Убийца по имени Ной - Горбачева Наталья Борисовна - Страница 11

Светлана мигом исчезла за дверью. Кротов привел себя в порядок, несколько минут расслабленно посидел в кресле, собрался с мыслями и ласково спросил:

— Адам, где ты? Выходи, почему ты не выходишь?

— Я боюсь, — послышалось из-под стола.

— Адам, скоро ночь, а ты все спишь! Просыпайся! Просыпайся, просыпайся. — Обошел стол и протянул Виктору руку. — Я твой повелитель — пойдем, пойдем.

Кротову удалось вызволить Виктора из-под стола и усадить в кресло. После этого Кротов вернулся на место и несколько минут сидел неподвижно, наблюдая за Виктором. Наконец произошло то, чего ждал Кротов: Виктор закрыл глаза, как спящий, а через несколько секунд открыл их. Он еще немного напоминал сомнамбулу, но заговорил вполне разумно и адекватно:

— Я, кажется, заснул?

— Было немного, — согласился Кротов. — Я не стал тебя будить: смотрю — замучился парень, устал. Отдохнул теперь?

— Да, только какой-то дурной сон снился.

— Какой? Расскажи, — попросил Кротов — весь внимание и любезность.

— Да ничего интересного, — отмахнулся было Виктор, но наткнулся на пронизывающий кротовский взгляд, требующий исполнения ласкового приказа. — В общем, сад был… нет, лес… дремучий лес со зверями. А потом вдруг… какая-то женщина… как змея извивалась, хотела меня ужалить… — Он замолчал.

— Какая женщина: молодая, старая? Как хотела ужалить, куда? Может, все-таки она не ужалить хотела? Говори, говори, пожалуйста, — это все очень важно, — сказал Кротов и даже открыл блокнот для записей.

— Ну… молодая была, красивая, — замялся Виктор. — Она хотела, в общем… соблазнить, потому что была совсем голая.

— Как Ева? — уточнил Кротов.

— Ну, наверное… Ее, кажется, так и звали… Кто-то сказал…

— Нуте-с, батенька, тут махровым Фрейдом попахивает. Женщина голая была, говоришь?

— Голая, — сознался, как в постыдном проступке, Виктор.

Кротов долго писал. Виктору стало отчего-то дурно, душно.

— Я открою окно? — спросил Кротова. Тот будто не слышал.

— Так ты мне скажи, у вас с ней все-таки было это?

— Это? В смысле — спали? Нет… Вообще-то не знаю… не понял, — замялся Виктор. — Какая разница, в конце концов!

— Как — какая? Надо же знать, как тебя лечить?

— Меня лечить? — удивился Виктор. — Я просил вас помочь найти мою невесту, Олю…

— Олю? А ты уверен, что она была? Твой сон говорит о том, что у тебя психический сдвиг на сексуальной почве. А Оля — это воплощение твоих сексуальных притязаний, — убедительно сказал Кротов. — Подумай, ведь это так. Оли реально не существует.

— Ну как же… — обалдело посмотрел на Кротова Виктор, уже сомневаясь в своих словах. — Она была. А потом… кажется… пропала…

— Хорошо. Мы сейчас выясним это научным методом. Приборы не соврут. Идем. Заодно проверим, какой у тебя коэффициент интеллекта… — Он улыбнулся. — Посмотрим, голова ты у нас или не голова…

Виктор пошел за Кротовым, как телец на заклание.

Лаборатория находилась в противоположном крыле коттеджа. Кротов надел белый халат, вымыл руки, сделал профессиональные распоряжения двум Своим ассистентам — людям средних лет с очень располагающей наружностью. Они делали все сосредоточенно, несуетливо, без лишних разговоров.

Чтобы определить КИ — коэффициент интеллекта, нужно было отвечать на разнообразные вопросы, достраивать заковыристые рисунки, определять необходимые слова в текстах — и все это бесконечно. И отвлекаться нельзя. Виктор чувствовал себя как марафонец, приближающийся к финишу: умри, но доползи. В общем, до финиша Виктор дошел.

Ему уже и не важно было, сколько очков набрал: главное — он победил.

А когда победил, то вспомнил об имени своем, которое по-латыни означает «победитель»; потом приплелись похвалы Кротова, который с начала их знакомства несколько раз красноречиво акцентировал это обстоятельство, что Виктор — именно победитель.

