Искупление (ЛП) - Ле Карр Джорджия - Страница 34

Он переводит на меня свой горящий взгляд, прежде чем продолжить:

— Моей задачей было войти с тобой в контакт и выяснить, что ты знаешь.

Я хмурюсь, соединив вместе брови.

— Что я знаю? Я не совсем понимаю. Ты должно быть меня перепутал с кем-то. Я всего лишь крупье в казино. Я ничего не знаю, чтобы мной заинтересовался такой могущественный и жестокий человек, о котором ты говоришь.

— Мужчина, который нанял меня,.. Дон одной из самых могущественных мафиозных русских семей в Англии.

Я резко выдыхаю.

— И убийца, которого ты видела у казино полгода назад, его сын.

Я в ужасе отстраняюсь от Константина и в шоке пялюсь на него. Он хватает меня за руки, я же пытаюсь высвободиться, но он только усиливает свою хватку, прижимая меня к себе.

— Отпусти меня, — шепчу я. — Я хочу уйти. Я... я доберусь домой на автобусе.

— Не так все просто. Теперь тебе угрожает многое, Рейвен. Теперь за твою голову объявлена цена.

Страх распространяется по венам, но я борюсь с ним изо всех сил.

— Ты останешься здесь, Рейвен?

Его голос. Это мой любовник. Борьба продолжается внутри меня.

— Кто ты? — выдыхаю я.

— Я профессиональный киллер, Рейвен. Меня наняли, чтобы найти и устранить тебя.

30.

Константин

27 лет назад

https://www.youtube.com/watch?v=6TpyRE_juyA

(Я моргнул, и вас больше не стало)

Я сразу чувствую, что что-то случилось, когда мать замирает на месте. Ее глаза тут же находят мои, и в этот момент мир перестает вращаться. Мы смотрим друг на друга, и никого больше нет. Затем на улице слышится стрельба, и я вижу, как в ее глазах появляется ужас. Моментально она быстро двигается ко мне, я раскрываю рот от удивления.

Снаружи, я слышу крики. Сербский язык.

Мама подхватывает меня со стула. Прикрыв мне рот рукой, она запихивает меня в шкаф, где мы храним зимние вещи. Пахнет шерстью и нафталином. Она прикладывает палец к губам и тихо говорит, таким голосом, я никогда не слышал, чтобы она со мной разговаривала:

— Не издавай ни звук. Ни одного звука. Что бы ни случилось, ты не выходишь отсюда, слышишь меня?

Я огромными глазами смотрю на нее.

Она сильно трясет меня за плечи, у меня даже зубы стучат.

— Ты понял меня?

Я киваю.

— Обещаешь? — шепчет она.

— Обещаю, — шепчу я в ответ.

— Ни единого звука, — напоминает она мне.

Я опять киваю.

Потом она улыбается, хотя ее губы дрожат.

— Я так тебя люблю, — говорит она.

— Я тоже тебя люблю, мама.

— Давай, поспеши. Они уже почти здесь, — всхлипывает моя бабушка в кресле.

— Теперь закрой глаза и не открывай их, пока не уйдут эти мужчины, — приказывает мама.

Я киваю и закрываю глаза. С закрытыми глазами я слышу, как дверь закрывается в шкаф. Как только я слышу шаги, открываю глаза. Дверь в шкаф до конца не закрывается, она старая и покосилась. Есть узкая трещина с боку. Я наклоняюсь вперед и прикладываю один глаз к трещине.

Я вижу, как моя бабушка встает с кресла. Ее лицо бледное и испуганное.

— Быстро, прикрой волосы, — резко приказывает она моей матери.

Моя мама берет шарф и повязывает его вокруг головы. Затем она обтирает руки о бедра. Я не знаю, почему она это делает сейчас. Она вытирает их только, когда ее руки мокрые. Выпрямив спину, она идет к столу по середине комнаты, где чистила картофель и клала его в миску. Сегодня на ужин картошка.

Как только моя мать добирается до стола, в наш дом врывается солдат. Моя мать передвигается к бабушке.

— Берите, что хотите. Мы здесь всего лишь две женщины. Оставьте нас. Пожалуйста, — говорит она на сербском.

Мужчина смотрит на мою маму, потом начинает медленно смеяться. Моя мама никогда не говорила правильно по-сербски, и ее произношение выглядит довольно смешным. Папа всегда смеется над ней. Мужчина, должно быть, тоже из-за этого смеется над ней.

