Серая Дружина. Сердце Крона (СИ) - Жур Алена - Страница 16

− Здесь случилось что-то ужасное, − возвестил очевидное Йехар.

− Ясное дело, не «Ниагары» обпились, − гнусаво огрызнулся алхимик. Он с мукой во взгляде зажимал нос.

Вот теперь до всех дошло, что такое Ниагара, но комментировать с зажатыми носами и ртами никто не отважился. И именно в эту самую минуту Эдмус с воздуха крикнул, что видит на улице человека.

Так мы узнали, что у спирита есть достоинства помимо длинного языка и мощных крыльев. Например, отменные глаза, поскольку мы упомянутого человека не заметили в пяти метрах от себя.

Как его вообще можно было назвать человеком? Ходячий скелет с обвислой кожей, который когда-то был греком, сидел на крыльце одного из домов, и протягивал к нам руки, издавая слабые, нечленораздельные звуки. Одет он был на удивление добротно, но одежда была ему великовата размеров этак на шесть. Невольно напрашивалась параллель с Веславом.

Йехар бросился к человеку и придержал его. Опустил на крыльцо. Тот медленно рассматривал нас огромными глазами на когда-то смуглом лице, потом указал на себя и слабо проговорил:

− Офельт. Староста деревни.

− В селе еще есть живые? – встревожено спросил Йехар. – Кто-нибудь?

Неуверенный, дрожащий кивок.

− Вам помочь? У вас нет еды, голод, да? Ведун…

И тут случилось нечто, что поразило нас всех и избавило от мучительной кончины самого странника, а то алхимик уже готовился напомнить ему точное название своей профессии. Староста медленно, но твердо, со жгучей безнадежностью покачал головой.

− Еда? Еда есть. Оливки… на деревьях. Финики, виноград… и другое.

И сглотнул так явственно, что не осталось сомнений: полцарства отдаст за финик.

− Сейчас! – встрепенулся Йехар. – Демон, быстрее…

Но староста опять медленно покачал головой.

− Вы не знаете, − прошептал он. – Деревня проклята. Много… много лет. А вы… своей дорогой.

Приземлился Эдмус, который уже успел где-то надрать полные горсти оливок.

− С виду дрянь, − заметил он, − на вкус тоже, давайте я на охоту слетаю? Здесь столько змей, и ящерицы тоже…

Но староста дрожащей рукой отвел от себя оливки.

− В чем дело? – спросила Виола. – Какое проклятие?

− Проклятие богов, − Офельт не отрываясь, жадно смотрел на оливки, но руки за ними не протягивал. – Однажды низринутая с Олимы Ата с дочерью остановилась в нашей деревне и получила приют. И великий Громовержец разгневался и послал их…

− Куда-куда послал?

Неверный вопрос. Видимо, надо было спрашивать, «кого».

Староста смотрел за наши спины и вверх, и лицо у него помертвело от страха.

Чучело на крыше ближайшего дома встряхнуло крыльями и высвободило из-под них голову. Человеческую голову: лицо как у ребенка, но с грубой кожей, с горящими злобой глазами, покрытое отвратительными складками-морщинами. Глаза мигом скользнули по нам, по оливкам, потом крылатый монстр открыл тонкогубую пасть и испустил длинный призывный вопль.

И шорох крыльев послышался с соседних крыш.

− Гарпии, − познакомила я общественность с нашей проблемой на будущее.

− А арбалетные болты их берут? – деловито поинтересовалась Виола.

− Не знаю, попробуй.

Эдмус попробовал гораздо раньше. Пара взмахов крыльями – и он пронесся мимо первой гарпии крылатой вопящей молнией, по пути удачно засветив ей пяткой в морщинистый лоб.

− Птичек прошу под ногами не путаться!

Боммм! Гарпия замерла в воздухе, и тут же раздалось еще и «треннь!» − и это обозначало, что лучше бы птичка не слезала с насеста. Дольше бы прожила.

