Серая Дружина. Сердце Крона (СИ) - Жур Алена - Страница 38

Наверное, мне полагалось уже валяться на арене и вопить от боли, а не бороться с дурнотой, показывая при этом противнику жестами свободной руки: мол, я сейчас, подожди, только в себя малость приду… Но мне на эти условности было глубоко бл… плевать мне на них было! Я стояла, глаза у меня закатывались, и мой желудок упрямо просился на волю, под греческое солнышко.

Гермафродит выбросил перед собой кулак и на сей раз смазал меня по скуле. Тоже почему-то легонько, будто играл, удара я почти не почувствовала, но стало еще хуже: запах розового масла с его приближением только усилился! Теперь я прижала ко рту обе руки, да еще и согнулась; противник треснул по спине – все равно, что погладил, − но больше ликующих воплей не испускал и даже косился на меня с неприкрытой опаской. С трибун не доносилось ни единого звука, кроме разгневанного голоса Йехара: «Что с ней? Что с ней, я тебя спрашиваю, ведун?» − и панического веславского в ответ: «Да мне-то почем знать?!»

− Стань прямо, чтобы я мог тебя убить! – тонким женским голоском потребовал Афродит. Значит, разговаривать все же умеет, не только реветь.

− Буль… − отозвалась я и еще больше согнулась. – Уйди, оно… плохо мне, не видишь, что ли…

Может, я сказала это по-русски, или сказала невнятно, или «оно» вообще не понимало просьб, но только вместо того, чтобы подождать, пока я справлюсь со своей дурнотой, мой противник подскочил ко мне вплотную и изо всей силы ударил… в живот, вы только подумайте!

Это был единственный удар, который я в тот момент могла почувствовать.

Сила этого удара должна была меня отбросить на несколько метров и вмять все органы, которые под него попали, в позвоночник. Но сейчас на моей стороне был «Эффект Медеи», так что действие оказалось менее разрушительным, но не менее страшным. Хорошо, что успела отнять руки ото рта.

Я упала на колени, и меня мгновенно вырвало на ноги моему противнику. Все же не надо было завтракать. К тому же еще перед всем стадионом, позор-то, позорище..! Одно хорошо: Афродит, застигнутый таким коварным приемом врасплох, остолбенел. Трибуны тоже, и прошло несколько секунд, пока над ареной раздался первый звук.

Истерический смех Эдмуса. Спирит буквально заливался со своего места и никак не мог остановиться, и Афродит, конечно, очень обиделся и на это, и на то, что было минутой раньше. Поэтому решил выместить злость на мне, тем более что мне все еще было плохо, я не могла подняться, а запах розового масла проникал внутрь и сжимал желудок по-прежнему.

Согласитесь, не очень-то приятно в такой ситуации, когда тебе больно вцепляются в волосы и начинают тащить вверх с такой силой, что голова, кажется, сейчас оторвется от шеи.

Тут я разозлилась как следует, впервые за день. Ладно, пытаться убить беззащитную девушку, но еще на больных нападать?!

− Отлезь, мне плохо! – рявкнула я и тоже с силой выбросила вперед кулак.

И в глазах зрителей на трибунах – полностью опровергла собственные слова, поскольку от моего удара Гермафродита отшвырнуло, как куклу, на другой конец арены и впечатало в стену наподобие египетской фрески. На этом чудеса не кончились: изо рта и груди у незадачливого «оно» вдруг вырвалось что-то прозрачное, бесформенное (силикон, что ли?!), и одновременно с этим вид Афродита стал меняться. Исчезали квадратный подбородок, бычья шея и безобразные мускулы. Плечи уменьшались в размерах, фигура становилась гармонично-атлетической. Через полминуты у стены, потирая грудь, скорчился миловидный, с несколько женскими чертами лица парень. Костюмчик из шкур леопарда ему был явно мал, и он стыдливо придерживал шкуры на весу.

Вот тебе и раз. Кажется, я из него с одного удара вышибла дыхание Геракла. Парень жалобно осмотрелся по сторонам, взгляд его упал на царицу, и он вздрогнул.

− Почему я здесь? – спросил он приятным тенором. – Где разгневанная Гээра?

Зрители внимали ему в молчании. Кажется, проклятие богини из него этим ударом вышибло тоже – это была моя последняя мысль перед тем, как меня скрутило вторично. Что-то щелкнуло, и браслет Геферна сам свалился с моей руки, но мне было не до него. Афродит заметил, как я согнулась, и поспешил ко мне через арену:

− Радуйся, красивая! Тебе нехорошо?

