Нетипичный маньяк (СИ) - Ушакова Валентина - Страница 14

Ерофеиха взяла последний кусок пирога, налила свежего чаю. Раздалась бодрая мелодия: звонила дочь из Якутии. Поболтали, но недолго: с такими тарифами можно и без штанов остаться. Танюхина беременность проходила хорошо. Женщина доела пирог, допила чай, смахнула крошки со стола. Пора спать: в деревне ложатся рано. Подошла к кровати, проверила: топор лежал у изголовья. Скинула цветастый байковый халат, натянула просторную ночную сорочку и легла в постель. Через пять минут Ерофеиха уже храпела.

Грачиха задремала за столом. Внезапно до ее слуха донесся настойчивый стук. Грачиха прислушалась: точно, стучат. Касьяниха наконец-то принесла обещанные огурцы и грибы! Женщина, пошатываясь, встала, и направилась к двери. Открыла и застыла от изумления. На пороге стоял человек без лица.

Человек уже снял резиновые сапоги и оставил их у крыльца: на ногах у него были медицинские бахилы. Теперь, стоя перед жертвой, он эффектно (долго тренировался!), одним движением, скинул просторный армейский плащ. До Грачихи дошло, что перед нею негр. Некоторое время она стояла, таращась, пытаясь осмыслить увиденное. Но одурманенное сознание не давало принять какое-то решение. Наконец, Грачиха просто повернулась и пошла обратно в комнату. Человек последовал за ней.

При свете еще советской трехрожковой люстры женщина убедилась, что была права, точно, негр! Его лицо расплывалось у нее перед глазами, словно большое черное пятно. Черные руки подхватили со стола заветную бутыль с самогоном и безжалостно швырнули на пол. Та со звоном разлетелась на куски. Грачиха возмущенно замычала от такого кощунства, протягивая руки к человеку. Затрясла головой, отгоняя страшное видение. Наклонилась над разбитым сокровищем. Внезапно ее грубо толкнули в спину. Крупные осколки впились в тело, причиняя боль, но не сильную: алкоголь смягчил ощущения.

Грачиха с трудом поднялась и начала вытаскивать осколки. Потекла кровь. Человек выбрал и осторожно поднял острую, похожую на клык стекляшку. Затем внимательно всмотрелся в горло Грачихи, вспоминая анатомическую картинку, прицелился и воткнул осколок в сонную артерию. Отошел подальше. Грачиха выдернула осколок и отбросила его в сторону. Кровь из горла била толчками. Человек развернулся и пошел к выходу.

Сквозь замутненное сознание Грачиха понимала: что-то не так...Она быстро трезвела. В комнате никого не было. Негр ей просто померещился спьяну. Крови на полу и одежде было много. Женщина поняла, что упала на разбитую бутыль и поранилась. Но Грачиха поначалу не очень испугалась: ей уже не раз доводилось пострадать спьяну. Женщина зажала рану рукой. До нее дошло: надо как-то перевязать... Грачиха осмотрелась в поисках перевязочного материала. Ничего подходящего... Взяла полотенце, прижала к шее. Закружилась голова. Нужно позвать на помощь! Но голоса не было. Тогда она просто завыла от бессилия...

Ерофеиха внезапно проснулась, прислушалась. Неподалеку надрывно выла собака. Нехорошо выла, к покойнику. К ней присоединилась другая псина. Ерофеиха встала, попила воды. Снова прислушалась. Собаки больше не выли. За окном по-прежнему лил дождь. Ерофеиха зевнула, поправила пухлую подушку и снова легла в постель.

Понедельник - день тяжелый. Кобра была не в настроении, и на планерке досталось всем. Корректорам - за пропущенные ошибки, менеджеру по рекламе - за снижение доходов, фотокору - за то, что делает из людей уродов. Попало и ответсекретарю, и журналистам.

- Да что ж это такое, совсем обленились, газета серая, неинтересная, подписка не идет...

Дошла очередь и до Вики.

- Вы тут вообще, по-моему, только для демонстрации нарядов...

- Да я на этой неделе двойную норму сделала!

- А кто чуть не полгода был то в отпуске, то на больничном, то в отгулах? Да еще и в полиции! Останьтесь после планерки!

