Морские короли. Перекрестки (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 42

Амедей сделал шаг, другой - и замер на пороге. Впился глазами в лицо Эдмона так, что гвозди оказались бы милосерднее, настолько ненавидящим, злобным и гневным был взгляд младшего брата.

- Ты...

Эдмон поднялся из-за стола. Расправил плечи, улыбнулся.

- Я, Мед. Я.

Раньше Амедей вылетел бы из комнаты, хлопнув дверью. Но этот оказался покрепче. Подошел к столу, без спроса налил себе вина в бокал...

- И где вы взяли этого актеришку?

- Амедей! - Альетта сверкнула глазами, но высказаться не успела. Эдмон и сам мог постоять за себя.

- На Маритани. Куда ты, братик, скоро отправишься.

- Что?

- Я думаю, что мы будем открывать на острове свое представительство. И мне нужен будет кто-то под боком. Ты сгодишься.

Амедей презрительно расхохотался. Получилось вполне убедительно.

- Да с чего ты взял? Ты тут никто и ничто, тебе ничего не полагается! Ты прошлялся невесть где двадцать лет...

- Около пятнадцати, - поправил Эдмон. - и ты ошибаешься. Отец написал завещание в мою пользу.

Глаза Амедея полыхнули бешенством, но смотрел он теперь на Альетту.

- Ты... с-сука...

Может, он и кинулся бы на сестру - разорвать, вцепиться в горло той, которая нарушила все планы, но не успел. Плечом к плечу с отцом выросла фигура Эмиля Арьена.

- Не смей оскорблять моих родных.

Пусть это прозвучало по-детски, но Амедею хватило.

Сейчас перед ним сидела вся семья. Семья, в которой ему места не было (или так ему казалось). И сделать бы что-нибудь, схватить меч, проткнуть негодяя, который шлялся невесть где малым не двадцать лет, а теперь явился на готовенькое, словно ему тут медом намазали, но...

На поясе у негодяя висел отличный клинок с простой рукоятью, обтянутой акульей кожей, а значит, и владеть им Эдмон умел. Такие клинки кому попало и на Маритани не раздают, это из 'гвардейских мечей', а еще рядом с ним стоял молодой парень, очень похожий на молодого Эдмона, и смотрел зло и холодно. И Амедей задохнулся от гнева.

Схватился рукой за горло - злоба душила...

- Ненавижу! НЕНАВИЖУ!!!

И вылетел вон.

Эдмон посмотрел на Альетту.

- Так, одна проблема решена. Остается вторая - Мисси. Но я надеюсь, она не явится портить нам обед?

***

Амедей мчался по улице, позабыв и про лошадь, и про свои безумно дорогие сапоги, которые сейчас пачкались навозом, и про достоинство, с которым должен вышагивать богатый купец...

Плевать!

Плевать на все, кроме негодяя Эдмона!

Явился, сволочь, на готовенькое!

Только спустя шесть улицу Амедей начал что-то соображать, взял себя в руки, собрался...

Явился, братик? Отцовским наследством поживиться?

Не будет тебе этого!

Костьми лягу, но ничего тебе не будет!

Амедей недобро усмехнулся, и направился в контору. Здесь и сейчас он совершенно не думал о детях (а что о них думать, Альетта позаботится, как уже лет пять), ни о матери (которой никто не нужен, кроме этого поганца Эдмона), ни о последствиях своих действий. А чего?

Если не ему, то и никому...

Спустя полчаса из конторы купцов Арьен Амедей вышел с большой сумкой. Было у него желание еще и подпалить все на прощание, но так он быстрее привлечет к себе внимание... нет, не стоит.

Уехал - и уехал.

Прощайте, господа!

Несчастливо вам оставаться. И чем хуже, тем лучше. Вот!

***

Амедей правильно оценил ситуацию.

В контору Эдмон отправился только на следующий день, и то ближе к вечеру. До того ли ему было?

Когда нельзя было и на минуту оставить мать, которая смотрела счастливыми глазами, обнимала то его, то Эмиля, и каждые пять минут начинала плакать.

Когда с претензиями явилась Эмисса, и попыталась устроить скандал.

Пришлось вежливо объяснить сестренке, что совесть быть должна. Что ей причитается - отдадут, а дело рвать на части никто не позволит. Да, а до того пришлось сунуть ее муженька головой в лошадиную поилку. Тьер там, не тьер... себя Эдмон сейчас считал по определению выше любых тьеров.

