса и какие-то незнакомые мужчины.

– Вы пришли ради золотой жилы? – выпалила я.

Целую неделю мы с Седриком дисциплинированно работали с лотком и рудопромывками, но не очень в этом преуспели. Уоррен и Элиас убедительно попросили нас дождаться прибытия подручных рабочих, которые должны были привезти специальное оборудование – и мы послушались, несмотря на нетерпение, которое возрастало с каждым днем.

Что ж, пока мы были вынуждены подчиниться и играть по правилам Уоррена… хотя и знали, что Седрик мог самостоятельно подняться на скалу и добыть столько самородков, что мы бы сразу расплатились со всеми долгами.

– Конечно, нас интересует жила, а не ваша хибара! – огрызнулся Элиас. – Надеюсь, мы не помешали вам трапезничать. Продолжайте завтракать, ну а мы займемся делом.

Элиас направился к двери, а мы с Седриком переглянулись. И что нам теперь делать? Мы понимали, что спорить сейчас нельзя, и если ради нашей цели нам придется испытать себя на прочность и выдержать презрительное отношение Элиаса – пускай так и будет.

– Извините, – негромко проговорил Уоррен, когда Элиас убрался восвояси. – Он порой бывает колючим. Но он – опытный человек и предан мне.

Возле лачуги мы обнаружили дополнительное снаряжение для скалолазания и несколько ящиков. Один из мужчин вышел вперед и представился Аргусом Лейном. Он оказался специалистом-взрывником и объяснил нам, что ящики заполнены взрывчаткой.

– У них отсроченное действие, – добавил Аргус. – Здесь два компонента. Сами по себе оба совершенно стабильны. Но при смешивании друг с другом в достаточном количестве возникает цепная реакция. Парни поднимутся на скалу и установят их, а затем спустятся на землю, пока реакция не началась.