Ну и как тут, спрашивается, порадуешься. Я отчаянно замахала руками, чтобы он не подходил, но он не понял.

− Розовое масло… − простонала я, и меня во второй раз за день вывернуло наизнанку.

Когда с арены меня уводили под руки Йехар и Эдмус, на трибунах никто так ничего и не уразумел. Аплодисментов не было: уходили мы в гробовом молчании. Афродит, стоя посередь арены, смотрел мне вслед недоуменным и обиженным взглядом и от удивления не думал даже отряхиваться. А я понемногу приходила в себя, хотя участливые вопросы Йехара действовали на меня примерно как аромат розы.

− Где болит, Ольга? Это он, да? Этот темный что-то напутал с зельем?

− Розовое ма-асло…

− Ты отравлена, да? Демон! Найди его, где бы он ни скрывался, и…

− Ага, сейчас, с этим психом связываться! Я не настолько придурок, даже и не мечтай!

− Это все масло… масло…

− Посмотри на нее, у нее начинается бред! Где этот… алхи… алхимик?!

Немало времени прошло, прежде чем мне удалось с горем напополам растолковать им, в чем дело. Наверное, лучше было молчать, потому что как только Эдмус услышал историю в моем исполнении – тут же перестал меня поддерживать и согнулся пополам, трясясь от невыносимого хохота. Мне пришлось всем своим весом повиснуть на Йехаре. Рыцарь, к счастью, и не думал смеяться: его лицо было полным искреннего сочувствия.

− Ты держалась очень хорошо, Ольга, − сказал он, когда мы уже подходили к дворцу, а я худо-бедно могла идти сама и перестала на нем виснуть. – Особенно для человека, который на арену вышел впервые.

Эти простые, без обычной средневековой витиеватости слова, подняли мне настроение, и я задрала нос. Тем более что запах розового масла меня больше не преследовал: его заменил вкуснейший в мире аромат свежего летнего воздуха и нагретой солнцем травы.

− А это наши победители, стало быть!

Веслав стоял неподалеку от входа в город: руки скрещены на груди, ноги на ширине плеч (узких, как вешалка в магазине), уголок рта подергивается насмешливо.

− А придурка нашего − что же, на арене забыли? Или он захотел повторить твой подвиг по… я даже и не знаю, как это выразить, но выглядело страшно, аж жуть! Настолько, что я сбежал с трибуны примерно после середины.

− Темный, уйди, − честно предупредил Йехар. – Не зли нас… − тут он посмотрел сначала на свой меч, потом на мое разозленное лицо и закончил четко: − … всех.

− Где уж нам, маленьким, − хмыкнул алхимик. – Насмерть утопите! Я только не понимаю, зачем мы мотались за цветком Прометея, если бедного Афродита и без него через пять минут унесли бы в нокауте? Кажется, у нас появилось новое оружие, смертоносное как нико…

− Оля! – тревожно вскрикнул Йехар, но я уже шагнула вперед и сделала единственное, что могло Веслава заткнуть: влепила ему пощечину.

К сожалению, при этом я начисто забыла, что «Эффект Медеи» будет действовать еще одиннадцать часов.

Алхимика отбросило на пару метров, и он покатился по дорожке. Я почти не размахивалась, эффект мог быть еще хуже, но понимание этого пришло потом, а так я окаменела, глядя на свою ладонь непонимающими глазами: мол, ты что натворила?!

− Оля! – укоризненно протянул Йехар, нагибаясь над слабо шевелящимся алхимиком и переворачивая его на спину.

− П-помог, − с ошеломленным видом выдавил тот, кашляя и пытаясь вытереть темно-бордовый ручеек крови из носа. – Р-раз в жизни, д-да…

Выглядел он совсем неважно, на щеке вспухла ярко-красная отметина, будто моя ладонь была раскаленной. Да еще кровь, ее было удивительно много, так что я совсем растерялась, шагнула было к нему, чтобы помочь, но алхимик шарахнулся от меня, как от зачумленной:

− Держи дистанцию, светлая!! Ты тоже, − это уже относилось к Йехару, которого он оттолкнул. Поднялся без всякой помощи, хотя выглядел совершенно оглушенным, тряхнул головой, разбрызгивая темные капли, и смерил нас двоих испепеляющим взглядом: − Ничего, если я не скажу «пожалуйста» на ваше «спасибо»?