Он маританец, он призванный и капитан корабля. Какие еще нужны титулы?

Сестра обиделась, но Эдмону это было безразлично.

Все же в контору они с Альеттой попали только к вечеру - и остолбенели.

Вот если бы тут гуляли пьяные матросы после полугодового плавания, помещение так и выглядело бы.

Все переломано, разбито, изорвано, а на главном столе кто-то наложил кучу дерьма.

Хотя кто-то?

Амедей, конечно.

На шелковых обоях было криво написано, куда надо идти Эдмону и что сделать в этом месте.

Альетта поморщилась.

- Мед совсем с ума сошел.

- Он думает, что я ему это прощу? - разозлился Эдмон. - Он у меня все здесь языком слижет!

- Думаю, он об этом догадывается, - протянула Альетта - и бросилась в соседнее помещение, где в специальном, обитом металлическими полосами круглом сундуке хранились все бумаги и деньги.

Оттуда она вернулась в гневе.

- Украл, мерзавец!

- Что?

- Все!

Долговые расписки, векселя, закладные - то, что можно легко перевести в звонкую монету, что составляет капитал любого торгового дома...

Эдмон выругался, но что толку?

Пришлось им сначала съездить к Амедею, потом проверить ворота, а потом добраться и до порта. Где они и узнали, что был такой господин. Сел на судно 'Веселая селедка', которое направляется в Росталь.

- Росталь? - прищурился Эдмон, вспоминая карту. - Это же рядом с Тавальеном.

- А, ему все равно было, куда ехать. Видно же - искал, что побыстрее, - портовые мальчишки неиссякаемый источник информации. И очень наблюдательный.

Эдмон наградил парня монеткой, и повернулся к Альетте.

- Ну что, сестренка? Я попробую перехватить 'селедку' в море, но если не получится, выловлю братца в Ростали. Справишься до моего возвращения?

Альетта только кивнула.

- Обещаю, братик.

Такого она от Амедея не ожидала. А с другой стороны - оно и к лучшему?

Это как нарыв, лучше пусть сразу прорвется, чем отравит все тело своим ядом. Потом-то поздно будет...

А для Амедея уже поздно. Эдмон ему не простит, это видно. И поделом. Ладно, ты мать и сестер бросил, но дети-то? Твои родные?

Хотя... Альетта отлично знала, что ни жену, ни детей Амедей не любил. Женился, чтобы заслужить отцовскую похвалу, а вот жить толком не смог. Не семья, а горе горькое... Конечно, он и о детях не подумал. К чему ему эта обуза?

Ничего, вырастим! И хорошими людьми, а не мусором на воде! Альетта знала свои силы. Она справится.

Теперь главное, чтобы справился Эдмон. Но глядя на сузившиеся синие глаза, она сочувствовала Амедею.

Семейство Даверт.

Иногда Луис думал, что он сошел с ума. А иногда он думал, что сошел с ума весь мир. Такое тоже бывает.

Отец окончательно сорвался с цепи. Он разрабатывал планы уничтожения ордена Моря с таким же хладнокровием, как хорошая хозяйка приглядывается к гусям во дворе.

Этого - на жаркое, этого коптить, а этот пока жирок нагуляет...

Мужчина попробовал поговорить с отцом, но наткнулся на искреннее удивление.

Не простят?

А кому прощать-то будет, если всех перебьем?

Не всех перебьем? Кто-то уйдет?

Ну, будет там две-три калеки, что они смогут сделать против Преотца? Он же наместник Ардена на земле, и по определению прав. Всегда. Даже если он завтра прикажет перебить всех жителей Тавальена, он все равно будет прав. И ему об этом говорят каждый день, каждый час, а иногда даже три-четыре раза в час.

А ты, Луис, вообще скучный. Надо мыслить шире, в человеке должен быть размах! Полет воображения!

Луис молча кивал, понимая, что отца, как атакующую акулу, теперь уже не свернешь. Кивал и Эрико. И трудился, как пчелка, выводя средства в Атрей. Луису он поверил еще раньше, а сейчас, когда отец это подтвердил...

Братья не были особенно дружны, но Эрико предпочитал рискнуть с братом, а не помереть рядом с отцом. Особенно сейчас, когда у него была Элисса, и когда они собирались пожениться. В Тавальене, конечно, это было невозможно. Любой служитель, соединивший их священными узами, доложил бы об этом Эттану Даверту - и не сносить влюбленным головы. Но вот в Ростали...