Убийца по имени Ной - Горбачева Наталья Борисовна - Страница 21

— Не поверишь! Семьдесят. Только не вставай — я принесу тебе в постель кофе, киска.

— Вы только… оденьтесь, — спокойно согласился Виктор, но его затошнило: ночью он трахал старуху.

Чтобы проверить, так ли это, спросил:

— Хорошо мы провели время?

— Чудесно, котенок! Ничего подобного давно не было. Ух ты мой красавчик! Подожди секундочку, — сказала она и ушла — видимо, за завтраком.

Виктор, не теряя ни секунды, впрыгнул в костюм, белье засунул в карманы и в три прыжка оказался на террасе. До чего же красивый вид открывался — вот где пожить бы, да надо бежать. Он заглянул за бордюр и отшатнулся: терраса покоилась на скале, а где-то внизу, из-под скалы, тек ручей или источник — как в кино.

— Хочешь на террасе? — услышал он воркующий голос Беаты. — Я здесь очень люблю — давай здесь, мой повелитель.

Она принесла поднос с экзотическими фруктами, сыром и ветчиной: всего понемногу, но в разнообразии. Потом принесла другой поднос — с кофе и сладостями.

Они расположились за плетеным столом. Бабушка ухаживала за ним, как за внучком: делала бутерброды, очищала фрукты, резала на кусочки и своими руками с узловатыми ревматическими пальцами отправляла ему в рот. Виктор решил, что ей нет смысла давать ему отраву. У нее были другие, вполне определенные на него виды. Дело клонилось к тому, чтобы с этими планами не затягивать. Она стала его поглаживать и пощипывать, довольно и плотоядно засмеялась, когда обнаружила, что он без белья. Виктор подумал, что еще чуть-чуть — и он задушит ее, как гадину, решительно и бесстрастно.

Ее спас телефон, который запиликал на столе. Она отошла с трубкой к краю террасы, села на парапет.

— Да, да! — потянулась она. — Чуть не задушил… лапочка… борзой, очень… Как — штуку? Мы же договаривались…

Она отвернулась, и Виктор уже не слышал, что она говорит. А говорила она довольно долго и, судя по нервным движениям, — злобно. Наконец разговор закончился, и она вернулась, раздраженная и красная.

— Что, мусик? — развязно спросил Виктор.

— Надули! — стукнула она по столу кулачком. — Хоть расписки пиши. Ничего не докажешь. А я назло им одену тебя у Версаче, — капризно сказала она. — Ты ведь не откажешься, киска?

— Конечно, нет! — потрафил он бабушке. — Надо бы мне что-нибудь полегче, а то в костюме жарко.

Беата ушла одеваться и через полчаса вернулась вполне молодой женщиной — если смотреть издалека, но рядом она казалась набальзамированной мумией.

Вилла оказалась обширной, с прилегающим парком пирамидальных тополей. И везде клумбы с разноцветными розами. Беата сорвала полурасцветший бутон алой розы и всунула Виктору в петлицу.

— Какой ты славный…

Она лихо вела машину. Виражи и повороты горной дороги отлетали назад, словно сухие листья по ветру.

Виктор занервничал, совершенно не представляя, в какую сторону они движутся. И даже когда въехали в черту города — кто мог сказать, в какой город теперь занесла его судьба.

— Беата, а у вас есть дети? — спросил он после затянувшейся паузы.

— Нет, киска… — обратила она к нему свое лицо под толстым слоем грима. — Советую тебе хорошенько подумать… — Она положила руку на колено Виктора. — Если будешь меня любить, сделаю тебя наследником.

— Усыновите, что ли? — рассмеялся Виктор и тут же пожалел.

— Негодник! — воскликнула она и шлепнула правой рукой по щеке. — Сейчас высажу. — Отвернулась от него, показав гордый профиль. Все-таки в молодости она была красивая…

Пришлось бормотать какие-то извинения, с трудом осваивая незнакомую роль альфонса. Но вроде получилось. Беата наконец сменила гнев на милость. Тут, кстати, показалось здание сочинского вокзала. Обоим стало весело — по разным причинам.

— Куда же мы едем?

— К Версаче. — Беата потрепала его по щеке рукой. Виктор терпел из последних сил. Как только машина остановилась, он открыл дверь и прямо с подножки рванул наутек. Остановился только, когда стал задыхаться.

