Морские короли. Перекрестки (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 52

Руки у них обоих липкие.

Вот Амедей и займется делом. Той же торговлей. А маританцы в Тавальен не сунутся, неуютно им здесь. Безбожники они...

Конечно, бить их не бьют, и вслед не плюют, потому как Преотцу Ридону Шестому было предупреждение. Он как раз приказал во времена оны схватить нескольких маританцев, бросить в тюрьму, и собирался устроить над ними суд веры.

Узнав об этом, маританцы поступили просто. Они не стали протестовать, направлять послов или писать письма - к чему? Просто в один день их корабли вошли в порты Ростали, Элора, Диасана и еще дюжины городов. А Преотцу было отправлено письмо, из которого следовало что все маританцы друг за друга стоят горой.

И если хоть волосок упадет с головы заключенных, а более того, их потащат на какой-то сомнительный суд, да еще попробуют осудить, маританцы высадятся с кораблей.

Для начала ни устроят кровавую баню в тех городах, в которых стоят их корабли. А потом просто двинутся на суше, уничтожая все на своем пути. И так будет, пока Преотец не одумается.

Тавальен они не тронут, что вы!

В воды Тавальена и заходить нельзя - это смерть. И под катапульты Тавальена тоже идти дураков нет.

А вот все окружающее...

Хватит ли у Преотца войск, чтобы защитить свои владения. А если не хватит войск, то хватит ли в Тавальене денег, продуктов и прочего?

Маританцы не станут завоевывать Тавальен. Они просто блокируют его с суши, а с моря и того делать не надо.

На заявление Преотца, что все верующие люди, как один, поднимутся на защиту символа веры, маританцы даже расхохотаться не соизволили. Поднимутся?

Кто бы спорил!

Только с других континентов они далеко не уплывут, потому что в море маританцам равных нет. А те, кто поближе...

Карсты, что ли, встанут на защиту Преотца?

Или Лаис?

Это шутка такая?

Скорее уж, означенные семьи посмотрят и подумают, чем можно разжиться на развалинах Тавальена, или договорятся с маританцами, чтобы не пропустить помощи к осажденным. Потомки Королевской стражи и старые герцоги скорее найдут общий язык, чем какие-то рясоносные болваны, что бы последние о себе не возомнили.

Преотец внял, и маританцев выпустил. Но с тех пор между Маритани и Тавальеном установился вооруженный нейтралитет. Они просто не трогали друг друга, и старались обращать поменьше внимания. Особенно преотец. Неприятно осознавать, что ты не всесилен, и есть во вселенной место, которое тебе совершенно неподвластно.

Может быть, Эттан Даверт это изменит? О нем говорят, как о властном и сильном человеке...

Амедей помечтал еще пару минут, а потом махнул рукой, подзывая служанку. Та подбежала с кувшином вина, услужливо наклонилась над столом, показывая щедрые прелести в глубоком вырезе.

Амедей взглянул замаслившимися глазами.

Соблазниться, что ли?

Почему бы нет? Он мужчина холостой, свободный... дети? А что - дети? Все равно он их никогда не любил! Ни их, ни жену... женился, чтобы отца порадовать, а сам, в результате... вот Эдмон, наверняка, женился получше.

Амедей с гневом вспомнил парня стоящего рядом с братом. Высокого, синеглазого, явно маританца... сына! Продолжение рода...

А то его детки! Слова им не скажи - тут же реветь начинают, или смотрят тупыми глазами и ничего сделать не могут! Болваны!

Амедей сунул за корсаж несколько монет, девушка просияла и наклонилась еще ниже, чтобы за корсаж скользнул еще и ключик от комнаты. Амедею и в голову не пришло, что этот ключик она тут же передала симпатичному мужчине лет пятидесяти, который ждал на кухне. А в ладонь девушки перекочевали два золотых. Более, чем справедливая цена за голову Амедея.

***

Амедей не спал, когда приоткрылась дверь. Но вместо горячего тела, которое должно было скользнуть к нему под одеяло, к горлу мужчины прижалось холодное лезвие кинжала.

- Издашь хоть звук - прирежу, как свинью, - мягко произнес неизвестный.

Амедей оледенел.

Грабители?

Убийцы?

Маританцы!?

Последнее было самым страшным. Но даже спросить было нельзя. Лезвие так сильно прижималось к горлу, что малейший звук - и Амедей порезом не отделался быв.