Виола погладила арбалет и тут же зарядила его во второй раз. Староста в панике закрыл лицо руками, но ему-то было нечего паниковать: первая же гарпия, которая бросилась на нас с выпущенными когтями и оскаленными зубами, благоразумно смылась в поднебесье. Еще и криками себя подбадривала, и ее можно понять: для начала Йехар с Глэрионом, потом Виола с арбалетом, я – в боевой позиции, готовая замораживать и испарять, ну, и Веслав, этот с таким озверевшим выражением лица, что и Горгона Медуза уползла бы на карачках. Итого четыре экземпляра, а вверху всего один, мелкий, без магии, правда, с громким голосом, но это поправимо, сейчас замолчит…

− А-атракционы продолжаются! – завывал Эдмус, развенчивая мифы о себе самом. – На-алетай, не скупись, только сегодня и только я, салочки в воздухе, кто победит – сожрет проигравшего, и я от своей доли выигрыша, пожалуй, откажусь сразу! Не поймите неверно, со сна и на дурную голову вы, может, и во всех смыслах ничего, но уж больно вы благоухаете! С крыльев валит…

Вжик-вжик-вжик – спирит невозмутимо обходил крылатых соперниц, совершая немыслимые фигуры высокого пилотажа и попутно умудряясь отмечать лбы гарпий то пятками, то кулаками, а то и сразу всем. Он устроил гонку, за которой трудно было следить глазами: осатаневшие твари гонялись за шутом повсюду, куда он только ни сворачивал, и это их губило. Кто-то не успел повернуть и удачно вписался в стену дома, еще две столкнулись в воздухе, три-четыре уже дрались между собой, но остальные – десятка полтора – наседали на шута как могли.

− Ниже! Ниже! – кричала Виола.

− Как можно ниже! – вопила я ей в тон, приложив руки ко рту рупором.

Когда нам начало казаться, что до гарпий уже дошло лучше, чем до Эдмуса, тот все же оторвался от преследования и рванул вниз, при этом войдя едва ли не в отвесное пике. Гарпии, конечно, рванули за ним и очень удивились, когда Эдмус приземлился и колобком откатился в сторону, а их встретили с земли ласковые улыбки Дружины.

Я выложилась в удар холода, не раздумывая: «Посох Морозко», одно из самых эффективных заклинаний по живой материи. Удачно, что к третьему году обучения уже справляешься с простой формулировкой приказа в мозгу, не нужно вспоминать заклинания, только представить цепочку действий да приложить максимум воли.

Гарпии, которые оказались в зоне поражения, ледяными статуэтками попадали на землю. Шут поступил верно, убравшись в дороги. Потом затянул песню арбалет Виолы, и все закончилось в полминуты. Последняя гарпия, которая в силу чистой тормознутости оказалась вне зоны поражения, оглянулась по сторонам, издала душераздирающее «Уй-юй-юй!» −и унеслась к горизонту на пятой передаче. Ее ободранный хвост перестал мелькать перед глазами на диво скоро.

Эдмус сел и выплюнул изо рта пучок перьев.

− Как будто кусал подушку, − пожаловался он. – В бою всегда тычут тебе в рот грязными хвостами?

− Просто у них не было другого способа заставить тебя замолчать, − с непроницаемым лицом ответствовал Йехар. – Любезнейший, ваша деревня свободна от проклятия. Теперь вы можете…

Не мог. Чем удивил нас в который раз, но теперь уже приятно. Староста оказался, в противоположность многим из власть имущих, настоящим человеком и прежде всего попросил нас позаботиться о других жителях. Только после того, как Виола с Эдмусом облазили дома и сообщили, что в деревне умерших от голода мало, он согласился принять из наших рук оливок и фиников.

Йехар смотрел, как он их ест, и хмурился.

− Всех людей этим не накормишь, а там есть еще и дети, они на последней стадии истощения, так вы сказали? И вообще, какая это еда… Как видно, твое снадобье все же пригодится, темный.

− Там посмотрим, - отрезал Веслав. – Попробую еще состряпать что-нибудь укрепляющее.

«Завтрак туриста» с укрепляющим вкупе произвели чудесное действие: уже через час на улицу начали понемногу выходить люди, такие же истощенные, как староста. Дети, похожие на маленьких узников концлагерей, махали нам тонюсенькими ручками; женщины улыбались, и улыбки эти странно смотрелись на обтянутых кожей лицах. В конце концов мы просто сбежали в дом к старосте, тем более что понятие «свежий воздух» к этой деревне все еще было неприменимо.

Шута не было: заявил, что ему дела нет до наших обсуждений, и унесся куда-то прямо с улицы. Веслав с унылой миной разглядывал на свет пустой пузырек из-под «Завтрака туриста». Кое-кому из-за большого истощения еще и две дозы давать пришлось.