— Не может быть! — вдруг услышал он удивленный возглас Кротова. — Надо проверить.

— Давайте проверим, — корректно согласились оба ассистента и стали просматривать всю программу теста с самого начала. На это ушло минут пятнадцать.

В голове Виктора, в его усталых мозгах, вдруг появилось расслабляющее ощущение физического блаженства — как после вкусного обеда. В такие минуты притупляется бдительность, жгучие проблемы уходят на задний план — человек просто доволен.

Доволен и не бдителен. Не бдителен, а значит, может даже подписать себе приговор. Виктор смог переварить сложнейший американский тест и был теперь собою очень доволен.

— Невероятно! — воскликнул Кротов.

— Да, очень интересно, — подтвердили ассистенты.

Кротов развернулся к подопытному и сделал театральный реверанс в его сторону.

— Ты феномен, мальчик мой! Ты невероятно феноменальный человек. Твой КИ — 145!

— Это много или мало? — поинтересовался Виктор, хотя уже понимал, что это не важно: главное — он стал значим в глазах этих замечательных людей.

— Максимально можно набрать 160, но к этому и близко на моей памяти никто не подходил. У меня КИ — 130. Голова! Ты у нас голова… Нет, ты знаешь кто? Необработанный бриллиант. Тебя надо вставить в оправу, и ты засверкаешь, как «Голубой карбункул». Люди с таким КИ — исторические личности. Это я тебе говорю, — понизил голос Кротов. — Это судьба. Это просто невероятное стечение обстоятельств, что ты попал ко мне. Хотя… все не без причины. Мы должны были встретиться.

— Как хорошо… — улыбнулся Виктор от наплыва комплиментов.

— Теперь важно направить твой интеллект в нужное русло. Многие ведь имеют приличный ум, но распыляются, понимаешь? Сколько таких ранних гениев исчезает бесследно. Был, был вундеркинд, газеты о нем писали, телевидение снимало, а теперь — покажите мне этого вундеркинда! — распалялся от какого-то внутреннего беспокойства Кротов.

Он говорил сейчас несвойственным ему тоном — слишком возбужденным и в то же время испуганным — во всяком случае, говорил он не совсем обдуманно, как раньше.

— В общем, мы займемся тобой. Предстоит еще, конечно, много исследований. Но тут уж ничего не поделаешь! В нашей лаборатории — новейшее оборудование. Только две недели назад смонтировали одну штуку за полмиллиона долларов. Вот как тебе повезло!

— Спасибо, конечно… Но Оля… — слабо напомнил Виктор.

— Я не забыл. — Кротов перестал улыбаться. — Более того, теперь я точно знаю, как ее отыскать, — в прежнем режиме строгости и покровительства заговорил он. — Сейчас ассистенты проведут с тобой ряд экспериментов, а я подготовлюсь к последнему этапу.

Это был приказ, не подчиниться которому было невозможно.

Виктора усадили в специальное кресло, конструкция которого предполагала, что у сидящего в нем расслабляются все до малейшего мускулы. В таком кресле через пять минут сон приходит сам собой, но ассистенты, зная это свойство, просили Виктора сну не поддаваться ни под каким видом, а, наоборот, сосредоточиться. На него надели наушники, подключили провода и — понеслось. Свет в лаборатории то загорался, то гас, мигали лампочки, особенно раздражали красные — как в фотолаборатории, появлялись навязчивые звуки…

Сколько времени прошло — неизвестно. Тело не подчинялось, язык, может, что-то и говорил, но в наушниках ему самому это было не слышно. Кончилось тем, что Виктор просто потерял сознание.

— Просыпайся! Просыпайся! — откуда-то издалека услышал Виктор, и будто бы зазвонил будильник. По звону будильника он открыл глаза, надеясь, что несносный треск прекратится.

Будильника наяву не существовало. Виктор открыл глаза и увидел склоненного над собой Кротова. Виктор лежал на кушетке, в окно пробивался последний луч заходящего солнца.

— Где я?

— Ты у друзей, — ласково ответил Кротов. — Поднимайся! Все эксперименты окончены.

— Эксперименты? — задумался Виктор. — А Оля?

— Оля здесь…

— Где? Неужели вы…

— Нет, это не мы — ты сам. Ты привел нас к ней сам, — на одной ноте проговорил Кротов.