- Ну-ка открой ротик, - это был уже другой голос.

В рот Амедею впихнули кляп, руки сноровисто скрутили за спиной, потом усадили мужчину на стул, спутали ему ноги, и только потом зажгли свечу.

Хотя могли бы и не зажигать - все равно 'посетители' были в масках. Но Амедей все равно чуть успокоился. Глаза у одного из них были темно-карими, у второго - серыми, то есть это не маританцы. Это самое главное!

Он попытался что-нибудь мыкнуть через кляп, но более высокая фигура покачала перед его глазами лезвием кинжала.

- Пока - молчи. Не то... прирезать мы тебя всегда успеем.

Вторая фигура в это время профессионально обшаривала номер. И быстро обнаружила и дорожный сундучок Амедея, и тайник в нем, и зашитые в плащ бумаги, и драгоценности, спрятанные в камзоле, и даже тайничок, который Амедей устроил в углу, под половицей. Массимо не привыкать было к таким поискам.

Закончив, фигура покачала головой, мол, больше ничего нет.

Луис кивнул другу, потом поводил перед глазами Амедея кинжалом, и тихо прошептал:

- Говоришь шепотом, и только когда я разрешу. Иначе сталью подавишься. Понял? Моргни...

Амедей послушно заморгал. Героем он отродясь не был, а уж в такой ситуации вообще оказался первый раз в жизни и думал сейчас лишь о спасении родной шкуры. Деньги - что? Наживное. А вот жизнь...

Кляп вытащили нарочито медленно, и готовы были запихнуть его обратно в любой момент.

- Это все, или мы что-то еще не нашли?

- Все, - всхлипнул Амедей.

Он не лгал. Ничуть не лгал...

Но на всякий случай пусть посидит в темнице Тавальена. Пока не спишутся с Эдмоном, не проверят все по описи...

Луис собирался ранним утром отправить голубя к Эрико. Благо, у купца, который приютил брата, была хорошая голубятня, а Эрико и раньше вел с ним дела. Для голубей было привычным летать между городами.

Так что мужчины сгрузили все вещи Амедея в несколько мешков, который Массимо отнес в карету, потом Амедея подхватили под белы руки, и препроводили туда же. Чтобы спустя час определить в одну из камер. Пусть посидит.

Либо пару дней, либо пару лет...

Луис не собирался освобождать Амедея. Пусть сидит, пока очередная проверка не приключится, или пока заключенный кого-либо не заинтересует... хотя - кого?

Кому там важно, что кричит узник?

Невиновен?

А тут виновных и не сажают! Это ж понятно, все, через одного, неправедно осужденные и обиженные. И - нет. Совесть Луиса не мучила. Даже на огонек не заглядывала ни разу. Он сейчас делал все возможное, чтобы спасти остатки своей семьи.

И если для этого надо кого-то ограбить, обидеть, или посадить за решетку, колебаться старший Даверт не станет.

***

Наутро в Росталь улетел голубь.

Еще через шесть дней прилетел ответ. Эдмон проглядел список украденного, понял, что его не обманывают, ответил, что вроде как все на месте, и просил на всякий случай подержать Амедея до его возвращения. Он-де отвезет Эрико в Рентар, заодно уточнит, все ли нашлось. И вернется за Луисом. Есть время?

Время пока еще было. Луис написал, чтобы поторапливались, и принялся готовить свой побег.

Кони, в том числе и несколько сменных, оружие, одежда - для себя и Массимо, который не собирался оставлять друга.

Драгоценности, бумаги, шкатулка матери, несколько книг - то, что Луис не собирался оставлять Эттану Даверту.

Письмо Лусии. Два письма. Одно из них - на красивой бумаге с водяными знаками, пустое и простенькое. Ни о чем.

Милая сестренка!

Как у тебя дела? Как самочувствие? Все ли благополучно?

Напиши, если тебе чего-нибудь захочется, я обязательно пришлю.

Я очень по тебе скучаю. Я счастлив, что ты устроила свою жизнь, что скоро станешь мамой, но мне так грустно от того, что ты далеко. Вчера я был в саду, помнишь, мы когда-то играли с тобой в рыцаря и принцессу? Мама тогда смеялась над нами, изображала злого дракона, а мы были так беззаботно счастливы...