— Пожалуйста. В том банке есть деньги, — умоляет мама. На этот раз она даже делает ошибку, но теперь ее голос дрожит. Мама боится этого человека.

Я хочу открыть шкаф и сказать ему, чтобы он ушел, но я весь словно оцепенел. Слишком поздно закрывать глаза. Я обещал, что не издам ни звука. Интересно, где папа. Или мои братья. Или даже мой дедушка. Он глухой, поэтому может он не слышал выстрелов.

В дом заходит еще один солдат. Он ничего не говорит, подходит к маме и улыбается.

— Есть еда и деньги. Возьмите все, — говорит мама.

Он по-прежнему молчит. А потом со всей силы ударяет маму в живот, она падает на пол. Я открываю рот, чтобы закричать, но не издаю ни звука. Хотя рот широко открыт, но звук не выходит.

— Закрой глазки, медвежонок. Держи их закрытыми и не издавай ни звука, — говорит мама на боснийском.

Но я не могу. Я не могу закрыть глаза. И не могу издать хотя бы звук. Я не могу двинуться. Я оцепенел.

— Не смотри, — добавляет она. — Не смотри.

Солдат поворачивается к бабушке. Он поднимает пистолет и стреляет ей в голову. Она падает. Мать кричит, и весь мой мир разваливается на части.

Кто эти люди? Почему они убили мою бабушку?

Я не понимаю, что происходит. Человек, застреливший мою бабушку, хватает мать за волосы и поднимает вверх. Она кричит от боли. Я чувствую, как мое лицо становится мокрым, а рука сжимается. Он делает маме больно. Я должен ее защитить.

— Не выходи. Не подходи. И держи глаза закрытыми, — снова говорит мама на боснийском.

Он грубо бросает ее на стол. Миска с картофелем опрокидывается. Картошка разлетается. Одна подкатывается к дверце шкафа. Если я протяну руку через щель, смогу поднять ее и бросить в этого ужасного человека. Пока я смотрю на картошку, я слышу звук разрываемой ткани. Тут же поднимаю голову.

Я не вижу все. Только маму. Мужчина порвал ей юбку. Я вижу ее белую талию и часть белого нижнего белья. Я никогда не видел ее в нижнем белье. Она даже не сушила его на улице, потому что ей было слишком стыдно, что люди могут увидеть его. Я должен остановить этого человека.

— Не выходи. Будь хорошим мальчиком, — предупреждает мама.

— Заткнись нах*й, — ругается мужчина на сербском.

Он разрывает ее нижнее белье. Она морщится от боли и закрывает глаза. Через секунду она распахивает глаза и поворачивает лицо в мою сторону. Ее глаза видят щель между створками. Слезы наполняют ее глаза.

— Хороший мальчик. Это мой хороший мальчик, — говорит она одними губами.

Внезапно ее глаза расширяются, лицо искажается. Она сжимает зубы. Мужчина кряхтит, и все ее тело начинает двигаться вперед-назад по столу. Она не может сдержать крики от боли. Моя рука движется к двери. Мне нужно что-то сделать. Мне нужно помочь моей маме.

— Обещай…обещание это навсегда, — говорит она, как будто она видит меня.

Что-то ужасное происходит с моей матерью. Я вижу кровь, которая течет из ее губы, потому что она сильно прикусила ее.

И ботинки падают на пол. В комнату заходит еще один солдат.

— Черт, не оставляй кровавое месиво после нас, животное, — говорит он. У него командный голос.

Он встает рядом с моей матерью, и я вижу его лицо. Он расстегивает штаны и достает свою кукушку. Его кукушка большая и красная. Другие люди приходят в комнату. Они тоже заставляют тело моей матери скользить по столу.

Единственные звуки, которые она издает, говорит, что гордится мной, что я молчу. Не выхожу. И напоминает о моем обещании. Мне кажется я уже несколько часов сижу в этом шкафу, пропахшим нафталином, и вижу, как мужчины мучают мою мать, пока я застыл глазом у трещины.

— Мы убьем вас всех. Мы, бл*дь, убьем вас всех, — говорит человек, ударяя мою мать, и она падает на пол. Она не двигается. Мужчина пинает ее ногой в живот, но она даже не дергается.

Затем они покидают дом.

Я слышу их шаги перед домом, а потом звук удаляющихся грузовиков, но не могу пошевелиться. Интересно, почему не пришел папа. Или мои братья. Или Дедушка. Потом я слышу, как мама пытается вздохнуть.