Вика уже наперед знала, что именно главредиха скажет, и не ошиблась... «Да не будь вы снохой Александры Александровны, с вами был бы совсем другой разговор! Только из уважения...» И это при том, что всю самые ответственные интервью и репортажи вешают на нее: ни Насте, ни Карине такое доверить нельзя. Их дело спорт, собачьи выставки и прочая дребедень... Вика вздохнула.

Позвонила менеджер по рекламе Маринка, девица, способная обобрать до трусов последнего скрягу.

- Тут один мужик имиджевую статью заказал, предприниматель. Сказал, что ему нужен самый лучший журналист. Я его как липку ободрала и к тебе послала.

Маринка засмеялась.

Только договорила, вошел Ярошевич. Непосредственный, как всегда. У Вики что-то кольнуло в груди, и все.

- Привет, Вика. Мне бы статью. К тебе вот послали...

- Я предпочитаю, чтобы ко мне обращались на вы.

- Да ты что?! Давай по-простому!

- По-простому - это к Карине. Договорились?

- Ну, хорошо. Вы так вы.

Вошел фотокор Серега, странноватый малый, каждый год меняющий религию, но фотограф от Бога.

- Что предпочитаем - очерк, интервью?

- А что ты... вы мне посоветуете?

- Интервью - более солидно, очерк - живее, фотографий можно побольше вставить. Вы хотите рассказать о себе или о своем бизнесе?

- И о том, и о другом, и в наилучшем виде...

- Хорошо. Тогда очерк.

- Может, для обсуждения лучше встретимся где-нибудь в более подходящем месте, кафе или...

- Нет, говорите здесь...

Ярошевич вздохнул. Намекнул, что в последнее время дела идут не так хорошо, как хотелось бы, с одной стороны, кризис, с другой - конкуренты, а люди верят печатному слову. Словом, нужно внушить потенциальным покупателям, что лучшего товара и по более честной цене им не найти. Тем более, что евроокна - такая замечательная вещь. Свое дело Ярошевич знал, кратко и точно описал достоинства разных фирм, и почему предпочтение следует отдать именно ему, такому замечательному предпринимателю.

Вика записывала на диктофон и одновременно чиркала в блокноте. Потом Ярошевич возил их по объектам, Серега снимал и предпринимателя в кабинете за компом, и менеджера с клиентом, и рабочих за установкой окон, и счастливую семью на фоне окна. Вика записывала восторженные отзывы потребителей. Наконец статья вышла. Формально придраться было невозможно: сам Ярошевич и его бизнес были расписаны в самых радужных тонах. Но Вика была блестящим журналистом и слегка пересластила статью. Читатели мгновенно подметили фальшь в строках и почувствовали невольное отторжение. Любому становилось ясно с первых же абзацев, что бизнесмен - просто бессовестный лгун, а от его хваленого товара лучше держаться подальше.

Серега тоже не подкачал: на его фотографиях Ярошевич был так же красив, как и в жизни, но все портило мерзкое выражение лица, какая-то гадкая, презрительная ухмылка. Фотоаппарату претензии не выскажешь, он объективен и снимает то, что есть...

- Здорово ты постарался, - усмехнулась Вика, разглядывая новую газету.

- Да уж, целый час над этим козлом бился, - засмеялся фотокор.

Даже Кобра оценила, хмыкнула:

- Надо же, как расстарались. Точь-в-точь, как в жизни!

Ерофеиха первая заметила, что Грачихи что-то давненько не видать. Уж не захворала ли пьянчуга? Хотя, они, бывало, частенько цапались по-соседски, даже дохлых крыс друг другу через забор перебрасывали, но тут дело другое.

К тому же Ерофеихе нужно было сходить в магазин: заварка заканчивалась. Войдя в сельмаг женщина увидела отоваривающегося Сыча. На ловца и зверь бежит! Ерофеиха высказала ему свои опасения. Продавщица Верка, сильно накрашенная блондинка, жена шофера Витьки Зернина, подтвердила, что Грачиха дня два уж не заглядывала к ней. Ерофеиха купила две пачки чая и вместе с Сычом двинулась к дому Грачихи.

Грачихи во дворе не было. Постучали на всякий случай. Постучали громче. Заглянули и в окно. Никого. Покричали. Может, бывшая депутатка пошла за опятами да груздями? Прислушались. Тишина. А вдруг Зинке плохо стало? Сыч решительно отодвинул Ерофеиху и шагнул вперед. Та опасливо озираясь, двинулась следом. Иван дошел до комнаты. У видавшего виды мужика кровь застыла в жилах.