Кое-как Виктор нашел дорогу к хозяйке — несколько часов понадобилось. Полуденный зной давно спал. В это время хозяйка всегда уходила из дома, но тут, как назло, сидела во дворе со своей подругой. Они увидели его, как только он вошел в калитку. Издалека стали подтрунивать: мол, неужели он был у той старой тетки? И откуда у него роза в петлице?

Виктор бочком, с глупой улыбкой, прошел мимо, извиняясь:

— Я костюм почищу. Не знал, что он так быстро пачкается.

— Нет, не надо, — ласково запретила хозяйка. — Я сама. Выходите сейчас же к нам. Мы пьем кофе.

В своей комнате он сбросил с себя пыльный, пропотевший костюм, как старую кожу, выбежал на задний двор и окатил себя ведром ледяной колодезной воды. Потом еще, еще — пока не замерз. Вот теперь можно было пить кофе.

Он изумился, когда увидел за столом, рядом с хозяйкой, новое лицо — девушку глазуновской красоты с длинными волосами: огромные глаза, белая кожа, алый рот и весь облик — от сказочной святой Руси.

— Знакомьтесь — Вероника, — сказала хозяйка. — Прошу любить и жаловать…

Эти слова хозяйки стали эпиграфом к следующей главе Викторовой судьбы.

Вероника была неземная девушка, то есть она так не походила ни на одну из земных, что любые эпитеты: красивая, тихая, спокойная, ласковая — и даже все это, вместе взятое, — не смогли бы объяснить того, что видел в ней Виктор. «Ангел мой», — говорил он ей, когда вместе они забирались в укромные уголки побережья, сидели под тенью деревьев, наслаждаясь обществом друг друга. Они не говорили о своих чувствах, но и без слов было все ясно.

Виктор ничего про нее не знал — кроме того, что Вероника была дальней родственницей хозяйки и жила у нее. Они могли бы беспрепятственно проводить все ночи, но она не решалась — им хватало и дня.

В первый раз все произошло естественно и в естественных условиях. Ложем служила трава, а покрывалом — небо. Вероника и тут была тихая и ласковая.

Виктор благодарил судьбу, которая свела его с Вероникой и даже… убрала с его пути Ольгу. Ему теперь было бы страшно и подумать, что он мог не знать Вероники. Какое счастье, что все произошло именно так, а не иначе… В конце концов, Ольга сама избрала свой путь.

Вероника была сама нежность и преданность. Виктор радовался, оттого что чувствовал, что именно ему, и только ему, предназначалась эта нежность. Никогда между ними не возникало недоуменных пауз — с ней и молчать было наслаждением. Постепенно Виктор признал, что особенно нравилось ему в ней — женственность, которая не имела ни малейшего изъяна. Вероника никогда не носила брюк, не пила, не курила, не старалась казаться умной. У нее были такт, вкус — все, о чем только мог мечтать мужчина.

Виктор замечал, как она старается понравиться ему, и думал, за что ему такое счастье. Это счастье вот уже три недели было неотлучно при нем и не собиралось в дальнейшем исчезать… За три недели восхитительной близости они не только не надоели, но, судя по всему, привязались друг к другу навсегда. Виктор успокоился, решив, что эта награда ему — за пережитые раньше страдания. Да, он много пережил за последнее время. Наступила светлая, чистая полоса. Теперь каждый день он держал в объятиях чудеснейшую из женщин.

Сергей через хозяйку регулярно передавал, что визу задерживают, а Виктор, в свою очередь, просил передать ему, чтобы не беспокоился. Они за три недели умудрились ни разу не встретиться. Виктор считал, что и это знак судьбы, подарок длиною в жизнь.

— В Греции все есть? — спросил он однажды в шутку Веронику.

— В Греции? — потянулась она к нему с поцелуем. — Есть все.

— Нет, — отстранил он от себя ее вишневые губы. — Там нет тебя! Тогда зачем мне Греция? Выходи за меня замуж…

— У тебя есть невеста, Оля…

— Откуда ты знаешь?

— Ты во сне говорил про нее.

— И что же я… говорил?

— Что она изменила тебе, — просто ответила она.

— Да, — ухватился за спасительную соломинку Виктор. — Самым коварным образом она изменила мне — перед самой свадьбой.